– Да куда она от тебя сбежит, – проворчал Егор, – теперь не отделаешься. Тут уж и я, и Рубцов недовольно покосились на Корнея. Вадим вернулся через пару минут с бутылкой воды. Сунул ее мне в руку и быстро проговорил: – У меня здесь знакомый врач работает, он тебя осмотрит. Подожди еще минутку, малыш. Он аккуратно потрепал меня по волосам и направился куда-то по коридору. Я проводила его влюбленным взглядом. Егор в это время рубился в какую-то игру. Не поворачиваясь ко мне, проговорил: – А ведь он даже твоего имени не спросил. – Чего? – очнулась я. – Зря на него слюни пускаешь, ты ему неинтересна, – не отрываясь от игры, продолжил Корней, одновременно безразличный ко мне и увлеченный игрой. – Вадим поступил благородно, – возразила я. – Залепив тебе кулаком в ухо? – усмехнулся Корней. – Тебе бы рот залепить, – буркнула я. Корниенко наконец оторвался от игры и с интересом посмотрел на меня. – Как тебя зовут? – спросил он. Наконец-то! Хоть кому-то интересно. – Томила, – нехотя призналась я. – Как-как? – Это «как-как» я слышу практически каждый раз, когда представляюсь. Спасибо за редкое имя выдумщику-дедуле… – То-ми-ла, – повторила я нарочно по слогам. Для самых непонятливых. – Ясно, – откликнулся Корней и как ни в чем не бывало вернулся к игре. – Ну а тебя как зовут? – прикинулась я дурочкой. Пусть не воображают, что только они не знают о чьем-то существовании. – Тамерлан, – не отрываясь от смартфона, отозвался Корниенко. Я надулась и откинулась на спинку кресла. От нечего делать принялась рассматривать Корниенко: симпатичный, и профиль у него красивый. Только со мной он вел себя как настоящий кретин, поэтому захотелось немного ему подосаждать. – Во что играешь? – спросила я. – В игру, – бросил Корней. – В какую? – не отставала я. – В шахматы. Слыхала о такой? – Конечно! Правда, думала, что она для умных. – Правильно думала, поэтому я в нее и играю. Утереть нос Корниенко было не так-то просто, но я решила не сдаваться. – Твоя девушка ушла к Вадиму? – Моя бывшая девушка, – поправил меня Корней. Он по-прежнему не отводил взгляд от экрана, но я чувствовала, что парень напрягся. – А ты подслушивать любишь? – Пффф, да больно надо! – засмеялась я. Вполне искренне, кстати. Дедуля всегда говорит, что во мне живет актриса. Надо, как и Настя, в театральный поступать после школы. – Просто прогуливалась. – Грибы галлюциногенные на школьном дворе искала? Мне ужасно хотелось пихнуть этого умника локтем. – Чего подслушивать, если вся школа об этом говорит, – поддела я Егора. – Об этом? – искренне удивился Корниенко и отвлекся от телефона. Теперь он смотрел мне прямо в глаза, и я отчего-то смутилась. – Ну да, – я все-таки первой отвела взгляд, – так и говорят: Ника ушла к Вадиму от этого… – я замялась, – …от Тамерлана. Егор негромко рассмеялся и принялся нагло рассматривать меня. – Ты забавная, – сказал наконец он, – но про Вадима и тебя я правду сказал. Забей! Ты не в его вкусе. – А кто же в его вкусе? – ядовито поинтересовалась я. – Слушай, Томила, утомила! У тебя еще много вопросов? – И все-таки? – не отставала я. – Такие блондинки, как Ника, – ответил Корней. Я припомнила девчонок, которых видела рядом с Вадимом. Проклятье! И ведь правда: ни одной брюнетки. Но я буду не я, если так просто сдамся. Уж если мне что-то приспичит, обязательно добьюсь своей цели. Рубцову не повезло, что я в него влюбилась. – А тебе какие девчонки нравятся? – зачем-то спросила я. – Мне? – Егор снова посмотрел на меня и усмехнулся. – К сожалению, всякие чокнутые. * * * Я решила стать блондинкой в тот же день, когда вернулась домой. Люди идут ради любви и не на такие отчаянные поступки, а тут… Это всего лишь волосы! Вадим Рубцов стоит больших жертв. Учитывая, как тепло мы с ним попрощались после моего осмотра у врача… Он вызвал мне такси, усадил в машину и, кажется, даже снова назвал «своей маленькой». Точно