– Мне жаль, что я причиняю вам неудобства, но если из одеяла выбьется нитка, я ее найду, а если найду, то начну прясть. Йашаа, ты же обещал. Сауд странно кашлянул. Не зная, что и думать, я привстал и посмотрел на Маленькую Розу. Солнце уже поднялось достаточно высоко, и я мог разглядеть ее лицо. Хотя оно было таким же смуглым, как мое, ее кожа не сияла накопленным солнечным светом. Все-таки она очень долго жила в этой башне. – Что я обещал, принцесса? – переспросил я столь официальным тоном, будто и правда был ее вассалом. – Скажите мне. – Ты знаешь, в чем жестокость моего проклятия. Мое королевство и мой народ страдают из-за меня. Ты чувствовал прикосновение этого проклятия, пусть и был далеко от моего дома и моих земель, и ты чувствуешь эту боль через страдания твоей матери. Но, Йашаа, у этого проклятия есть и другая, еще более темная сторона. И она связана со мной, только со мной. – Расскажи нам. – Тарик, оказывается, не спал. Конечно, не спал: его жажда узнать правду была так же сильна, как моя уверенность в том, что я ее уже знаю. – Принцессу обучают многому, – сказала она. – Управлять замком и королевством. Танцевать и петь. Общаться с народом и узнавать, что его тревожит. Решать эти проблемы, по мере сил. Вышивать, ткать и шить. И, как вы знаете, прясть. Ее пальцы рассеянно теребили одеяло, и я заметил у каймы выбившуюся нитку. Сам не зная зачем, я протянул руку и выдернул нитку, пустив ее по ветру. Маленькая Роза проводила ее голодным взглядом, но не потянулась за ней. – Дары, которые я получила на свой день рождения, должны были закрепить эти уроки, – продолжала она. – Сделать меня сильным правителем во благо всего Харуфа. Во благо каждого из вас. О, как бы мы любили ее. – Но и проклятие было связано с этими уроками, – добавила она. – Каждая крупица полученных мной знаний превращала мой разум в идеальную обитель для демона. Мои родители старались не давать мне учиться, но это не имеет значения. Как только я начну прясть, проклятие вступит в полную силу, и… мой разум откроется демону. Демон знал, что родители будут оттягивать этот момент столько, сколько смогут, пусть даже цена будет непомерно высока. Она сказала – восемнадцать лет, полагая, что к этому возрасту я уже смогу полностью осознать, что делает проклятие с моим королевством. У Арвы в глазах стояли слезы, Тарик побледнел. Даже Сауд с встревоженным видом повернулся к нам. Он знал все эти предания не хуже нас. Знал, что однажды на свете жил король, который не был человеком, и он делал ужасные вещи, пока Королева-Сказочница не вернула ему его истинную добродетельную сущность. – Это вопрос самолюбия, – сказала она. – Я не хочу, чтобы моим разумом овладели. Я хочу быть королевой сама по себе. Я хочу трудиться и править, поступая так, как будет лучше для всех, но не могу. Чем бы я ни занималась, плоды моего труда сделают меня лучшей добычей для демона. Если я начну прясть, демон поймет, что я готова, и придет за мной. Но, клянусь тебе, Йашаа, это будет настолько же ужасно для остальных, как и для меня. Меня все равно выдадут замуж, и мы окажемся привязаны к Царетворцам, только я уже больше не буду человеком. У меня закружилась голова, хотя я сидел на земле и падать мне было некуда. Арва обхватила Маленькую Розу руками, будто могла защитить ее от демона, который хотел забрать ее душу, но принцесса по-прежнему смотрела только на меня. У меня перед глазами стояли рисунки на полу ее темницы в башне – замысловатые, но столь недолговечные, что их могло уничтожить легчайшее прикосновение. Она рисовала пальцами по пыли, не в силах побороть стремление творить хоть что-то. Она не могла бездействовать. Не могла не творить. И так будет всегда. – Я буду проверять одеяло, – сказал я. Я знал, что этого будет мало, и видел, что Сауд тоже это знает. Но что еще мы могли сделать? Глава 14 Мы ждали, пока почти стемнеет, прежде чем снова пуститься в путь. Если бы нас выследили, преследователи нагнали бы нас днем, ведь они были бы верхом. Сауд справедливо предположил, что луна даст нам достаточно света, чтобы двигаться дальше. Когда солнце начало клониться к закату, мы соорудили холодный ужин и осмотрели свои припасы. Оставалось немного, но достаточно, чтобы добраться до гор, где мы будем более надежно укрыты и сможем охотиться и собирать съедобные растения, если понадобится. Маленькая Роза в сборах не участвовала. Я осмотрел ее одеяло, свернул его и сложил в ее сумку. Арва отдала ей свой платок, чтобы прикрыть волосы, а сама надела куфию Сауда. В горах принцессе понадобится плащ потеплее, но сейчас на такие мелочи не было времени. – Ну