— Умница! Оставайся со мной, милая. В ожидании, пока Тара очнется, Оуэн пытался освободиться от изоленты, которой ему связали руки. Глаза наконец привыкли к темноте, и он сумел лучше оценить окружающую обстановку. В кузове, кроме них, никого и ничего не было. В панели между кузовом и кабиной имелось большое отверстие, затянутое сеткой, через которую он мог бы видеть тех, кто сидит в кабине. Но похитители загородили отверстие. В результате к пленникам не только не проникал свет, они не могли услышать, о чем говорят злоумышленники. Во всем есть и хорошая сторона, подумал Оуэн. Зато и похитители не слышат, что происходит в кузове. Он огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь острого, надеясь разрезать изоленту. Чехол над отсеком для запаски был привинчен болтами, по виду старыми и ржавыми. Такими трудно будет что-нибудь разрезать… И все же он подполз к ближайшему болту и попробовал его открутить. Несколько минут спустя фургон накренился. Оуэну пришлось упереться ногами в рифленое днище, чтобы его не подбрасывало на каждой колдобине. Должно быть, фургон свернул с Мерсервиль-хайвей. К сожалению, Тару безжалостно швыряло из стороны в сторону. Вскоре она подкатилась к нему и ударилась головой о его бедро. — Ай! — вскрикнула она. — Милая, ты очнулась, — тихо сказал Оуэн, с трудом извернувшись и дотронувшись до ее щеки связанными руками. — Тара, ты меня слышишь? — Оуэн?! — Она приподняла голову. — Да, это я. Осторожно, — добавил он, когда она попыталась сесть и чуть не упала. Ей удалось сесть и кое-как убрать от лица волосы и остатки фаты. Ей тоже связали руки изолентой, но впереди, а не сзади. Тара изумленно посмотрела на свои запястья. — Что происходит? — Нас похитили, — ответил Оуэн, хотя не был уверен в том, что речь идет о похищении. Никто из них в деньгах не купался, поэтому едва ли их похитили ради выкупа. Конечно, жених Тары неплохо обеспечен, но и его трудно назвать богачом. Во всяком случае, пока. — Безумие какое-то, — пробормотала она. — Почему я как пьяная? — Тебе на голову надели наволочку, — махнул он руками в сторону куска материи, сброшенного с ее головы на пол грузового отсека. — По-моему, она была пропитана эфиром. — Эфиром?! Фургон снова повернул; Оуэну пришлось прижаться к борту. Зато Тара не успела подготовиться и упала на бок, уткнувшись носом ему в плечо. Она снова вскрикнула от боли и выпрямилась, растирая нос. Вскоре она заметила, что у Оуэна тоже связаны руки. Глаза у нее сделались огромными. — Ты тоже связан! — Как думаешь, сумеешь меня развязать? А потом я помогу тебе. — Оуэн извернулся и сел к ней спиной. — Пальцы не слушаются, — пожаловалась Тара, возясь с изолентой. Она не лгала; прошла целая минута, прежде чем ей удалось отыскать конец ленты и медленно начать ее отклеивать. Вскоре она отклеила последний кусок, ободрав кожу у него на запястьях. Он принялся растирать онемевшие руки и поморщился от боли. — Который час? — спросила Тара. Оуэн нажал кнопку на наручных часах и осветил циферблат. — Начало пятого. — Ого! — В четыре ты должна была выйти замуж, — напомнил Оуэн, поворачиваясь к Таре лицом. — Да, должна была, — кивнула она. Он взял обе ее руки в свои. — Тара, мы тебя вернем. Выберемся отсюда и раздобудем телефон. Ты позвонишь Роберту и расскажешь, что случилось. А потом мы вернемся в церковь, и ты выйдешь замуж. — Я решила отменить свадьбу. — Что?! — Он замер. При слабом освещении он почти не видел выражения ее лица, но, судя по голосу, она была смущена и ей было грустно. — Я решила отменить свадьбу… Но потом какой-то тип постучал в дверь и сказал, что снаружи меня ждет какой-то пакет, за который нужно расписаться. — Значит, он выманил тебя на улицу, к фургону? — Да. — Тара пошевелила связанными руками: — Пожалуйста, развяжи меня! Он осторожно отклеил изоленту, стараясь не причинить ей боли, потом смотал два рулончика изоленты и сунул в карман. Кто знает, что может им пригодиться, если они сумеют живыми выбраться из фургона? Тара свернулась клубком рядом с ним и обхватила руками колени. Пышная юбка ее свадебного платья колоколом лежала вокруг нее, мерцая в тусклом свете. Он положил руку ей на плечо, стараясь не слишком радоваться тому, что она к нему прижимается. Их похитили. Конечно, ей хочется, чтобы ее утешил лучший друг. А он ее лучший друг. — Чего они хотят? — Не знаю, — вздохнул Оуэн. — Не думаю, что Роберт — тайный мультимиллионер с солидным доверительным фондом. — Мне он ничего подобного не говорил. — Тара тихо застонала. — Как меня тошнит! Ведь это был эфир? — Судя по запаху — да. Она развернулась к нему. — Откуда, кстати, ты знаешь, как пахнет эфир? — В колледже я слушал курс истории медицины, когда еще собирался стать врачом. — И там тебе давали понюхать эфир? Ее скептический тон вызвал у него улыбку. Теперь она больше похожа на себя прежнюю. Значит, действие эфира постепенно улетучивается. — Не нарочно. Оуэн посмотрел в дальний угол кузова, куда бросил пропитанную эфиром наволочку. Он понимал, что в замкнутом пространстве пары эфира могут по-прежнему действовать на них. — Надо как-то свернуть наволочку, чтобы ограничить распространение испарений, — сказал он. — Жаль, что у меня нет мешка для мусора. — Вряд ли ты носишь мешки для мусора в заднем кармане брюк. — Особенно в брюках от смокинга, взятого напрокат. — Он широко улыбнулся. Теперь, когда его умница Тара вернулась, ему показалось, что их шансы на выживание значительно выросли. Он снял смокинг. — Кстати, вот во что ее можно завернуть. — В прокатном агентстве твой шаг не оценят, — предупредила Тара. — Это не беда, но, боюсь, смокинга не хватит, чтобы изолировать запах. — На мне масса шелка, кружев и тюля, они вполне подойдут. Опершись на его плечо, Тара встала и рывком сорвала с себя верхнюю юбку от платья. В темноте Оуэн почти ничего не видел, кроме светлого облака, которое отделилось от ее тела. Тара скомкала материю и протянула ему: — Ну как, годится? Он осторожно пополз в угол, чувствуя себя неуверенно в движущемся фургоне. Его ударили по голове… Он пробыл без сознания достаточно долго — похитители успели связать ему руки и, бесчувственного, забросить в фургон. Возможно, у него сотрясение мозга. Или хуже. Но пока он в сознании. Голова не слишком сильно болит. Он завернул наволочку в шелк, тюль и кружева и снова затолкал в дальний угол. Сладковатый запах эфира почти исчез. Он осторожно вернулся к Таре, которая сидела на отсеке для запаски. — Теперь не будет… Фургон резко дернулся, и оба упали на бок. Оуэн ударился. Ребра и бедро пронзило острой болью. — Оуэн! — Тара схватила его за плечи и помогла сесть. — Как ты? Он потер бок, надеясь, что ничего не сломано. — Нормально… — Он осекся, сообразив, что фургон остановился. Глава 2