Она замолчала, наблюдая за тем, как Фелис вбивает колья в мрамор. Ей следовало поднабраться терпения, потому что впереди у нее целых пять лет в этом месте, чтобы вытянуть из него правду. В течение нескольких часов они работали в совершенной гармонии, в тишине. Но по мере того, как жара усиливалась, Хальцион все больше нуждалась в отвлечении. – Прошлой ночью, когда меня доставили на каменоломню, – начала она, – я встретилась с магом. Фелис на мгновение прекратил стучать молотком. – Да. Это, вероятно, Макарий из Галеноса. Он прибыл за несколько дней до тебя. – И теперь он здесь главный? – Так утверждают слухи. – Но как такое может быть? Я не понимаю. Магам запрещено находиться на территории тюрем для обычных людей. Фелис вбил еще пару клиньев, двигаясь дальше по стене. Хальцион следовала за ним, наливая воду и дожидаясь ответа. – Я здесь уже два года, – сказал он. – Но до того, как мне вынесли приговор… в Магическом Дворе начали происходить стремительные изменения. Поговаривали о том, что законы будут обновлены и дополнены, чтобы возвысить магов над людьми, дать нам беспрецедентные свободы. Чтобы превратить нас в богов. Несмотря на грозный взгляд стражника, заметившего минутную передышку, он продолжил стоять. Его плечи ссутулились, дыхание было затрудненным. Фелис положил левую руку на мрамор, как будто мог почувствовать пульс земли, пульс Корисанды. – Говорить об этом опасно, но королева нездорова. Ей нездоровится уже долгое время. Она уже не та королева, которую я знал в молодости. Ее руками принимаются ужасные законы, что только видоизменяет нашу землю. Корисанда может превратиться в место, которое мы не узнаем, и это огорчает меня. Хальцион замерла. Эта речь точь-в-точь походила на ту, которую однажды произнес Стратон. Когда выбрал Хальцион себе в помощники. «Ты моя последняя надежда, Зимородок». Она вспомнила Ксандера. Последние слова, которые он сказал ей прямо перед началом тренировки в тот роковой день, прямо перед тем, как Хальцион надела на глаза повязку. «Мы делаем это ради королевы Нерины. И для меня большая честь стоять рядом с тобой». Рыдание душило ее. Она сдерживала слезы, хотя горе волнами накатывало на нее. Она готова была разбиться вдребезги и разбить на мелкие куски все, что у нее имелось. Все то, что ей хотелось сделать со своей жизнью, со своим талантом. Всех людей, которых она любила и которым причинила боль. В ее душе образовался разлом, трещина. Которая все разрасталась. Скоро от нее ничего не останется. – Иди сюда, – прошептал ей Фелис. – Поторопись. Хальцион повиновалась, и в этот момент мрамор с громоподобным ревом треснул и от породы отделилась огромная глыба. Она наблюдала, как группа каторжников начала обвязывать ее, пока мрамор поблескивал, напоминая кость. Наблюдать за тем, как столь тяжелый груз поднимают вверх на шкивах, казалось невероятным. – Возвращаемся к работе. Хальцион подпрыгнула. Стражник, оказавшийся на расстоянии вытянутой руки от нее, подтолкнул ее дубинкой. Она даже не увидела, как он подошел. Девушка, кивнув, приступила к работе, но не поспевала за Фелисом. Задняя часть ее туники вымокла. Она молилась, чтобы это оказалась не кровь. Фелис замедлился, чтобы они снова могли работать в одном ритме. – Я не знаю, почему ты здесь, Хальцион из Изауры, – прошептал он между ударами своего молота. – И что хранит твое прошлое. Но не променяй свою надежду на отчаяние. Да, мы с тобой пленники. Но мы живы, не так ли? Да, она была жива. Хотя ежедневно задавалась вопросом почему. Почему Стратон не позволил ей умереть. 16. Хальцион В тот вечер в камере ее ждал сюрприз. Корзина свежих льняных бинтов и баночка целебной мази. После того как ее заперли, Хальцион сидела на своей койке и дивилась подарку. Кто мог их послать? Неужели родители нашли способ это сделать? Может быть, Эвадна? Она дождалась, пока часовой пройдет мимо ее двери, а затем сняла тунику и начала смазывать раны. Девушка всеми силами старалась нанести мазь на спину, и раны, до которых она дотягивалась, холодели и немели от действия лекарства. Хальцион подавила стон и, прежде чем натянуть тунику, поспешила обернуть спину свежими льняными бинтами. Опустошенная, она рухнула на свою койку и перевернулась на живот. Некоторое время спустя ее разбудил лязг двери. Стражник с факелом в руках. – Начальник желает тебя видеть. Хальцион хотела было раствориться в тени, испариться, но заставила себя покинуть камеру. Стражники окружили девушку и сопроводили на первый этаж здания. Ее привели в кабинет Макария, усадили на единственный стул и приковали к полу за запястья и лодыжки. На этот раз ждал ее маг. И рядом с ним стоял какой-то чиновник, на котором гордо красовался шафрановый пояс. И еще там была женщина. Великолепно одетая женщина, в волосы которой были вплетены крохотные переливающиеся бусины. Она сидела на краю стола Макария, уставившись на Хальцион, как будто видела сквозь нее. Ее испачканная чернилами рука лежала на коленях, и Хальцион поняла, кем была эта женщина, – писцом Макария. Макарий подождал, пока стражники не закроют дверь, а они не останутся вчетвером: маг, писец, чиновник и гоплит, ставший заключенным. – Ах, один день на каменоломне, а ты по-прежнему пытаешься сохранить