— Педик, короче, — подытоживаю я все описанное выше, продолжая смотреть за плечо Марины. Последняя фыркает. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Тебя кто-то обидел? Какая-то школьница наставила рога? Ты рос без отца? Мать била тебя и орала, как полоумная? В чем причина, Константин? Это ненормально. Почему ты этим занимаешься? Марина слегка отстраняется. А мне смешно. Тоже мне доктор Фрейд. Решила спасти заблудшую душу. Ничего нового. Моя мать? Моя мать была весьма неразборчива в своих вкусах. Думать о ней мне неприятно. До сих пор помню, как будучи мальчиком, слышал ее стоны в соседней комнате. Она включала кассетный магнитофон громче, но я все равно знал, чем она там занимается с очередным мужиком. Хахалем, которого я никогда в жизни больше не увижу. Стряхиваю с себя эти воспоминания, будто капли воды в дождливую погоду. Снова улыбаюсь. — Чем занимаюсь? — переспрашиваю у Марины, которая уже придумала для меня слезливую историю. — Пикапом. Не выдержав ее проникновенного взгляда, я смеюсь. Женщины любят спасать мужчин, разгадывая их сокровенные тайны. — А почему нет? — смотрю ей в глаза, на мгновение отрываясь от Людочки. — Я молод, физически силен, мне нравится разнообразие. Широко улыбаюсь и опускаю руку на ее круглую попку. Сжимаю, ощущая приятное покалывание в ладони. Пока у меня не срастется с Людочкой, Марина вполне могла бы скрасить мой досуг. Но девушка не рада, она дергается, грубо толкает меня в грудь. Прекращает танец. Отходит в сторону и залпом выпивает стакан газировки. — Наш договор будет работать только в том случае, если ты не будешь распускать руки. Она смотрит на меня зло, будто я убил кого-то или покалечил долбанного пушистого котенка. — А у тебя с этим проблемы? — С чем? — С мужчинами, — наклоняюсь к ее уху и говорю страшное слово из четырёх букв, начинающееся на «с». — Ты гнусный тип, Константин. А я уже не слышу ее, в серые глаза не смотрю. Потому что прямо передо мной разворачивается драма. Бойфренд Людочки, царапая пол, с грохотом задвигает стул. А затем театрально покидает сцену. Людочка расстроена, она смотрит на меня, совершенно случайно выхватывая мой внимательный взгляд из толпы. Грустно улыбаясь, она отворачивается к окну, заправляя прядки волос за уши. Сую свой бокал Марине и отодвигаю ее в сторону. — Твой выход, Озерский, главное — не сплоховать. Глава 8 — Твой выход, Озерский, главное, не сплоховать, — говорю сам себе и направляюсь к чужому холодильнику. На вечеринке полно людей, почти всех я вижу впервые, но сейчас мне нужен повод подойти к этой девушке. Ну не совсем к ней, просто оказаться рядом. Наклоняюсь, открывая отделение морозилки, делаю вид, что увлечен поисками мороженого. Помещение столовой смежное с кухней, и окно, у которого стоит Людочка, расположено недалеко от того места, где стою я. Ее шмыганье носом слышно даже на расстоянии. И, порывшись в задних карманах, я благородно протягиваю девушке пачку одноразовых платочков. Красавица берет предложенное, аккуратно, так чтобы не размазать тушь, протирает салфеткой уголки глаз, улыбаясь. — Вы мужчина Марины? — выдавливает она, а я согласно киваю. Она смотрит на мое запястье, где сверкают крупным циферблатом модные наручные часы тиссот с толстым черным ремешком. Заинтересованный женский взгляд не упускает из виду темно-серые брюки от гучи и останавливается на лоферах той же фирмы. О да, она безусловно оценила мои старания. Девочка знает толк в дорогих вещах. Она назвала меня мужчиной. Не бойфрендом, ни молодым человеком, ни парнем, а именно мужчиной. Ну что же — это очень точное определение. Стреляю в нее косым взглядом и игриво улыбаюсь. — Абсолютно верно, — отвечаю на ее вопрос о Марине. — Я и Марина, мы — пара. — Ваше лицо мне кажется знакомым, — вытирает она уголки глаз, пытаясь вернуть себе достоинство. — Константин, верно? — Мы ведь… Показывает рукой на себя, потом на меня. — Да, но теперь это уже неважно. — Конечно, — кивает согласно. Сейчас она понимает, что произошло. Мы встретились, пришел ее отец, нас прервали, но там же я познакомился с Мариной. — Да, а Вы, кажется, Люда? Мое внимание сейчас сосредоточено на ней полностью. Смотрю на нее так, будто она центр Вселенной. Словно весь мир сейчас — это Людочка Потапенко и ее распухший от слез розовый носик. Она прекрасна даже когда заливается слезами. И обязательно должна пополнить мою коллекцию, потому что невероятно красива. Я будто маньяк, жаждущий получить сувенир от очередной жертвы. Обожаю повторять Алексу, соблазняющему очередную девушку: «Помни, перед тобой телочка, которую кто-то уже устал лапать». Мы с Людочкой долго смотрим друг на друга, прислушиваясь к себе, ловя знакомые интонации, узнавая друг друга, так и не сделав этого. Она прерывает зрительный контакт первой и игриво смеется, опустив голову. — Не