— И что ты здесь забыл? — поинтересовалась я. Не обращая на меня внимания, пес шмыгнул к столу, ловко встал на задние лапы и заглотил глаз, а затем выбежал в коридор на гневный окрик хозяина. Утратив дар речи, мы с Элспет так и стояли, пока шумная охотничья компания удалялась через парадную дверь под радостное тявканье возбужденных собак. Наконец все стихло. Элспет моргнула и перевела взгляд на Эми — та мирно и безмятежно лежала в вышитом ею же саване, сотканном во время ожидания первенца. Край ткани украшала стелющаяся лоза с розовыми и голубыми цветами и желтыми пчелами. — Что ж… Полагаю, не столь важно, съедят тебя черви или собаки, — наконец произнесла моя помощница, впрочем, без особой уверенности. Я подавила неуместный смешок и заметила: — В Библии говорится о собаках, растерзавших Иезавель. Она удивленно приподняла жиденькую седую бровь (оказывается, я читала Библию — вот так неожиданность), но ограничилась кивком и заключила: — Так и быть. * * * Над Джейми все больше довлело мрачное чувство, что время уходит — уже перевалило за полдень, — однако предстояло сделать еще кое-что: рассказать Бобби Хиггинсу об их намерениях. Если повезет, горе или здравый смысл удержат Бобби от участия в походе. И хорошо бы он отпустил сына — Эйдан имеет на это право. Пожалуй, стоило привести младших отпрысков к отцу, чтобы тот охотнее остался дома, да только Джейми поздно спохватился. Тревога чуть поутихла при виде Джема, который слонялся возле хижины Хиггинса. Однако облегчение длилось недолго: Джем тут же выразил горячее желание присоединиться к охотничьему отряду. — Но ведь Эйдану разрешили… — в четвертый раз повторил он, выпятив подбородок. Джейми наклонился и взял его за локоть. — Медведь загрыз не твою мать, — тихо сказал он, чтобы не расстроить Эйдана, — и она не обрадуется, если загрызут тебя. Ты остаешься. — Тогда и Эйдан не должен идти! Его папе тоже не понравится, если его съедят. Эта мысль не давала покоя и самому Джейми, однако он не раскаивался, что позволил парню идти со всеми. — Медведь убил маму Эйдана, и он имеет право увидеть, как свершится месть. — Он отпустил плечо внука и развернул того к хижине. — Позови папу, я хочу с ним поговорить. Остальным членам охотничьего отряда не терпелось двинуться в путь, и Джейми велел Йену с Гиллебрайдом и собаками идти вперед и попробовать отыскать Жермена. Эйдана, возбужденного, бледного, с торчащими в разные стороны черными волосами, Джейми снова взял за плечи, чтобы успокоить. — Побудь со мной, Эйдан. Задержимся на минутку: надо рассказать твоему отцу, куда мы идем. Впрочем, не прошло и минуты, как из хижины, щурясь от яркого света, вышел Роджер. За ним появился взволнованный и вместе с тем серьезный Джем. Судя по всему, Роджер Мак испытывал такое же потрясение, что и остальные, однако держался хорошо. При виде тестя на лице его проступило облегчение. Затем Роджер заметил винтовку и нахмурился. — Вы… — Да. — Джейми махнул мальчикам, чтобы отошли, и понизил голос. — Нужно сообщить Бобби, но лучше бы ему с нами не идти. Поможешь мне его отговорить? — Конечно. Только… — Роджер взглянул на Эйдана и Джемми, понуро стоящих у хижины. — Вы ведь не берете с собой их? — Я не возьму Джема, если ты не позволишь, — решать тебе. Но Эйдан должен пойти. Роджер одарил его скептическим взглядом, и Джейми пожал плечами. — Должен, — упрямо повторил он. В голове у него роилась тысяча доводов против этой затеи, но воспоминание о беспомощном отчаянии мальчика-сироты железной занозой сидело в сердце и тяготило больше, чем все остальное. * * * Огонь погас. В хижине, да и внутри Бобби тоже. Сгорбившись, он понуро сидел на углу скамьи у холодного очага и смотрел на раскрытые ладони, словно искал в их линиях какой-то смысл. Когда вошли мужчины, он не поднял глаз. Джейми опустился на одно колено и накрыл ладонь Бобби своей. Кисть была холодной и безжизненной, только пальцы слегка подрагивали. — Роберт, a charaid, — тихо сказал он. — Я иду охотиться на медведя. С Божьей помощью мы найдем и убьем зверя. Эйдан хочет пойти с нами, и я думаю, это правильно. Бобби резко поднял голову. — Эйдан? Вы поведете его на медведя, который… который… — Да. — Джейми взял Бобби за вторую руку и сжал их обе. — Клянусь головой