– Льюис, оставь нас на минуточку, – сказал Длинноногий Дядюшка, не сводя с меня взгляда. 2 Я все ему рассказал. Все, что сам понял. Макияж Дядюшка снял, но еще не переоделся. Он сидел в кресле напротив, скрестив ноги по-турецки, и крутил наручники на пальце. В сумочке Дядюшки обнаружился подходящий ключ. Я умолк. Дядюшка продолжал теребить наручники, потом присмотрелся к ним и печально покачал головой: – «Хайат»…[21] – прочитал он, прищурившись. – Модель двадцать один ноль три. И где тут хваленое качество? – Ты меня вообще слушаешь? Он злобно глянул на меня. То ли притворялся, то ли разозлился по-настоящему. – А с какой стати я должен тебе помогать, Эйдан? – Я тебе денег раздобуду. – Денег я и сам раздобуду. С какой стати я должен тебе помогать? – Но ведь на Сикамор-уэй был твой приятель. – Да, был, – улыбнулся он, но улыбка тут же исчезла. – Меня к нему не пустили, и он… – Сочувствую. – Ага, сочувствуешь. Твое фальшивое сочувствие вместе с тобой родилось. Оно у тебя как заводская настройка. Чтоб ее изменить, в тебе кто-нибудь должен поковыряться. С хорошим прибором. – В другой раз. – Ну так почему именно я должен тебе помогать? – Мне больше некого просить, – признался я. – Не верю я твоему эпатажу. Когда-то ты меня защищал. Он не произнес ни слова. – Хочешь, позвони в полицию и заложи меня. Но можно поступить иначе. – И как же? – В деле замешаны наркоторговцы. Полицейские чины. Политики. – Я закрыл глаза. – Если ты мне поможешь, мы многим подпортим жизнь. Я открыл глаза. Он смотрел на меня ничего не выражающим взглядом. Потом улыбнулся краешком губ. Еще раз. И вдруг разразился радостным хохотом. Потянулся ко мне, потрепал меня по колену и одарил ласковой улыбкой. Тряхнул головой, склонил ее набок и снова откинулся на спинку кресла. – Вот умеешь ты верные слова найти. 3 Вел машину Клоп. Он сменил костюм Длинноногого Дядюшки на обычную одежду. Я вжался в пассажирское сиденье. Задворками и переулками мы выехали к камерам хранения, где я оставил свою прошлую жизнь. И пять тысяч, полученные от Карвера. Я пытался убедить себя, что правильно поступил, обратившись к Клопу. Что это очень ловкий и неожиданный ход с моей стороны. Неизвестно, что бы я делал, если бы не Клоп. В моей прежней жизни было так же мало друзей, как и в новой. Я не знал, ищут ли меня. Объявлен ли я в розыск. Лэски хотел, чтобы я держался подальше от управления, пока он будет выкручиваться, лгать и объяснять случившееся. В допросную меня притащили уже после окончания смены. Официального задержания не оформляли. По закону я мог уйти когда захочу. Нападение на полицейского – тяжкое преступление. Неизвестно, как Лэски объяснит, что именно произошло. И главное, кому он будет это объяснять. Скорее всего, он уговорит Риггса молчать. По крайней мере, до тех пор, пока не уничтожит все следы своей связи с Карвером или пока Риггс не расколется. Я надеялся, что у меня есть хотя бы день. – Долго еще? – капризно спросил Клоп. – Сейчас налево. Медлительную темную малолитражку Клоп одолжил у Льюиса – Сладкой Крошки. У самого Клопа был белый кадиллак, но мы решили, что на нем лучше не светиться. Самым заметным внешним отличием истинного Клопа от его сценического образа были нервный тик и непрерывные подергивания, будто у него чесалось все тело. А еще он безостановочно курил, потому что Длинноногий Дядюшка якобы «не выносил табачного дыма». Едва Клоп переоделся из кожаного прикида в элегантную, но мятую черную пиджачную пару, как начал брюзжать, что я, мол, его напрягаю. Я напомнил ему про деньги. Ситуация зашла слишком далеко, приходилось идти на любые компромиссы. Я гадал, каким будет следующий. – Расскажи про бармена, – попросил я из вежливости. – Про кого? И про что? – переспросил Клоп, не снижая скорости. – Про Нила. Ну, про бармена из «Рубика». – Я в «Рубик» ни ногой. И не пошел бы, даже если бы там угощали кровью Зейна Карвера. – Нил был частым гостем в «Люфте». – Гм. Во Франшизе иногда попадаются люди с хорошим вкусом. – У Нила он полностью отсутствует. – Уверяю тебя, я не знаком с Нилом из Франшизы. – Раньше он называл себя Глен… – Так бы сразу и сказал, – усмехнулся он, обрадованный возможностью посплетничать. – Мы с Гленом давние приятели. У нас много общих интересов. Я невольно поморщился, вспомнив, что бармен избежал наказания за изнасилование. – Фу, у тебя одни гадости на уме, – сказал Клоп. – Он таскал мне товар из Франшизы. – Погоди-ка, – рассмеялся я. – Ты воровал у Зейна Карвера? – Классно, правда? – Да уж. И как же вы это дело проворачивали? – Все шло через Глена, то есть Нила или как его там. Когда «восьмерка» поступала в «Рубик», он стриг брикеты и продавал мне стружку с внушительной скидкой. Глен. Нил. Бармен. Я вспомнил его оценивающий взгляд. Этот тип засветился во многом. Лэски вызволил его из-под суда. Что-то связывало его с Изабель Росситер. Возможно, он снабжал ее наркотиками. А еще он был в центре операций Франшизы. Он сдал Зейна Карвера бернсайдерам, а потом его самого бортанули. Он знал, где спрятали труп Джоанны Гринлоу. А вдобавок по-тихому продавал «восьмерку» Клопу. Я смыл его запас наркотиков в канализацию. Вынудил залечь на дно. Мне вспомнилось, как он с ножом в руке поджидал меня у дома. А потом тем же ножом грозил вспороть мне живот. В ту самую ночь, когда пропала Кэт. Почему он вернулся? Как узнал о трупе Джоанны Гринлоу под ванной? Почему сообщил об этом мне? – Когда ты в последний раз его видел? – Он заходил в «Люфт»… – Вы разговаривали? – Да, пообщались. Без энтузиазма. – Он просил денег? – Не денег, а то, что на них можно купить… – «Восьмерку»? – Я посмотрел на Клопа.