– Откуда у вас фотографии? Мне не хотелось его об этом спрашивать. Не хотелось, чтобы он догадался, что поймал меня врасплох. – Анонимный доброжелатель, – сказал Лэски. – Кому-то очень хочется смешать тебя с дерьмом, Уэйтс. Интересно кому? Как раз об этом я и думал. Фотографии могли прислать Росситер или Сара Джейн. Скорее всего, Росситер. Жаль, что я не уничтожил конверт. – Сколько раз вы с Изабель Росситер встречались? – спросил Лэски. Риггс по-прежнему давил мне на плечо. Расспросы про Изабель Росситер и про фотографии мучили хуже головной боли. У меня возникло дурное предчувствие. – Не помню. – А если подумать? Я сделал вид, что пытаюсь вспомнить. – Два или три раза в Фэйрвью. Один раз в «Рубике». Один раз я отвез ее домой. А в чем дело? – Расскажи про вечер в «Рубике». – Риггс убрал руку с моего плеча и обошел стол. Полиэстеровые брюки так лоснились, что от их блеска было больно глазам. – Мы случайно встретились перед самым закрытием. Она была в сильном подпитии, и я решил проводить ее домой. Беспокоился, как бы с ней чего не случилось. – С чего бы вдруг? – К ней подкатывал бармен. Мерзкий тип. – Вот как? – сказал Лэски. – А как его зовут? – Не знаю, – соврал я. Лэски странно на меня посмотрел. – Значит, ты отвез ее домой? – спросил он. – Ага. – А таксист говорит, что сначала вы заехали в Фэйрвью. Я с трудом сдержался и как можно равнодушнее ответил: – Верно. – За «восьмеркой»? – Нет. – А зачем тогда? – Изабель была в подпитии… – Упилась так, что вырубилась в такси, – сказал Лэски. – Водитель забеспокоился, как бы с ней чего не случилось. Сволочь. – С ней все было нормально. Я отвез ее в Фэйрвью. Я же не знал, что она живет в квартире по соседству. Мы были едва знакомы. Лэски посмотрел на меня, будто говоря: «Ну надо же». – Значит, отвез ты ее домой. А дальше что? – Я ушел. Она просила зайти к ней на следующий день. – Зачем? – Хотела что-то рассказать. – Что? – Не знаю. – И не спросил? – В следующий раз я увидел ее уже мертвой. – Да неужели? – сказал Риггс. Лэски уселся напротив меня, двигая костлявыми челюстями. – Может, она сказала тебе то, чего ты не желал слышать? – Например? – Например, что она хочет вернуться к родителям? – Это было бы ее решение. Я бы его поддержал. – Интересно получается. Когда вы с ней сели в такси у «Рубика», ты как раз и собирался везти ее к родителям… – А вот когда она вырубилась, ты велел таксисту развернуться, и вы поехали совсем не туда, – продолжил за него Риггс. Когда я обнаружил деньги в сумке Изабель. – Мое слово против слова таксиста? – Маршрут сохранился у него в навигаторе, – сказал Лэски. – Почему ты передумал? Они явно выуживали из меня информацию. – Без комментариев. Они переглянулись. – Может, она тебя бортанула? – продолжал Лэски. – Без комментариев. – А может, рассказала, как поговорила с безымянным барменом? – осклабился Лэски, мол, ну надо же. Чем его так заинтересовал бармен? – Она же любила поговорить, – сказал Риггс. – Без комментариев. – Без комментариев, – передразнил меня Лэски, обращаясь к Риггсу. – Что ж, никто ничего не узнает… Я посмотрел на него. – О, смотри-ка, среагировал. – На месте преступления он тоже среагировал, – подтвердил Риггс. – Нос констеблю сломал. – Почему ты взбесился, когда увидел надпись на зеркале, а, Уэйтс? Никто ничего не узнает. О чем не узнает? – Без комментариев. – А почему на твоем зеркале было написано то же самое? – Это вы разгромили мою квартиру? – Мы обыскали твою квартиру. Дверь была открыта. Кто-то намалевал на зеркале «Никто ничего не узнает» и расколотил его. Наверное, ты сам. – Без комментариев. – А когда тебя сегодня задержали, в твоем кармане обнаружилась записка с теми же словами. Почему?