– Это по-гречески? – спросила Вивиан. – По-латыни, – ответил Сэм. – Измерь трещину. И пойдем. – Секунду, – сказал Джонатан. – Говорят, Фабер Джон заложил здесь этот камень, когда основал город, – объяснил он Вивиан. – Слова означают, что Фабер Джон строил город с расчетом на Четыре Эпохи. Мой учитель просто бесится оттого, что по камню разрешено ходить и от этого надпись стерлась. Он считает, что там должно быть сказано, зачем построили город и где в истории заложены его полюса. В легендах говорится, что, когда разломается камень Фабера Джона, рухнет и город. Ладно, сейчас, – бросил он Сэму, который нетерпеливо приплясывал рядом. И осторожно поставил свою ногу в плетеной зеленой сандалии вплотную к трещине – зеленой пяткой в угол. – Стала заметно длиннее, – проговорил он. – Скоро дойдет до кончиков пальцев. – И сказал Вивиан: – Почти всю мою жизнь это была просто крошечная трещинка, но с месяц назад она начала расти. Я каждый день измеряю ее по дороге в школу. – Город рушится! – провозгласил Сэм гулким мрачным голосом. – Мне нужно утешиться. Мне необходимо масляное парфе из сорок второго века. – Потом. – Джонатан зашагал дальше. – Я хочу показать В. С. хронопризраки на Вековой площади. Сэм сердито и мятежно топнул по трещине, отчего один ботинок у него снова развязался, и поплелся следом за Джонатаном и Вивиан, волоча шнурок за собой. Вековая площадь была сразу за площадью Эпох и гораздо меньше ее. Она была заставлена прилавками под красно-белыми тентами, где продавали и покупали все что угодно – от мяса и фруктов до сувениров. На первый взгляд показалось, будто там сотни людей. Но потом у Вивиан по коже поползли мурашки: она увидела, что половина людей на площади проходит сквозь другую половину. Где-то наигрывал веселый мотивчик. Все болтали и что-то покупали, и никого особенно не тревожило, что половина толпы – призраки, которые болтали и смеялись без единого звука и платили за призрачные яблоки потусторонними деньгами. Был здесь даже призрачный прилавок, заваленный призрачными помидорами и апельсинами. Он отчасти перекрывал настоящий прилавок, но это никому не мешало. Этот прилавок был единственным призраком, сквозь который Вивиан осмелилась пройти. – Как их различают? – в отчаянии спросила она, когда Джонатан и Сэм прошли сквозь стайку смеющихся девушек, на вид таких же настоящих, как и все прочие. – По-моему, они совершенно плотные! – Научишься, – пообещал Джонатан. – На самом деле это бросается в глаза. – Но я же не могу постоянно на всех наталкиваться, пока не научусь! – возразила Вивиан. Она старалась держаться за спиной у Джонатана и Сэма и старательно высматривала что-то необычное в прохожих. Через некоторое время она заметила, что все, сквозь кого они не проходили, одеты в такие же костюмы-пижамы, как у мальчишек. «Поняла! – обрадовалась Вивиан. – Пижамы – это последний писк моды!» Она обрадованно показала на компанию в полупрозрачных платьях, столпившуюся у прилавка с сувенирами: – Поняла! Это призраки! Джонатан и Сэм посмотрели, куда она показывает. – Туристы, – сказал Сэм. – Из восемьдесят седьмого века, – сказал Джонатан. В этот момент девушка в полупрозрачном платье купила настоящую белую сумку с надписью золотыми буквами «Город Времени» и расплатилась за нее настоящей серебристой банкнотой. Вивиан почувствовала себя дурочкой. Сквозь нее прошел хронопризрак – дама в полосатом розовом платье с кринолином, – и она вдруг поняла, что сыта по горло. – Мне от них нехорошо! – сказала она. – Пошли отсюда куда-нибудь, а то я завизжу! – Пойдем поедим масляного парфе, – предложил Сэм. – Потом, – ответил Джонатан. И повел их куда-то по извилистой улице под названием Дневной переулок. – Я хотел, чтобы ты поняла, какой Город Времени древний. На рынке были призраки в одежде, какую носили сотни лет назад. – Мне очень грустно! – провозгласил Сэм, который так и тащился за ними, волоча шнурок. – Я не могу без масляных парфе, а мне их не дают! – Помолчи, – велел Джонатан. – Хватит ныть. Подобный обмен репликами происходил между ними так часто, что Вивиан подумала про себя, что он уже сойдет за хронопризрак. Между тем они увидели круглое строение с золотым куполом, которое называлось Купол Лет, а потом перешли через мост, сделанный из фарфора, как чайная чашечка, и расписанный цветами, отчего напоминал Вивиан чашечку еще сильнее. Но краска потускнела и стерлась, а кое-где на мосту виднелись сколы. Мост вел в парк, который назывался Предполуночный, и там они увидели знаменитые Маятниковые сады. Вивиан они просто очаровали – и фонтаны до самого неба, и каменные островки, усаженные ирисами, тюльпанами и нарциссами и медленно кружащие за пеленой брызг, – но Сэм смотрел на все это великолепие очень мрачно. – Осталось всего девятнадцать островков, – пробурчал он. – Еще два потонули. – Как это устроено? – спросила Вивиан. – Почему цветы держатся на плаву? – Неизвестно, – ответил Джонатан. – Говорят, их изобрел Фабер Джон. Они чуть ли не самые древние в