Раздвигаю шторы, и в спальню врывается свет, окрашивая комнату своим неярким, теплым сиянием. Но пол холодный, как лед, и, едва коснувшись его босыми ногами, я подскакиваю, хватаю отброшенные ранее носки и чуть не падаю, пытаясь побыстрее их натянуть. Холод отрезвляет меня, и я мысленно возвращаюсь к событиям прошлой ночи: соревнованию, угрозе Никты и разговору с Лейлой о Шакалах. Лейла назвала Семью Аарьи лживыми, изобретательными и хитрыми – именно такими словами моя мама описывала одно семейство плюшевых животных в игре, в которую мы играли, когда я была маленькой, и это не может быть простым совпадением. Мама говорила, они с тетей Джо играли в эту игру со своей матерью в Италии. Каждое семейство животных характеризовалось тремя словами, и все они отпечатались у меня в памяти, подобно детским стишкам. Я замираю, ощущая внутри неприятный холодок. Вчера мне это не пришло в голову, но сейчас я вспомнила: когда папа зашел ко мне в комнату, чтобы сообщить об этой школе, он взял в руки одну из моих старых плюшевых игрушек и сказал: «Помнишь игру, в которую вы с мамой играли? Я никак не мог оторвать вас от нее». Потом он улыбнулся своим воспоминаниям, как часто улыбался, когда речь заходила о маме. Тогда я не придала этому значения, но сейчас… Задумавшись, открываю дверь спальни и едва не выскакиваю из носков, которые только что надела. По ту сторону, подняв руку, чтобы постучать, стоит молодая женщина, слегка за двадцать, со свежевыглаженной одеждой в руке. Она одета в бордовое шерстяное платье и накрахмаленный белый… кажется, капор? На щеках играет приятный естественный румянец, напоминающий мне о розах. – Я не хотела пугать вас, мисс Новембер, – говорит она. – Я только хотела сообщить, что принесла утренний чай с хлебом и джемом по просьбе мисс Лейлы. Она изучает меня, как будто пытается запомнить каждую деталь, но у нее не такой угрожающий взгляд, как у учеников и преподавателей этой школы. Он полон тепла и искреннего любопытства. Я прижимаю руку к сердцу, как будто это каким-то образом поможет замедлить мой пульс. – Нет-нет. Дело не в вас. Извините. Просто я не ожидала увидеть кого-то за дверью. Она делает быстрый реверанс и широко улыбается. – Я Пиппа, ваша с мисс Лейлой горничная. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, дайте мне знать, – представляется она, и я замечаю в ее речи итальянский акцент. Она проходит мимо меня в комнату и раскладывает принесенную одежду на сундуке в изножье кровати. «Пиппа, – думаю я. – Возможно, это уменьшительное от Филиппа, женской формы имени Филипп, что означает… друг лошадей?» Кажется, это имя ей подходит. Ее жизнерадостный вид напоминает мне о залитом солнечным светом пространстве вне мрачных стен этого дома. – Спасибо, – говорю я, когда она начинает расправлять одеяла. – Но вам не обязательно… Я лучше просто… Спасибо. – Никаких проблем. Она возвращается в общую комнату. Я следую за ней. Лейла уже сидит за столом возле стрельчатого окна. При виде свежей выпечки мне хочется всех обнять. – Боже мой, Пиппа, ты спасла мое утро! – восклицаю я, широко раскрыв глаза. Сажусь и радостно расстилаю на коленях салфетку. – Я взяла для вас самый свежий батон, – с гордостью заявляет Пиппа. – Схватила его, как только повариха достала из духовки. Отламываю кусочек хлеба, и в холодном утреннем воздухе вижу поднимающийся от него пар. – Думаю, ты мой новый любимый человек! – Спасибо, – лаконично произносит Лейла, прежде чем Пиппа успевает что-нибудь ответить. По ее тону я понимаю, что она пытается поскорее выпроводить горничную. – Да, спасибо! – вставляю я, цепляя ножом немного золотистого масла. Дверь щелкает, закрываясь, и Лейла хмурится. – Что? – с набитым ртом спрашиваю я. Лейла потягивает чай. – Ты всегда такая дружелюбная с незнакомыми людьми? – Вообще-то… да. Я бы сказала ей, что она рассуждает в точности как мой отец, который вечно упрекал меня в излишней доверчивости, но этим я бы нарушила первое правило. – Не стоит так себя вести. Я вытираю рот салфеткой и внимательно смотрю на Лейлу. – По-моему, Пиппа очень милая. Тебе не кажется, что не слишком приятно обслуживать кучку помешанных на тайнах людей в замке без электричества, расположенном бог знает где? Я уверена, она оценит доброе слово. Лейла молчит, как будто не знает, что обо мне думать. – Все члены Альянса Стратегов так или иначе служат своим Семьям, Новембер. Этого никому не избежать. К тому же Пиппа проведет здесь всего несколько лет, если сама не захочет остаться. Я