Кайри отодвигает букет в сторону. — А тебе понравился мой подарок? — она приподнимает бедро и похлопывает себя по карману, намекая на полоску рубашки, которую я оторвал от туловища после того, как откопал. Технически, я выкопал половину тела. Я провожу рукой по своему кашемировому галстуку, стараясь взять себя в руки, подавляя вспышку гнева, вызванную ее насмешками. Опираюсь ладонью о край стола, опуская лицо, чтобы оказаться на одном уровне с ней. — Ваш подарок показался мне неполным, доктор Рот. Где все остальное? — требую я. Это делает ее улыбку еще более яркой и властной. — Какой ты любопытный, а? Образ моих рук на ее горле возникает так яростно, что мне приходится оттолкнуться от стола, чтобы убрать ее из зоны досягаемости. Я закрываю стеклянную дверь, отгоняя все отвлекающие факторы и запечатывая нас внутри. — Это не игра, Кайри, — говорю я, мой тон понижается до убийственных децибел, когда я смотрю на нее. — Ты ведешь себя как ребенок, устраиваешь истерику из-за того, что я не помню нашу первую встречу? Ее рот сжимается в вынужденную гримасу. — О-оу. Держу пари, ты не относишься так пренебрежительно к другим своим встречам на одну ночь. Я медленно киваю. Точно знаю, что не трахал эту девушку и потом не игнорировал. Я так не делаю. Подходя ближе, я засовываю руки в карманы, чтобы не поддаться искушению задушить ее. — Ты не брошенная любовница, Кайри, но такая сентиментальная, — говорю я, зарабатывая насмешливый хмурый взгляд с ее стороны. Из нашего прошлого общения я понял, что ей не нравятся мои выговоры. — Ты позволяешь эмоциям управлять твоими действиями. Ты все делала импульсивно, как чертова дилетантка, когда убила того аспиранта. Прямо здесь, в университете, где работаешь. Как только слова вырываются наружу, я не могу забрать их обратно. Они бомбят воздух между нами, как взрывающаяся звезда, и ничто не мешает нам обоим упасть в бездну. — Будут последствия, — говорю я, понизив голос. Поскольку торжество состоялось вчера вечером, как и предполагал Кэннон, несколько человек могут не прийти сегодня. Отсутствие одного студента не вызовет особого внимания. Но через два дня начнутся вопросы. Звонки. Друзья будут гадать. Семья позвонит в университет. — Ты забавный, Джек, — она обходит свой стол и присаживается бедром на край, скрестив руки на груди. — Никто на самом деле не понимает, насколько ты смешной. Но я знаю. Потому что либо у тебя просто очень сухой юмор, либо ты гребаный лицемер, — она переводит взгляд на лабораторию и мое рабочее место в другом конце коридора, прежде чем бросить на меня уничтожающий взгляд. — Пропавшая. Без вести. Коала. Геокодированное местоположение одной из моих жертв. Похороненные глубоко в местах разложения. Об этом она болтала прошлой ночью, о местонахождении тел, от которых я избавился на ферме трупов. Я молчу, позволяя напряжению между нами усиливаться. Как я и предполагал, она заговорила первой; она не выносит даже минутного молчания. — Как эти последствия могут меня коснуться? — спрашивает она. Хмурю лоб. — А ты не махала мне отрубленной рукой? Она пренебрежительно пожимает плечами. — Просто об этом нет никаких доказательств. Из нас двоих, полагаю, что я единственная, у кого есть алиби на прошлую ночь, — она наклоняет голову, чтобы оглядеть меня, и кокетливо машет Брэду пальцами. Сжимаю челюсть. — Так что… — она растягивает слова. — Будут последствия. У тебя, Джек, — ее губы растягиваются в самодовольной улыбке. Ей это нравится. Какова бы ни была цель этой девушки, она определенно жаждет заставить меня страдать. Я мог бы остановить это прямо сейчас. Просто проследить за ней до дома сегодня. Подождать, пока она заснет в своей постели. Закрыть ей рот рукой и вырубить. Мне бы не понадобилось успокоительное. Или электрошокер. Я могу связать доктора Рот в личной холодильной камере менее чем за двадцать четыре часа, где выпытаю из нее ответы, а затем избавлюсь от досадной проблемы. Жизнь вернулась бы в нормальное русло. Я мог бы даже повесить это на Брэда. Избавиться от двух проблем одновременно. Но чем дольше я смотрю на доктора Кайри Рот, улавливая понимающий блеск в ее бледно-голубых глазах, тем более любопытным я становлюсь. Хотя любопытство и губит кошку, в