бодрость духа, 8651, – сказал Макарий. – Это достойно восхищения, и мне искренне интересно, как долго ты здесь продержишься. Хальцион промолчала. – Берилл, – окликнул Макарий своего писца, не сводя глаз с Хальцион. – Приготовься. Берилл соскользнула с края стола, заняв освободившееся место. Хальцион наблюдала, как она развернула свиток. Как изящные пальцы подхватили перо и открыли баночку с чернилами. Чиновник, абсолютно безучастный ко всему происходящему, зевнул и почесал свои песочно-каштановые волосы. Почему он вообще находился здесь? Как настолько равнодушные люди вообще получали власть? Слишком много вопросов крутились в голове Хальцион. Макарий приблизился к Хальцион и встал прямо перед ней. Его роскошные одежды были чистыми, на них ни пылинки с каменоломен не наблюдалось, и Хальцион не удержалась от комментария: – Я заметила, что днем ты прячешься, Макарий. Боишься, что тебя здесь увидят? – Осторожно, 8651, – резко сказал он. – Это последнее предупреждение. Если ты снова забудешь свое место, я прибегну к… иным методам. Хальцион промолчала. – Очень хорошо. Итак, начнем? – Макарий улыбнулся. Очевидно, он ожидал более легкого разговора. «Как плохо он меня знает», – подумала Хальцион, приготовившись. – Я собираюсь задать тебе вопрос, 8651, – начал он. – Это совсем не сложно. Ты знаешь ответ. И если ответишь честно, я освобожу тебя с каменоломни. Твой приговор будет отменен. Как и у Эвадны. И ты, и твоя сестра сможете вернуться домой, в Изауру, к своей семье, и забыть все, что с вами случилось. – Мужчина сделал паузу только для того, чтобы увидеть, как в ее глазах вспыхивают надежда и тоска. – Какую реликвию лорд Стратон поручил тебе найти, Зимородок? Она промолчала, сохраняя каменное выражение на лице. Стратон предвидел подобный момент, готовил ее к нему. Но внутри… все разваливалось. Маг знал ее кодовое имя. Знал, кто она такая. Это все меняло. – Нет нужды притворяться, – сказал Макарий. – Лорд Стратон привел вас с Ксандером в подпольный союз королевы и поручил вам вернуть реликвию, не так ли? И, как известно, произошел несчастный случай. Ты убила Ксандера прежде, чем вы смогли выполнить приказ лорда Стратона. И он расплатился с тобой, отослав сюда. Это не твоя вина, Хальцион. И тебе не место в этом логове убийц. Так ответь же мне, какую реликвию командор приказал вам с Ксандером найти? Был ли это Небесный Плащ Ирикса? Крылатое Ожерелье Киркоса? Исцеляющее Кольцо Магды из Солнечного Камня? Жемчужные Серьги Лорис? Или, быть может, Всевидящую Корону Аканты? Хальцион ощутила выступившие капли пота на лбу, взмокшие ладони. Но она улыбнулась, наслаждаясь тем, как сужаются глаза Макария. – Да, нам с тобой не нужно притворяться, маг. Что бы ты отдал за Небесный Плащ, Всевидящую Корону, Ожерелье, Жемчужные Серьги? Кольцо с Солнечным Камнем? Ты так близок к тому, чтобы завладеть ими ради своей госпожи. – Ее голос понизился до хриплого шепота: – Так какую награду тебе обещала Селена? Как ей удалось привязать тебя к себе и дергать за ниточки, слово марионетку, Болиголов? Макарий ударил ее. Серебро на указательном пальце сверкнуло, как будто сейчас, когда Хальцион произнесла кодовое имя, магия готова была излиться. Ее щека запульсировала, но она продолжала невозмутимо смотреть на мага. Она рискнула предположить, что он был Болиголовом, загадочным человеком, который мешал планам командора, человеком, которого она и Ксандер постоянно норовили перехитрить. И, учитывая действия Макария… она не ошиблась. – Я надеялся, что до этого не дойдет, – сообщил Макарий. Его голос был спокоен, но глаза горели яростью. «Как странно», – подумала она, в ушах у нее звенело. Как странно, что они с магом жаждали одного. Зимородок и Болиголов. Они были такими разными. Не похожими друг на друга, принадлежащими разным сторонам. Но все же шли по одному и тому же пути. – И поскольку с нами Сайрус, я спрошу еще раз. – Макарий повернулся и указал на чиновника, который в ответ рассеянно кивнул. – Я был чрезвычайно терпелив с тобой. Предложил тебе хорошую сделку. Какую реликвию лорд Стратон поручил тебе найти и где она находится? Хальцион вновь промолчала. – Ты разочаровываешь меня, 8651, – сказал Макарий. – Берилл, приготовься записывать. Берилл, ухмыляясь, обмакнула перо в чернильницу. Макарий подошел к Хальцион. Его уверенность граничила с жестокостью, и ее сердце бешено забилось, во рту пересохло. Когда маг навис над ней, девушка вздрогнула. Хальцион знала, что последует дальше, и все же не могла заставить себя нарушить клятву, данную Стратону. Королеве. – Ты нарушаешь закон, Болиголов, – сказала она. – Я не позволяла тебе проникать в мое сознание. – Произнеси это имя еще раз, и я отрежу тебе язык, – пригрозил Макарий. Он махнул рукой в сторону чиновника. – Что гласит закон, Сайрус? Тот, что подписала королева, которой 8651 так доблестно служит? – Проникать в сознание осужденных можно без их согласия, – ответил Сайрус, зевнув. – Особенно когда осужденный укрывает важную для безопасности королевства информацию. – Ты слышала, 8651? – сказал маг, обращая глаза к Хальцион. – Ты убийца, и у тебя нет никаких прав. И если мне захочется вдруг углубиться в каждое из твоих воспоминаний, я могу и сделаю это.