замираю, держа хлеб на полпути ко рту. Ощущаю легкое покалывание на коже. Вот это название я точно раньше слышала. – Значит, Пиппа – член Альянса Стратегов? – спрашиваю я, пытаясь произнести это слово как можно более естественно и непринужденно. – Да. В Академии все Стратеги: профессора, кухонный персонал, охранники, люди, которые присматривают за животными. Ты же не думала, что мы допустим кого-то, кто не является Стратегом, сюда? – Она удивленно смотрит на меня. – Нет, наверное, – отвечаю я. Мало того что она считает, что я знаю, кто такие Стратеги, так она еще и утверждает, что все в школе ими являются. Что в таком случае это значит для меня? Наливаю себе чаю, пытаясь придумать, как, не выдав себя, попросить ее объяснить. В итоге я начинаю издалека: – В этой школе не преподают информатику. – Шпионам и убийцам нужна техника. – Почему? Лейла пожимает плечами. – Ненужная трата времени. У нас на все только четыре года. Технические навыки можно приобрести и дома. К тому же это не так важно, поскольку в каждой Семье есть специалисты по технике. Специалисты по технике, обязательная работа на Семью, Совет Семей, о котором Лейла упомянула вчера ночью, и ученики, кем бы они ни были… Кажется, эти Семьи обладают самоуправлением, независимостью и властью. Лейла странно смотрит на меня. – Допивай побыстрее. Нам все равно надо в обеденный зал, чтобы встретиться с Эшем. * * * – Нам не нужны учебники или еще что-нибудь для занятий? – спрашиваю я, когда мы спускаемся по лестнице. Весь вчерашний день был посвящен осмотру школы, тестированию и посещению различных уроков, но ни в одном из них мы не принимали участия. Лейла качает головой. – Не считая занятий по ядам, большинство учеников продвинутого уровня не пользуются учебниками и не ведут конспекты. Мы учимся. Следую за ней через вестибюль в сад с лианами. – Что это значит? – Почему ты постоянно спрашиваешь меня, что это значит? – Лейла награждает меня тем подозрительным взглядом, которым смотрела во время утреннего чаепития. – На твоем месте я бы не делала этого, особенно в присутствии других людей. Лейла шагает быстро, но я иду с ней в ногу. Она ведет себя так же холодно, как вчера, когда я уселась обедать с Аарьей. Мы входим в сад для отдыха и едва не врезаемся в двух парней, поглощенных тихой дискуссией. Один из них – самоуверенный лучник с платиновыми волосами, который вчера мне подмигнул. Его приятель – такой же высокий и красивый, а из-под закатанной манжеты его рубашки выглядывает татуировка в виде плюща. Однако у него не такая доминирующая аура, как у его друга. Достаточно посмотреть на них вместе, и сразу понятно, кто здесь главный. – А это, значит, новенькая, – протягивает самоуверенный лучник, переводя на меня внимание и широко улыбаясь. У него британский акцент. Его приятель с татуировкой скрещивает руки на груди. – Не представишь нас, Лейла? Где твои манеры? Его выговор похож на французский, и у него мелодичный голос. Не удивилась бы, если бы узнала, что он поет в какой-нибудь группе. – Брендан, – Лейла указывает на лучника, а потом на парня с французским акцентом, – и Шарль. А это Новембер. Лейла произносит это без всякого выражения, как будто читает список покупок, просто пытаясь побыстрее покончить с делами. Замечательно! Я – список покупок. – Рад познакомиться, вне всякого сомнения, – поклонившись, говорит Брендан, но его доброжелательность кажется какой-то фальшивой. Он совсем не похож на Эша, который постоянно всех оценивает. Дружелюбие Брендана напоминает приманку. – Как тебе первые два дня в Школе Призраков? – Школа Призраков? – усмехаюсь я. – Умно. Что ж, могу лишь сказать, что еда здесь превосходная… когда не отравлена. Шарль смеется, но как-то вымученно, и меня не покидает ощущение, будто я танцую какой-то замысловатый танец, шаги которого мне неизвестны. Я надеюсь, что Лейла хоть как-то намекнет на то, кто такие эти парни, но у нее на лице все то же бесстрастное выражение. Однако, судя по напряженной позе, она хочет убраться от них подальше. А поскольку она этого не делает, могу лишь предположить, что ей неудобно прогонять их. – Ну, замечательно, короли общаются с ботанами, – недовольно произносит Аарья с американским акцентом, подходя к нам вместе с Инес. – Куда катится мир! – Это мир, в котором ты ничего не значишь, Аарья, – отвечает Брендан, и я снова слышу жестокую нотку в его жизнерадостном тоне. – Ой, да ну тебя, – уходя, отмахивается Аарья. Инес касается ее руки, как будто призывая Аарью остановиться.