что, в путь? – спросил Сауд. Я высунулся из лощины, где мы ночевали, и покачал головой. Холмы еще были залиты предзакатным солнцем, и небо было пурпурным, под цвет вереска. Было еще достаточно светло, чтобы нас могли заметить, но недостаточно, чтобы Сауд нашел нам другое укрытие, если потребуется. Я всей душой жаждал поскорее пуститься в путь. Потребность прясть мучила меня сильнее, чем прежде, и мне хотелось избавиться от постоянного давления на легкие. Наши родители, покидая Харуф, заболевали постепенно. Я надеялся, что и с нами будет так же, как только мы вырвемся из-под гнета проклятия. Мне хотелось сдвинуться с места, и как можно скорее, но я понимал, что сейчас этого делать нельзя, и старался дышать как можно более размеренно, чтобы успокоиться. – Подождем, пока совсем стемнеет, – решил я. Сауд уселся рядом со мной и посмотрел на Маленькую Розу. Весь день он почти не разговаривал ни с ней, ни со мной. Я видел, что Арву это тревожит. И Сауд, и Маленькая Роза были для нее героями, хоть и совершенно разного рода, и видя, что они не ладят, она расстроенно притихла. Мне это тоже не слишком нравилось, но я понимал, в чем дело. Сауда ничто не связывало с Маленькой Розой, у него не было причин добровольно служить ей. Смириться с тем грузом, какой она возлагала на нас. – Почему она доверяет тебе? – спросил он меня после долгого молчания. – Она помнит Тарика и смутно помнит тебя, но ведь этого мало. Объясни мне. Я бросил взгляд на Маленькую Розу. Рассказывать это следовало бы не мне, но, пока мы ждали захода солнца, у нас хотя бы было время раскрыть кое-какие тайны. – Это все ее дар, Сауд, – сказала Арва, то ли не замечая напряженной атмосферы, то ли не в силах ее терпеть. Я склонялся к последнему. Маленькая Роза сидела, поджав ноги, так что из-под подола платья высовывались только ступни. Даже в сгущающейся тьме было видно, что они почти сплошь изранены. Пальцы ног и все места, где туфли Арвы ей жали, были покрыты мозолями. На пятках образовались рубцы, лодыжки опухли. А ведь вскоре ей снова придется идти. – Ты не задумывался, Сауд, – спросила Маленькая Роза, – почему я, проведя столько лет в заточении, не отставала от вас сегодня? Почему сумела спуститься по веревке вслед за Йашаа, хотя он – крепкий юноша, а я – всего лишь слабая девчонка? – Захра, – выдохнул Тарик, который никогда не переставал верить. – Бедные твои ноги. Она взглянула на него с такой нежностью, будто они никогда и не разлучались, и снова обратилась к Сауду. – Феникс даровал мне способность к перерождению, – продолжала она. – Я устаю, мне тяжело и больно, но я не сдаюсь. Будь я воином, чье тело натренировано и обучено стремиться к совершенству, я была бы почти непобедима. Но, увы, я лишь девушка, выросшая в заточении, и мое тело слабо, но зато почти не поддается разрушению. – Простите меня, госпожа, – странным сдавленным голосом сказал Сауд. – Простите мне мое невежество. – Не за что извиняться, Сауд, – ответила она. – А если и есть, то только мне. Я, зная все свои слабости, все же навязала вам свое общество. Да еще и воспользовалась для этого своими дарами. – Но каковы же они, принцесса? – спросил он, вслед за ней переходя на официальный тон. Меня это слегка успокоило. Я сам не знал, почему помимо своей воли считаю ее своей госпожой. Она сбивала меня с толку, пробуждая во мне воспоминания и чувства, о которых я не думал больше чем полжизни. Мне было очень странно наблюдать, как Арва и Тарик обращаются с ней будто с давним другом. – Дар дракона – знание истинной цены, – сказала Маленькая Роза. – Должно быть, драконы используют его для оценки материальных вещей: золота, драгоценностей, зданий и тому подобного. Я же использую его в сочетании с даром единорога – умением распознать истину, – чтобы понять истинные намерения людей. Увидев Йашаа, я поняла, что он поможет мне спастись, хоть он и сам не был в этом уверен. В его душе борются много разных чувств, но он всегда и во всем честен. Вот почему я знаю, что могу доверять ему. Я мысленно поблагодарил небеса, что в темноте было не видно, как вспыхнуло мое лицо при этих словах. С шести лет я знал, что дары Маленькой Розы так же реальны, как мои зубы и нос, но слушать, как она объясняет их суть и мою собственную суть, было почти болезненно. – Значит, вы и мне доверяете? – спросил Сауд. – Потому что доверяете Йашаа? – Я верю тебе, – сказала она, – потому что ты любишь Йашаа. – Конечно, любит, – вставила Арва. – Он всех нас любит. Сауд на мгновение умолк, не зная что сказать – ему были непривычны столь откровенные разговоры. Арва так ласково улыбнулась ему, что