исследовательских центрах прорывные открытия совершаются тоже благодаря любопытству. Я всегда грешу в сторону осторожности. Если она достаточно агрессивна, чтобы убить одного назойливого аспиранта, она может быть достаточно агрессивно предана делу, чтобы хранить свои секреты. Или Кайри просто сумасшедшая — у сумасшедших есть склонность все усложнять. Правда в том, что мне нужно больше информации. Мне нужно время, чтобы покопаться в ее прошлом и найти ответы. Я не выполняю план если у меня не согласованы все детали и все не расставлено по местам. До сих пор мы играли по ее правилам. В ее власти. Пришло время перевернуть игровое поле. И если нас постигнет неудача, всегда есть план Б. Ее отполированные кости хорошо смотрелись бы на моей каминной полке с трофеями. — Чего ты хочешь? — спрашиваю я прямо. Она соблазнительно облизывает губы. — Честно говоря, не думаю, что ты заслужил от меня такой ответ, Джек. Прекрати унижаться. Улыбка расползается по моему лицу. Я делаю один шаг вперед, чтобы сблизить нас. — Как насчет встречного предложения? Она выгибает изящную бровь. — Я слушаю. — Я скажу тебе, чего хочу, — говорю я, намеренно позволяя своему взгляду блуждать по ее телу. Если не ошибаюсь, ее реакция доказывает, что я на нее влияю; впадинка вдоль стройной линии ее горла; легкая дрожь, пробегающая по ее телу. — Я хочу, чтобы ты убралась к чертовой матери из моего отдела. Из моего университета. Моего города. С моей территории. Она быстро приходит в себя, кокетливый фасад исчезает под суровым выражением ее лица. — Этого не произойдет. Я упорно трудилась, чтобы… — Тебя наняли в качестве одолжения, — оборвал я ее. — Я видел направление от твоего профессора к доктору Кэннону. Признаю, что ты очень, очень усердно поднималась по социальной лестнице, но заработала это не сама. Имея меньший опыт работы, чем у всех остальных претендентов вместе взятых, я до сих пор не понимаю, как Хью нанял такого «зеленого» биолога дикой природы. Ничего не изменилось с тех пор, как доктор Кайри Рот переступила порог моего университета. Если бы взглядом было можно сдирать кожу, моя превратилась бы в кучу обрывков вокруг ног. Удовлетворение разливается по моим венам. — Я понятия не имела, какой вы женоненавистник, доктор Соренсен. — Называй это как хочешь, но у меня заслуги идут дальше рекомендаций, — я пожимаю плечами, позволяя ей поверить, что именно поэтому я никогда не хвалил ее так явно и отчаянно, как она желала. — Возможно, если бы ты сначала накопила необходимый многолетний опыт, у нас были бы совершенно другие профессиональные отношения, доктор Рот. Вместо этого ты вторглась на мою территорию, не обладая достаточными навыками, и бросила вызов. Она прищуривается. — Мы больше не говорим о карьерном росте, да? — Я говорю о том, и другом. Правда в том, что — как бы мелочно это ни звучало — я был здесь первым. Если она хочет быть примитивной в этом вопросе, то я пометил свою территорию задолго до того, как ее симпатичная попка притащилась в Уэст-Пейн. Я сталкивался только с одним другим хищником на своей территории. Десять лет назад это конкретное соперничество закончилось тем, что он умер, его тело сгорело — кости и все остальное, — а я покинул свои охотничьи угодья. И все же я — главный хищник, который занял пьедестал. История здесь имеет приоритет. Кайри прикусывает уголок губы, а затем: — Понятия не имеешь, насколько ты полон дерьма, — говорит она, и ее тон становится суровым. — Мне наплевать на чужое мнение, — говорю я и, прежде чем она успевает возразить, добавляю: — Тут может остаться только один, Кайри. То, что я назвал ее по имени, удивляет ее, и она издает сардонический смешок. — Зашли двое мужчин. Вышел один9, — ее бровь снова приподнимается в вызове. — Не очень политкорректно. Возможно, следует обновить правила Тандердома10 до более гендерно нейтральной формулировки. Я провожу языком по гладкой поверхности своих зубов, затем бросаю взгляд на Брэда через стеклянную стену, мрачная мысль давит на мою решимость. У меня был другой план устранения дилеммы Брэда, но, возможно, он все еще может послужить какой-то цели. Кто-то должен пострадать. С таким же успехом это мог быть и он. К тому же, мне правда не нравится этот ублюдок.