думала, что у Марины может быть такой мужчина. Я лишь приподнимаю брови, вынуждая ее пояснить. — Ну, Марина, она ведь… — Заучка? — заканчиваю я за нее, улыбаясь и по-прежнему глядя в красивые глаза. — Простите, — смущается она, — мне не стоило так говорить… — Вы, Люда, просто плохо ее знаете, — сажусь на подоконник рядом с дочерью Потапенко, — мы познакомились в тот же вечер и, знаете, у нее невероятный внутренний мир. Я чувствовал, что там есть такие стороны, доступ к которым для меня закрыт навсегда и которые я не смогу понять, как бы ни старался. И мне это было так необходимо. Просто воздух закончился. Отворачиваюсь, ухмыляясь. Ну какая чушь… А Людочка ведется. Ну и пусть, пусть обманывается, раз ей по кайфу. Она внимательно слушает, открыв рот. В квартире гаснет свет и звучит древняя песня Кузьмина о том, что он не забудет ее никогда, и что-то там про сибирские морозы. Теперь мы сидим на подоконнике, совсем близко. Я чувствую аромат дорогих духов. Люда возвращает платочки, я запихиваю их обратно в карман и начинаю план захвата ее сердца. Проникновенно заглядываю в глаза, поворачиваясь: — Вы обязательно помиритесь, — лезу я не в свое дело. Но Людочка, кажется, только и ждала этого момента. Эх, бабы, как же вы любите ощущать неудачу на собственной шкуре. Ведь я же с другой пришел, а это оказывается еще больше ее подстегивает. Я ж тебя сожру, дорогая Людочка, и даже косточки выплевывать не стану. Смотрю в глаза и веду с ней мысленный диалог. Эх, девчонки, мамочек не слушаете, предпочитаете сами обламываться. Людочка, воодушевившись, начинает выливать на меня гору информации, рассказывать, как они познакомились с Марсом Ивановым. Я даже представить не мог, что бывают такие зачетные мужские имена. Хорошо хоть не Сникерсом Петровым. По полу стелется какой-то странный дым, а под потолком крутится зеркальный шар. История любви Людочки безусловно очень интересна, но меня волнует другое. «Моя девушка», та что притопала на празднество вместе со мной официально, виснет на шее какого-то парня. И, кажется, в это мгновение между ними возникает химия. Еще бы, я нарядил ее так, что теперь любой однокурсник увидел в ней настоящую, сексуальную девушку. — Мне думается, что Марс еще пожалеет о ссоре, он ведь хороший человек. За все эти пламенные речи, я давно заслужил «Оскар». Я изображаю невероятное сочувствие, говорю, что Марс наломал много дров, но ведь раньше же был другим, иначе такая как она не могла бы так обмануться… Людочка млеет, а танец «моей девушки» становится все откровеннее, меня это немного напрягает, она ломает мою легенду. И теперь, я выгляжу не как супермачо, а какой-то рогоносец. А еще она невероятно красиво двигается. Марина крутится в чужих объятьях, видимо выпитое ей шампанское придает плавности движениям, и вот уже второй одногруппник кружит ее, протягивает за талию, чтобы прижать и облапать как следует. Не могу перестать злиться, глядя на то, как она осмелела в купленных мной туфлях за три сотни баксов. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Глава 9 Все идет не по плану. Людочка замолкает. С сожалением смотрит на меня. Затем на парочку, активно кружащуюся, етить твою мать, в страстном танце. Жалость Людочки, ее печальное, почти сочувствующее выражение лица унижают меня похлеще выхода голышом на мороз. Хочется что-нибудь сломать и лучше всего, если это будут руки кавалера официанточки. Люда вздыхает, не сводя глаз с виляющей задом Марины, а потом с состраданием кивает мне. Мол, несправедливо, но что тут поделаешь. Еще несколько подобных взглядов, и я собственноручно удушу пришедшую со мной девушку. Игра разворачивается не в мою пользу. Это же надо было до такого додуматься. Тоже мне отличница, сорвавшаяся с цепи. Пропускаю слова Людочки мимо ушей, она снова говорит о своем парне. Я же смотрю исподлобья и злюсь теперь уже на нее, за то, что так отчетливо читается в глазах: жалость и дискомфорт. Женщину нужно уверенно брать за руку и говорить «идём», и только тогда она пойдёт... Проделает несколько шагов в заданном направлении. В какой-то момент она задумается, взвесит и тут начнутся сложности. Но думать она начнёт, только если поведут не туда или поведут неуверенно. А если и туда, и уверенно — то она расслабится, и будет получать удовольствие... Вот всё, что нужно знать о женщинах. Но так может сделать только сильный самец, а сильным не изменяют. Их ждут у порога, по ним плачут и кусают локти. Своим поведением официантка разрывает мой образ на части. Я больше не слушаю Потапенко, потому что поле для игры должно быть чистым, а звери голодными. Марина качается в объятьях мальчишки, он разворачивает ее и кладет руку на живот, они топчутся в ритме модной музыки. «Моя девушка» закрывает глаза, убивая меня окончательно. — Приятно было поболтать, — улыбаюсь Людочке.