собственного внука, что Эйдану ничего не угрожает. — Вашего… Вы о Джеме? Его вы тоже берете? — В погасших глазах Бобби мелькнуло замешательство, и он посмотрел поверх плеча Джейми на Роджера Мака. — Это правда? — Да. Голос Роджера Мака сорвался, но слово было произнесено. Чувствуя воодушевление, Джейми внутренне помолился и пошел ва-банк: — Роджер Мак тоже идет. — Он постарался придать голосу убедительности. — Присмотрит за мальчиками и позаботится об их безопасности. Взгляд Роджера Мака прожигал ему дыру в затылке, но Джейми не усомнился в правильности своего поступка. Благословенный Михаил, направь мой язык… — Со мной идут мой племянник Йен и Гиллебрайд Макмиллан. Втроем, плюс три собаки, мы одолеем медведя, даже самого свирепого. Роджер Мак с мальчишками будут только наблюдать, как вершится месть за твою жену. С безопасного расстояния, — добавил он. Бобби сел прямо, высвободил руки и взволнованно огляделся. — Но… тогда и я должен пойти с вами. Разве нет? Роджер понял, что сейчас его очередь, и кашлянул. — Ты нужен малышам, Бобби, — мягко сказал он. — Присматривай за ними. Кроме тебя, у них никого не осталось. Эти слова внезапно разбередили душу Джейми. Он вновь ощутил крепко прижатый к груди запеленатый сверток, внутри которого слабо толкался его новорожденный сын, в то время как сам он трясся в ужасе от только что содеянного ради спасения мальчика. Тогда он думал о том же. Сквозь пелену страха и потрясения пробилась единственная мысль: Его мать умерла. У него остался только я. С Бобби происходило нечто подобное. Джейми увидел, как его взгляд оживает, а тело, размякшее от горя, начинает твердеть и обретать форму. Плотно сжав губы, Бобби кивнул. Слезы все еще текли у него по лицу, однако он пошевелился и медленно, как старик, встал со скамьи. — Где они? — хрипло спросил он. — Орри и Роб? — С моей дочерью, — сказал Джейми. — В доме. Он посмотрел на Роджера и выгнул бровь. Тот ответил укоризненным взглядом, однако кивнул. — Я тебя провожу, Бобби, — предложил Роджер и добавил, обращаясь к Джейми: — А потом догоню вас с ребятами. * * * Постепенно прибывали женщины. От ручья донеслись едва различимые голоса. Должно быть, жена Гиллебрайда со старшей дочерью, Кирсти, и Пегги Чизхолм с двумя старшими, Майри и Агнес. Вместе с ними — древняя свекровь Пегги, Старая Мамаша, которая выжила из ума и потому нуждалась в постоянном присмотре. Затем в коридоре послышались другие женские голоса и шаги, и в комнату с серьезным видом вошла Фанни в сопровождении Рэйчел и Дженни. Девочка покосилась на завешенный одеялом дверной проем и отвела глаза. Я облегченно выдохнула, избавляясь от тревожного предчувствия неминуемой беды, которое завладело мной с того мгновения, как в хирургическую влетел запыхавшийся Джем. Дженни поставила корзину, быстро и крепко меня обняла, а потом все так же молча нырнула под висящее одеяло в хирургическую. Рэйчел тоже несла корзину, а другой рукой придерживала Огги. Отцепив перевязь, она передала малыша Фанни — та, судя по всему, обрадовалась, что и для нее нашлось занятие. — Ты в порядке, Клэр? — тихо спросила Рэйчел, затем взглянула на миссис Каннингем, стоявшую со скрещенными руками у закрытого дверного проема хирургической. — А ты, Друг Каннингем? — Да, — ответила я за себя. При появлении друзей и родных тесный пузырь, в котором мы с Элспет Каннингем до сих пор пребывали, лопнул, однако после нашего общения я чувствовала себя до странности беззащитной, словно полуоткрытая устрица, вынутая из воды. Сама Элспет плотно захлопнула свою раковину и ограничилась кивком в сторону новоприбывших. Ее ближайшие соседи узнают новость еще не скоро: хижины Кромби и Уилсонов находились по меньшей мере в двух милях отсюда. Дженни тихо молилась на гэльском: слов я не понимала, но в ее голосе звучала отчетливая скорбная нотка. — Отойдем на два слова, — мягко попросила Рэйчел. Она немного приподняла одеяло и коротким кивком поманила меня за собой, одновременно делая остальным знак подождать. Дженни тем временем закончила молитву и, протянув руку, нежно положила ладонь на голову Эми в белом чепце. — Biodh sith na Màthair Beannaichte agus a mac Iosa ort, nighean, — произнесла она тихо. «Да пребудут с тобой Пресвятая Богородица и ее сын Иисус».