Почти все книги сгорели во время пожара, поглотившего Большой дом, и теперь мы заново создавали свою крошечную библиотеку. Благодаря подаркам Брианны она увеличилась почти вдвое. Кроме привезенных дочкой книг — включая драгоценный «Справочник Мерка», обладание которым так грело мне сердце, — у нас была маленькая зеленая Библия Джейми, учебник по латинской грамматике, «Приключения Робинзона Крузо» (без обложки, зато с прекрасными иллюстрациями) и «Путешествия в некоторые отдаленные страны мира в четырех частях: сочинение Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а затем капитана нескольких кораблей» Джонатана Свифта. И еще какой-то роман не то на французском, не то на английском. Скорлупа раскалывалась легко, но сухая кожица орешков — тонкая, словно папиросная бумага, — липла к пальцам. Приходилось постоянно вытирать руки о юбку: теперь она выглядела так, будто ее облепила стая светло-коричневых мотыльков. Может, у новых жильцов найдется почитать что-нибудь интересное и Бри догадается взять пару книжек? Хирам Кромби, староста поселенцев из Терсо, любил читать. Правда, его литературные вкусы ограничивались проповедями и историческими свидетельствами; романы казались ему безнравственными. Однако я видела у него экземпляр «Энеиды». Джейми написал своему другу Эндрю Беллу, эдинбургскому типографщику и издателю, и попросил выслать несколько книг, включая «Дедушкины сказки» собственного авторства и мое скромное творение с рецептами народной медицины. Оплатить заказ предполагалось нашей частью прибыли с продаж — за два года должна была накопиться приличная сумма. Интересно, когда прибудут книги? И случится ли это вообще? В Саванне по-прежнему заправляли британцы, однако Чарльстон оставался американским; если мистер Белл поторопится, груженный книгами корабль успеет прибыть в порт до холодов. Шаги за спиной прервали мои литературные размышления, и я обернулась. Джейми, босой и взъерошенный, стоял позади, пряча в спорран очки. — Интересная книжка? — с улыбкой спросила я. — Да. — Он сел рядом, взял из таза орех и, очистив от скорлупы, сунул в рот. — Брианна говорит, Доктор Зойс написал целую кучу книг. Ты прочла их все, саксоночка? Джейми произнес фамилию писателя на немецкий манер, и я невольно рассмеялась. — Конечно! И не один раз. У Бри когда-то было полное собрание сочинений — все, что издали на тот момент. Если он написал потом новые книжки, Роджер, скорее всего, покупал их для Джема и Мэнди. Кстати, американцы произносят фамилию автора «Сьюз». Не знаю, сколько он прожил — то есть проживет. В 1968-м он еще писал. Джейми кивнул с мечтательным выражением лица. — Вот бы и мне их прочесть! Может, Брианна знает кое-что наизусть? — Скорее Джем. Бри говорит, он читал Мэнди книжки чуть ли не с ее младенчества. А память у нашего внука великолепная. — Вспомнив парочку забавных иллюстраций Сьюза, я улыбнулась. — Попроси дочь нарисовать по памяти слона Хортона или черепаху Эртеля. — Эртель? — В его глазах запрыгали веселые искорки. — Надеюсь, это не настоящее имя? — Нет, зато идеально вписывалось в рифму. — Я расколола очередной орех и бросила остатки скорлупы в траву. — Похоже на женское. — Однако Эртель — мальчик. Черепаха-девочка никогда бы на такое не сподобилась. — Что же он натворил? — Заставил всех черепах своего острова выстроиться в пирамиду, чтобы он смог взобраться наверх и править «всем, на что глядит». Аллегория гордыни и высокомерия. Конечно, женщинам тоже свойственны подобные эмоции, но они проявили бы их более изощренно. И художник не сумел бы это изобразить. Джейми зачерпнул горсть орехов и рассеянно сжал кулак, раскалывая скорлупу. — Хм… Тогда какая, по-твоему, аллегория скрывается в «Зеленых яйцах с ветчиной»? — Полагаю, идея в том, чтобы дети не привередничали в еде, — с сомнением предположила я. — Или чтобы не боялись пробовать новые проду… что ты делаешь?!! — Джейми бросил пригоршню арахиса в таз вместе с кожицей и скорлупой. — Тебе помогаю, — ответил Джейми и зачерпнул новую горсть. — Иначе ты весь день так просидишь, перебирая их по одной штучке. — Следующая порция орехов и мусора полетела в таз. — И как я буду выковыривать оттуда скорлупу? На это уйдет… — Мы их вывеем, — прервал меня Джейми, кивнув подбородком в сторону дальнего склона горы Роан. — Видишь, как деревья клонятся от ветра? Надвигается буря. И правда: за вершиной скопились тучи; бледные листья редких осин трепетали на ветру, а сосновые кроны словно подернулись темно-зеленой рябью. Я кивнула и, взяв несколько орехов, раскрошила пальцами скорлупу. — Фрэнк, — выпалил вдруг Джейми, и я замерла. — Вернее, его книги… — Что? Он сказал «Фрэнк»?.. Я не верила собственным ушам. В глубине души шевельнулось смутное чувство тревоги. — Хочу кое-что о нем спросить, — небрежно бросил Джейми, старательно делая вид, что поглощен арахисом. — Что именно? — Я отряхнула юбку от арахисовой шелухи и посмотрела на мужа. По-прежнему не глядя на меня, он раздавил очередную пригоршню. Но на миг его губы сжались. — Там на обложке его портрет — то есть фотография. Мне стало интересно, сколько лет ему было, когда сделали это изображение? Я удивилась, однако напрягла память. — Дай-ка подумать… когда он умер, ему было