я едва не засмеялся над абсурдностью всего, что происходило с тех пор, как я влез в башню. А когда Сауд перевел взгляд на меня, в его глазах тоже загорелись веселые огоньки. – Вы сможете идти? – спросил он Маленькую Розу. – Туфли налезут? – Есть лишь один способ проверить, – сказала она и приступила к болезненному процессу. Арва помогла ей завязать шнурки. – Значит, знание истинной цены, стойкость и умение распознать истину, – подытожил Сауд. – А что еще? Тарик помог принцессе подняться на ноги. Она сделала пару шагов, поморщившись от боли, но потом, кажется, смирилась и приготовилась терпеть. – Предполагается, что при необходимости из меня выйдет отличный садовник, – сказала она. – Это был дар гномы. Эльф наградил меня легкостью духа, и я всегда считала, что только благодаря этому мне удается не сойти с ума. – А фея? – спросил Сауд, и я понял, что мы наконец подобрались к самой сути. Маленькая Роза подняла глаза к небу и улыбнулась. Из окна башни неба было почти не видно: должно быть, она скучала по звездам. – Фея подарила мне лазейку, – наконец сказала она. – Лишь капля магии вдобавок к тому, что уже было сделано, но к тому моменту, как дошло до ее дара, нити чужого волшебства уже сплетались вокруг меня. Если я решусь взяться за веретено и сяду прясть, то тут же уколю палец о кончик веретена. Оно кольнет меня как жало пчелы, и я погружусь в сон, прежде чем демон успеет овладеть моим разумом. – Почему же вы этого не сделаете? – спросил Сауд. Маленькая Роза спрятала ладони в рукава платья. – Вы ведь знаете, должны знать, – сказала она с ноткой отчаяния в голосе, – каково это: хотеть того, чего не можете получить. Сауд хотел стать для кого-то своим. Арва хотела снова увидеть мать. Тарик хотел заниматься любимым делом. А я… я хотел столько всего, что и не перечислишь. – Знаем, – ответил Сауд. – Вот так же сильно я хочу прясть, – сказала она. – Я была рождена для этого. Прядение у меня в крови, в крови моего народа – с тех самых пор, как мы пересекли пустыню и обосновались в этих местах. Знаете, я ведь уже начала учиться, когда на меня обрушилось проклятие. Йашаа к тому моменту уже, наверное, стал настоящим мастером, но у меня-то были и другие уроки. Я еще помню, каково это – прясть, чувствовать нарастающую под пальцами пряжу. И я скучаю по этому ощущению. Уже совсем стемнело, и нам надо было идти. Следовало отложить разговор до тех пор, пока мы не окажемся в более безопасном месте. Но, видя взгляд принцессы, я понял, что сейчас даже Сауд не решится ее прервать. – Мне положено столько всего знать и уметь, – сказала она. – Я должна уметь печь хлеб, хотя в моем замке всегда будут пекари. Должна уметь ткать ковры и составлять торговые соглашения. Должна, но не могу. Я была рождена и воспитана для всего этого, и моя душа рвется что-то делать, но мне нельзя. Мне ничего нельзя делать. Каждый стежок, каждое письмо, каждое танцевальное па будет готовить меня к проклятию демона, а прядение станет последней каплей. Я не могу воспользоваться даром феи. Я засну вечным сном, но демон будет по-прежнему на свободе, а его проклятие останется в силе, и мой народ, будет не только проклят, но и лишится королевы. На нас обрушился весь груз сказанного. Арва утерла лицо платком. Тарик смотрел вдаль, мысленно вплетая новые детали в историю, которая все продолжала усложняться. Я не мог придумать, что сказать или сделать, но тут Сауд вскочил на ноги. Он опустился на колени перед принцессой – единственный из нас, кто не приносил ей присягу, хотя я не знал, насколько значимы детские клятвы. Возможно, их вполне достаточно, ведь их приносят от чистого сердца. – Принцесса, – сказал он. – Не знаю, что я могу для вас сделать, но отныне я ваш верный слуга. Я говорю это не из жалости к вам и даже не из преданности, но ради них – ради тех, кого, как вы верно подметили, я люблю. Потому что я и правда люблю их. Я к вашим услугам, если вы меня примете. – Приму, Сауд, – сказала она. – И я рада этому. Веди и защищай их, как прежде, а мы будем следовать за тобой. – Луна поднимается, – сказал Тарик, и в ее свете я увидел, что его глаза полны слез. – Надо идти, – сказал Сауд, поднимаясь на ноги. – Я пойду первым, за мной Тарик, за ним Арва и Захра, а Йашаа позади. Говорите только шепотом. Старайтесь идти след в след друг за другом и держаться как можно ближе. Он на секунду умолк, а потом добавил: – Мы не можем вернуться за веретенами. Мне жаль. – Наверно, оно и к лучшему, – сказал Тарик, поглядывая на Маленькую Розу. – Тогда ей не на чем будет прясть. Он держался храбро, но я знал, что его сердце надрывается от боли.