городе. – Вот почему он разваливается, – уныло проговорил Сэм. – Перестань портить всем настроение! – рявкнул на него Джонатан. – Не могу. – Сэм вздохнул. – У меня хандра. Тебе-то небось никто не давал подзатыльник натощак. Джонатан тоже вздохнул: – Пошли съедим по масляному парфе. Сэм просиял. Он словно весь переменился – с головы до ног. – Ур-ра-а! Бежим! – завопил он и галопом поскакал обратно к площади Эпох. Вивиан и Джонатан потрусили следом – по узким улочкам с булыжной мостовой, сквозь хронопризраки и мимо толп туристов в диковинных нарядах. – Умеет же получить, что хочет, – раздраженно пропыхтел Джонатан. «Прямо по пословице – у других в глазу соринку видит, а у себя бревна не замечает!» – подумала Вивиан. – Сколько ему лет? – спросила она. – Восемь! – коротко и с отвращением выдохнул Джонатан. – Иногда я жалею, что приходится с ним водиться. Но на площади Времени других детей почти нет, и он ближе всех ко мне по возрасту. Сэм промчался прямиком к огромному стеклянному павильону на площади Эпох и пробежал сквозь стеклянную колоннаду в зал, где стояли столы. Плюхнулся в кресло за стол, откуда открывался вид между двумя огромными зеленоватыми колоннами, и гордо выпрямился, ожидая, когда его обслужат. Вивиан села рядом и стала смотреть на туристов, которые бродили по площади и толпились вокруг камня Фабера Джона. Другие туристы сидели за столами вокруг и ходили по дорогим на вид магазинчикам под колоннадой. Вивиан в жизни не видела столько вычурных одеяний и непривычных причесок. И к тому же кругом лепетали и тарахтели на незнакомых языках. – Город очень зависит от туристов, – пояснил Джонатан. – Откуда они все? – спросила Вивиан. – Из Фиксированных эпох, – ответил заметно повеселевший Сэм. – Их сто тысяч лет. – Экскурсию организуют каждые десять лет из каждого столетия, если нет войны, – сказал Джонатан. – Их организуют Советы Времени. Всех желающих проверяет Временной Дозор, но на самом деле почти никому не отказывают. – А сколько стоит экскурсия? – спросила Вивиан. Но тут подошла официантка принять заказ. Это была задорная девушка в нарядной розовой пижаме с оборками, явно давно знакомая с Сэмом и Джонатаном. – Привет, ребята, – сказала она. – А сегодня сколько порций масляного парфе? – Три, пожалуйста, – ответил Джонатан. – Только три? – удивилась официантка. – Ну, тогда один-пять. Номера? – Мне номера не положено, – сказал Сэм. – С тобой все понятно, – сказала официантка. – Я имела в виду твоих друзей. – Я плачу. – И Джонатан перечислил несколько цифр. – Хорошо, а кредит у тебя есть? – уточнила официантка. – Покажи. Джонатан нажал очередную кнопку на поясе и протянул официантке руку – на ладони засияла строчка каких-то символов. Официантка посмотрела, покивала и нажала кнопку на поясе своей пижамы – тоже розовом, в тон. – Уговорю Элио дать мне еще кредит, – сказал Джонатан, когда официантка ушла. – А то разорюсь, если буду за все платить. Сэму кредита не полагается. Когда ему дали первый пояс, он его разобрал и снял кредитный лимит. А потом потратил целое состояние на масляное парфе. – Тысячу за два дня! – с довольным видом похвастался Сэм. – Это сколько? – спросила Вивиан. – Э-э… примерно две тысячи твоих фунтов, – ответил Джонатан. Вивиан ахнула: – Тебе же, наверное, стало плохо! – Всю ночь тошнило, – бодро ответил Сэм. – Дело того стоило. У меня зависимость от масляного парфе. – Тут он просиял: к ним возвращалась официантка. – Вот и парфе! Вкуснотища! Пока они ели и пускали горячее в холодное, Джонатан, похоже, решил, что нужно показать Вивиан еще кое-что. Он махнул рукой в сторону сверкающего белого здания на той стороне площади. Вивиан смутилась, потому что многие туристы тоже повернули головы посмотреть. – Это Временной Дозор, мы были там вчера. А там… – Джонатан показал на дальний угол, и головы туристов со странными прическами разом повернулись туда же, куда и Вивиан. – Это здание называется Протяженность, мы с Сэмом ходим туда в школу. Наверное, и ты будешь ходить туда с нами, когда кончатся каникулы. Потом он показал туда, куда уходила стеклянная колоннада, и снова все головы повернулись, чтобы посмотреть. – У нас за спиной – Континуум, там учатся студенты, а за ним – Перпетуум и башня Былого… Вивиан так смутилась, что на них смотрят все туристы, что перестала слушать. И только и думала: «Каникулы! Они на каникулах, вот и маются от безделья. Потому и выдумали эти приключения с Владычицей Времени и спасением Города Времени – развлечения ради. Так и слышу, как они шепчутся про В. С.! Для них это до сих пор понарошку!» – …А напротив – Извечность, там работает моя мама. Два купола рядышком – это Институты стародавней и грядущей науки, – говорил между тем Джонатан. – А там – Миллениум, видишь, в конце… – Мне нужно еще масляное парфе, – встрял Сэм. Джонатан нажал еще какую-то кнопку на поясе. На тыльной стороне ладони у него появился циферблат. Без четверти двенадцать. – Некогда, – сказал он. – Надо показать В. С. Бесконечный призрак.