шестьдесят… Меньше, чем мне сейчас! Я невольно прикусила нижнюю губу, и Джейми пристально на меня посмотрел. Опустив глаза, я смахнула остатки орехов. — Пятьдесят девять. Фотографию сделали специально для обложки. Я точно помню, потому что для шести предыдущих книг он использовал другой снимок, более ранний. Еще шутил: не хочу, мол, чтобы люди при встрече заглядывали мне за спину, ожидая увидеть кого-то вдвое моложе. — Я улыбнулась воспоминаниям, но, встретившись с мужем глазами, насторожилась: — А почему ты спрашиваешь? — Мне часто хотелось узнать, как он выглядел. — Джейми посмотрел на таз с арахисом и рассеянно потянулся за очередной порцией. — Когда я молился за него. — Ты за него молился? — Я даже не пыталась скрыть изумление в голосе, и муж бросил на меня мимолетный взгляд. — Да. Ну а что мне еще оставалось? — с горечью усмехнулся он и смущенно кашлянул. — «Храни тебя Господь, чертов англичанин!» Вот что я повторял в молитвах, когда думал о тебе и ребенке долгими ночами. — На мгновение сжав губы, он продолжил: — И еще мне очень хотелось узнать, как выглядит наш малыш. Я легонько сжала его большую сильную руку, похолодевшую от осеннего ветра. Джейми перестал очищать арахис и вздохнул, расслабив плечи. — А каким ты представлял Фрэнка? Таким, как на фотографии? — полюбопытствовала я, убирая руку. Джейми тут же зачерпнул новую порцию орехов. — Нет. Ты ведь никогда не описывала его внешность. На то была чертовски веская причина, — подумала я. — А ты никогда и не спрашивал. Что вдруг изменилось? Он пожал плечами и продолжил с легкой ироничной улыбкой: — Мне нравилось представлять его лысеющим коротышкой с брюшком. Хотя я не сомневался, что он умен, — ты никогда не полюбила бы дурака. И насчет очков я угадал. Только думал, что оправа у них золотая, а не черная. Из чего она, из рога? Или темного черепашьего панциря? Я фыркнула, хотя его расспросы меня немного смущали. — Это пластик. Фрэнк и правда не был дураком. — Отнюдь… — По спине пробежали мурашки. — Он был честным человеком? Раздался треск скорлупы, и очередная горсть орехов со стуком упала в таз. В воздухе чувствовался запах дождя и густой, сладковатый аромат арахиса. — В основном да, — медленно ответила я, глядя на мужа. Он склонил голову над орехами, поглощенный процессом. — Конечно, у него были свои секреты. Как и у меня. В любви всегда найдется место секретам — так ты сказал мне однажды… Однако сейчас между нами не осталось ничего, кроме правды. Издав неопределенное шотландское хмыканье, Джейми бросил в таз последнюю пригоршню арахиса и посмотрел мне в глаза. — Думаешь, ему можно доверять? Ветер теребил его волосы, а лицо казалось темным на фоне облачного, но все еще яркого неба. Я невольно поежилась от жутковатого ощущения, что кто-то стоит у меня за спиной. — Что ты имеешь в виду? — Мой голос дрожал от волнения. — Ведь когда-то ты доверил ему самое дорогое. Нас с Брианной. — Тогда у меня не было выбора. А сейчас есть. — Он выпрямился, отряхивая ладони от остатков арахисовой шелухи, которую мигом подхватил порыв ветра. Я сделала глубокий вдох, чтобы унять внутреннюю дрожь, и смахнула с лифа частички скорлупы. — Сейчас есть? Хочешь сказать, тебя интересует достоверность описанных в книге событий? — Да. — Фрэнк был историком, — твердо заявила я, не решаясь обернуться. — Он бы не стал подтасовывать факты. Не смог бы. Как Роджер не стал бы менять текст Библии. А ты — намеренно лгать мне. — Тебе ли не знать, что такое история, — отрезал Джейми и встал, хрустнув коленными суставами. — А насчет лжи… все порой лгут, саксоночка. И я не исключение. — Но со мной ты был честен. Джейми не стал оспаривать мое утверждение. — Захватишь миску? — бросил он, вынося таз во двор. Ветер тут же надул его рубашку, словно парус. Из-за гор наползали тучи, запах дождя в воздухе стал еще острее. Вот-вот разразится буря. Меня охватило странное чувство, к которому примешивалось возбуждение. Входная дверь была открыта нараспашку, парусиновый полог сдвинут в сторону. Ветер со свистом проносился мимо, задувая под юбки, и мчался в дом; в хирургической позвякивали стеклянные пузырьки, в кабинете Джейми шуршали бумаги. По дороге на кухню я заметила у мужа на столе книгу Фрэнка и, поддавшись внезапному порыву, зашла в кабинет. Но сперва невольно оглянулась, хотя поблизости никого не было. «Душа мятежника: шотландские корни Американской революции». Фрэнклин У. Рэндолл. Книга лежала раскрытыми страницами вниз. Обычно Джейми никогда так не поступал. Он обязательно использовал что-то вместо закладки — листья деревьев, птичьи перья, ленту для волос… Однажды я раскрыла книгу, которую он читал, и обнаружила там высушенное тельце раздавленной ящерки. Джейми всегда закрывал книгу, чтобы не повредить переплет. Фрэнк смотрел на меня с обложки спокойным, непроницаемым взглядом. Я слегка коснулась его лица под прозрачной пленкой, чувствуя смутную печаль, раскаяние и, признаться (какой смысл таить секреты от самой себя?), облегчение. Все давно в прошлом. Как ни странно, ощущение чьего-то присутствия за спиной исчезло, стоило мне зайти в дом. Я взяла книгу, чтобы закрыть ее, и невольно заглянула внутрь. Вверху страницы значился заголовок: «Глава 16. Партизанские отряды».