вспомнить не могу, ибо от нахлынувших чувств и волнения память отшибло. Нужно написать в личный дневник об этом знаковом для нас дне, когда мы наконец заговорили. Покажу потом эту запись нашим с Рубцовым общим внукам… Жаль, что попрощаться толком не удалось. Когда я выглянула в окно, чтобы помахать, машина тронулась, а Рубцов уже отвернулся. Зато я встретилась взглядом с недовольным Корниенко. Напоследок он криво усмехнулся и отсалютовал мне. Я же демонстративно отвернулась. До чего неприятный человек! Еще и ворчливый, как старый дед. Что в нем находят другие девчонки? Еще в такси я расписала Леле в сообщениях, что случилось. А также заявила о совсем намерении покорить сердце Вадима, перекрасив волосы. Подруга ничуть не расстроилась, узнав, что Рубцов наконец обратил на меня внимание. Несмотря на нашу общую влюбленность, подруга поддержала мои намерения и пообещала помочь с покраской волос. Сегодня же! Леля так радовалась за меня, будто это была наша общая победа. Мне были знакомы эмоции Лели: подобную радость за нее я испытывала в третьем классе, когда ей подарили куклу, о которой мы вместе мечтали. Иногда мы играли куклой по очереди… Вряд ли такое можно провернуть с настоящим парнем. Да мне и не хотелось ни с кем делить Рубцова. Он будет моим и только моим! Тем более теперь, когда я наконец узнала его чуть ближе… Он от меня никуда не денется. Леля заявилась ко мне с краской для волос ближе к вечеру. Я знала, что мама не поддержит эту идею, поэтому мое преображение мы решили держать в строжайшем секрете. – Ты красила когда-нибудь волосы? – спросила я у Лели. Она носила натуральные русые волосы. Красить их подруге категорически запрещали родители. – Нет, но я сама стригу Боню, – ответила подруга. Боня – это Лелина болонка. – Сойдет, – вздохнула я. Других вариантов у меня все равно не имелось. На салон нужно много денег, а мама и слышать не захочет о том, чтобы меня покрасить. А медлить нельзя! Красота требовала жертв незамедлительно, пока Рубцов совсем не позабыл про нашу встречу… – Но я купила хороший осветлитель, – похвасталась Леля, – по акции две штуки взяла, чтобы на твои волосы хватило. В то время мои кудряшки были ниже лопаток. И мы принялись за дело. Хорошо, что мама в этот день ушла с подругой в театр, а дедулю никогда не интересовало, чем его внучка занимается в своей комнате. Он сидел перед телевизором 24/7 и смотрел «Ментовские войны» или аналитические программы. Во время покраски я несколько раз рассказала в лицах о дуэли Корниенко и Рубцова. И о моем обмороке. И о том, как Вадим мужественно нес меня на руках… Леля восторженно охала и ахала. Когда я говорила о Егоре, подруга кривилась: мы обе считали Корнея невежественным мужланом. Спустя несколько часов, прошмыгнув в ванную мимо комнаты дедушки с галдящими по телевизору «экспертами», мы принялись смывать краску. Мама вот-вот вернется, поэтому действовать приходилось быстро. Я склонила голову над ванной, а Леля врубила душевую лейку. – Так, хорошие новости, – услышала я голос подруги сквозь шум воды. – Волосы поменяли цвет! – Ура! – довольно отозвалась я. – Плохие новости: это не тот цвет, который нам хотелось бы… – Как это не тот?! А какой?.. Вместо соблазнительного блонда вышел ужасный зеленовато-рыжий цвет. Хуже стали обстоять дела, когда мы высушили волосы феном. Сухие сожженные кудри топорщились в разные стороны и очень походили на видавшую виды мочалку. – По-моему, этот оттенок тебя освежает, – неуверенно проговорила Леля, пытаясь меня подбодрить. Мы обе стояли в ванной напротив зеркала и с ужасом пялились на мое отражение. – А по-моему, я теперь похожа на клоуна-убийцу из «Оно», – трагичным голосом произнесла я. Я и Леля молча стояли у зеркала до тех пор, пока не услышали, как открывается входная дверь… Мама сильно расстроилась. Дед громко хохотал. – Буду ходить в школу в шляпе, – проворчала я.