Они останавливаются. Очкастый шкаф ей что-то втирает и показывает на стоянку. Явно предлагает подвезти. Козлина! Лера улыбается ему и смотрит в телефон. Вызывает такси, я надеюсь? Нет. Она идет с ним. Я его убью! Глава 55 Роман Я подлетаю в тот момент, когда возле Леры тормозит такси, а качок, попрощавшись, уходит дальше на стоянку. Тебе повезло, подлый ублюдок! Я обнимаю Ягодку сзади, хватаю в охапку и прижимаю к себе. Вдыхаю до боли знакомый аромат ее волос… А она вырывается и изо всех сил бьет меня по колену. По больному, между прочим, колену. Которое я вышиб, когда однажды слетел со снежного склона на горных лыжах. – Больно! – воплю я. – Роман? Лера удивленно оборачивается. – Я не знала, что ты сегодня вернешься. Мне кажется, или в ее голосе слышно разочарование? – Я чему-то помешал? – Ага. Я собиралась заказать пиццу и посмотреть сериал. Я сегодня ничего не готовила… Она переживает, что я останусь голодным. Моя зайка! – Лера, у тебя все в порядке? – раздается посторонний бас. Рядом с нами нарисовался очкастый качок. Прискакал, блин! Верхом на своей тощей палке. – У нее все прекрасно! – рявкаю я. – Иди куда шел. – Кто это? – не унимается он. Спрашивает Леру, а не меня. – А ты кто? – рычу я. – Это мой муж, – объясняет Лера. И тон у нее какой-то извиняющийся, как будто она меня стыдится. – Я одногруппник Леры, – вполне миролюбиво произносит качок. – Михаил. Приятно познакомиться. – Роман. Мне приходится пожать протянутую руку. Хотя хочется вырвать ее с мясом. Этой рукой он пытался обнимать мою жену! Лера сейчас смотрит на меня как на дикого орангутанга, которого нужно держать в клетке. А я, между прочим, веду себя вполне прилично. Держусь из последних сил! Стероидный Михаил уходит. – А что это за тип? – спрашиваю я. – Ты ведешь себя, как дикарь! – злится Лера. – Обязательно было грубить? – Тебе не нравится, как я себя веду? – Не нравится! – Ты с ним обнималась! Я знаю, что это обвинение несправедливо. Я помню, что она убрала тестостероновую руку. Но не могу сдержаться… Она с ним смеялась! А со мной она в последнее время не проявляет никаких эмоций. Вообще никаких. А сейчас она злится. И это хоть что-то! Это лучше, чем ее обычное ледяное равнодушие. – Ты следил за мной? – спрашивает Лера. – Ну… – Я не нарушаю договор! – Да при чем тут это? Опять она с этим договором! Как будто он имеет значение… – Поехали домой, – говорю я. И мы идем к моей машине. Полдороги Лера молчит и дуется. А я, чтобы хоть чем-то заполнить эту невыносимую тишину между нами, начинаю рассказывать ей о заводе. – Там бесполезно что-то переделывать, – говорю я. – Это не то что прошлый – позапрошлый век! Оборудование устарело, технологии дефектные, производство практически убыточное. Все держится на честном слове и упертых людях. Которые производят продукт из говна и палок. – Такое часто бывает, – замечает ягодка. – В моем родном городке тоже был такой завод. Она отзывается! Отвечает мне. Разговаривает с необузданным грубым дикарем, который рычит на ее однокурсников… – Легче все снести нафиг, чем что-то менять, – выношу я свой вердикт. – А зачем сносить? Это же завод холдинга. – Да он сто лет болтается на балансе! До него просто руки ни у кого не доходили. А теперь дошли – у меня. Думал переоборудовать там все, внедрить нанотехнологии… Теперь понимаю, что это невозможно. – А как же люди? – спрашивает Лера. – Куда они пойдут, когда ты снесешь завод? Я пожимаю плечами. – Это нормальные издержки. Мы исходим из целесообразности. Этот завод нецелесообразен. Он морально устарел. Я, правда, еще не прочитал отчет. Но и так все понятно. – Дашь почитать? – с интересом спрашивает Лера. – Отчет? – удивляюсь я. – Ага. Мне интересно. Любопытно, по каким критериям специалисты оценивают состояние производственных мощностей… У меня встал. Он и так постоянно в приподнятом настроении в присутствии Ягодки, но, когда она говорит такие вещи… Я еще сильнее хочу ее. Если возможно хотеть сильнее! Я кладу руку ей на бедро. Она ее сбрасывает. Я возвращаю… – Перестань, – шипит она. – Не могу. Хочу тебя. Просто дико хочу… У меня скоро сперма из ушей полезет от воздержания! Я в гребаные монахи не записывался. Ягодка раздраженно фырчит.