Джейми, от которого не укрылась моя интонация, смерил меня взглядом, но ничего не сказал и взял в руки «Зеленые яйца с ветчиной». Джем утащил с собой в постель книгу «Мальчик-ученый». Вероятно, он читал ее Жермену и Фанни при свете огня. Оставалось только надеяться, что в ней нет пошаговых инструкций по сборке метательной машины. 10 Петрушка, шалфей, розмарин и тимьян[45] Неделю спустя мы услышали окончание истории. Фанни с Жерменом пошли к Йену помочь Дженни вычесывать коз. Джемми, не допущенный к этому занятию из-за вывиха большого пальца, не пожелал быть сторонним наблюдателем и остался дома, чтобы поиграть в шахматы с Джейми. Роджер наигрывал «Ярмарку в Скарборо» на сделанных им примитивных цимбалах под аккомпанемент столь же незатейливых разговоров, которые медленно текли на кухне. Однако к тому времени, как мы с Бри замесили на завтра тесто и поставили его подниматься, замочили оленину в травах и уксусе и решали, нужно ли вымыть пол или только подмести, в комнате повисла тишина. Шахматная партия закончилась (героическим усилием Джейми сумел проиграть), цимбалы умолкли, а Мэнди и Джем заснули, развалившись по углам скамьи, словно мешки с сушеными бобами. Не сговариваясь, взрослые собрались за столом с четырьмя кружками и бутылкой приличного красного вина — подарком Майкла Линдси за мою помощь: я зашила пару длинных ран на боку его лошади после ее столкновения с медведем. — У твоих цимбал приятное звучание, Роджер Мак, — заметил Джейми, указывая кружкой на инструмент, который теперь для сохранности лежал на шкафчике для лекарственных растений. Роджер удивленно поднял брови. — Вы… узнали? — спросил он. — Я имею в виду — поняли, что это песня? — Нет. А это была песня? — в свою очередь удивился Джейми. — Хотя звук приятный. Похож на звон колокольчиков. — Она из… — Брианна немного замялась и взглянула на детей, — нашего времени. — Все в порядке, — успокоил Роджер. — Текст могли сочинить в любом времени, начиная со Средневековья. — Хорошо. Но лучше не забывать об осторожности. — Бри неуверенно улыбнулась. — Не дай бог Мэнди запоет в церкви «Twist and Shout»[46]. — Ну, не в нашей уж точно, — согласился Роджер. — Хотя, разумеется, сейчас есть и более… гм… активные службы, где это было бы вполне уместно. Интересно, существуют ли в округе церкви, практикующие проповеди со змеями? — с внезапным воодушевлением добавил он. — Не знаю точно, когда их придумали. — Змеи в церкви? Серьезно? — усомнился Джейми. — На кой черт кому-то так поступать? — Евангелие от Марка, глава 16, стих 17, — сказал Роджер. — «Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы». Они делают это — или только будут, — чтобы доказать свою веру. Берут гремучих змей и щитомордников голыми руками. Прямо в церкви. — Господи Иисусе, — перекрестился Джейми. Роджер кивнул. — Вот именно. Думаю, все отсылки к Библии не представляют опасности, — обратился он к Бри, — и все же лучше не упоминать того, что может навести на мысли о более современных вещах. Когда Роджер цитировал библейский стих, я невольно посмотрела на свои руки, но при этих словах подняла глаза. На лице Джейми было написано недоумение. Тяжело вздохнув, Бри снова глянула на детей. — Мы вовсе не стремимся к тому, чтобы они забыли, — тихо сказала она. — Были, есть и будут люди и вещи из… нашего времени… которые им дороги. И мы не знаем, смогут ли они когда-нибудь… рано или поздно… вернуться. Просто следует быть осмотрительнее с воспоминаниями и разговорами о той эпохе. — Она сглотнула. — Вероятно, ничего страшного не случится, если Мэнди расскажет людям, например, о туалетах. Особенно если я один такой построю, — добавила она, коротко улыбнувшись. — Однако есть и другие вещи. — Да, — негромко сказал Джейми. — Не сомневаюсь. Он положил ладонь мне на бедро, и я накрыла ее своей. Джейми тоже заметил на лицах Роджера и Брианны выражение, свойственное изгнанникам — тем, кто вынужден скрывать скорбь и мужественно отречься от воспоминаний, которые никуда не денутся, как бы глубоко ни были похоронены. Я видела это выражение в дни перед окончанием Второй мировой, а Джейми — все месяцы и годы после Каллодена. Повисла долгая пауза. Наконец Джейми прочистил горло. — Я знаю, почему вы вернулись, — сказал он. — Но каким образом? Чисто практический вопрос разогнал тоскливую атмосферу. Бри с Роджером переглянулись, потом посмотрели на нас. — Есть еще вино? — спросил Роджер. * * * — Мы не знали, можно ли перемещаться сразу и во времени, и в пространстве, — начала Бри, когда кружки заново наполнили. — Мы понятия не имеем, удавалось ли подобное кому-нибудь, поэтому не отважились на эксперимент. — Могу себе представить, — сказала я едва слышно. Я постаралась забыть то ощущение, которое испытываешь, находясь… там, но воспоминания не исчезли полностью. Все равно что, сидя в крохотной лодке посреди бескрайнего моря, видеть, как нечто большое и темное скользит у самой поверхности воды. — Поэтому решение далось нам легко, — сказал Роджер, хотя, судя по выражению его лица, «легко» было понятием относительным. — Задача состояла в том, чтобы попасть из Шотландии в Америку. Только вот где лучше пройти через камни: возле Инвернесса или на Окракоке? — При переходе на Окракоке некоторые умерли, — тихо заметила Бри, накрыв ладонь Роджера своей. — Вендиго Доннер тебе ведь рассказывал, мама? — Да. Мне сдавило горло при упоминании имени Доннера, да и от названия «Окракок» воспоминания были не из приятных. Судя по тому, как побледнела Бри, она тоже не забыла об этом месте: Стивен Боннет держал ее там в плену. — И даже с теми, кто не умер, происходили… э-э… странности. — Роджер посмотрел на меня. — Помните Зуб Выдры… ну, Роберта Спрингера? Он со своей группой рассчитывал попасть в… какое время? В середину шестнадцатого века или еще раньше? Во всяком случае, далеко в прошлое. Он переместился дальше остальных, но не настолько, как хотел. Для всех членов группы путешествие прошло по-разному. — Мы подумали, это как-то связано с тем, что они шли поодиночке, повторяя друг за другом движения и слова, — вставила Бри, а затем махнула в сторону спящих детей. — Мы же переходили вместе, держась друг за друга. Наверное, это сыграло роль. — И мы вместе проходили на Окракоке раньше, — добавил Роджер. — Если нам удалось один раз, возможно, стоило попробовать снова. — Значит, все уперлось в поиски корабля, так? — Джейми, который до сих пор внимательно слушал, слегка постукивая пальцами по бедру, теперь выпрямился. — Вы думали, велика ли разница между кораблями, построенными в 1739 году и примерно в 1775 году? — Да, именно, — призналась Брианна. — Корабли стали больше и быстроходнее, но погода неумолима. При столкновении с айсбергом или ураганом, — она кивнула мне, — не так уж важно, в лодке ты или на «Титанике». — Пожалуй, — согласился Джейми, и я рассмеялась: он знал о «Титанике» по моим рассказам. — Тебя послушать, так плавающая доска в пруду с форелью ничем не лучше большого корабля вроде «Куин Мэри», — поддразнила я. — Да, только на последнем еда наверняка вкуснее, — невозмутимо заявил Джейми. — И коль скоро меня не тошнило благодаря твоим иголкам, я бы учел это обстоятельство. Итак, по-вашему, климат сильно изменился за сорок лет? — спросил он у Брианны, возвращаясь к разговору. Она покачала головой. — Дело не только в бурях и ветрах. То есть, конечно, погода играла роль, но мы не могли ее предсказать. Зато хорошо знали политический климат. — Война, — сказал Роджер, правильно истолковав мой озадаченный взгляд. — В то время… точнее, сейчас британцы устраивают торговые блокады и захватывают американские корабли. Что, если бы наш корабль потопили или захватили? Или меня завербовали бы в Британский флот, а Бри и детям пришлось бы решать, идти через камни или остаться на Ямайке или где-то еще, разыскивая меня? — Резонно, — согласился Джейми. — Значит, вы сели на корабль в 1739 году. Ну, и как прошло плавание? — Ужасно! Кошмарно! — враз выпалили Бри и Роджер. Они посмотрели друг на друга и невесело рассмеялись — с нервным облегчением выживших, которые еще не совсем уверены, что спаслись. На бриге под названием «Кермана» они отплыли из Инвернесса в Эдинбург, где пересели на «Констанцию» — маленькое торговое судно, державшее курс в Чарльстон. — Никаких кают, — сказал Роджер. — Нас разместили в крохотном уголке в трюме, между бочками с водой и штабелями сундуков, набитых тканями: льном, муслином, шерстью и шелком. Запах тот еще — отбеливающая глина, клейстер, красители и моча, — но могло быть и хуже. В другом конце трюма люди теснились между ящиками с соленой рыбой и бочонками с джином. Из-за паров алкоголя они большую часть времени провели в отключке, насколько нам удалось разглядеть в темноте. — Если так, им повезло, — тоскливо сказала Брианна. — По пути мы попали в целых четыре — четыре! — шторма. Не знаю, чего мы боялись больше: пойти на дно или что нас расшибет грузом. За исключением Мэнди мы все с головы до ног были в синяках: ее почти все плавание я держала на коленях, для тепла закутавшись в плащ. Джейми слегка позеленел от одного лишь рассказа, да и меня, признаюсь, немного укачало. — Чем вы питались? — спросила я в надежде вернуть разговор на твердую почву. — Холодной овсянкой, — пожал плечами Роджер. — В основном. Иногда холодным беконом. И репой. В избытке. — Сырой репой? — не поверила я. — Ой, ну перестань, — запротестовала Бри. — На вкус она как яблоки, только несладкая. Яблоки у нас тоже были, а еще изюм, морковь, вареный шпинат и горшочек соленых огурцов. Нам даже достался бочонок соленой рыбы… — Господи, — с чувством произнес Роджер, — мне хватило одной штуки: думал, умру от жажды. — Тебе никто не говорил вначале ее вымочить? — усмехнулся Джейми. — Еще у нас был сыр, — сказала Бри, впрочем не слишком убедительно. — Кстати, не такой уж плохой, если запивать джином. Вы когда-нибудь видели сырного клеща вблизи?