– Даже и не думай! – с чувством посоветовала ему в ответ Саша. Яго отвернулся и сделал вид, будто бы скрипка его ни капельки не интересует. Вид у него был обиженный, но Сашенька на эту уловку не поддалась и, обойдя клетку, показала Яго кулак. И услышала: – Ду-р-р-ра! И все же нельзя было не признать, что именно благодаря Яго эта история была раскрыта. Да, он украл скрипку, но при этом умудрился найти письмо Анечки к ее маме и дедушке, которое во многом прояснило то, что случилось с девочкой. А также им была найдена фотография с родителями Гоши, которая и послужила окончательным гвоздем в тот гроб, который они сами себе сколотили. Узнав о столь замечательном помощнике, который был у Сашеньки в этом деле, Никифор с Петром Карловичем скинулись и на заказ приобрели для Яго огромную клетку. Это была даже уже не клетка, а самый настоящий дворец, обставленный с поистине восточной роскошью. Она с трудом пролезла в дверь. И когда Яго увидел ее и понял, что это ему, то страшно заважничал. Его даже не пришлось уговаривать и задабривать фисташками, попугай тут же перебрался в новое место обитания. – Получается, Яго единственный, кто из всей этой истории поимел личную выгоду. Надо сказать, что с появлением новой клетки характер у попугая сделался значительно лучше. То ли он вообразил себя первым лицом в королевстве со всеми вытекающими из этого особенностями поведения, то ли просто был так сильно польщен вниманием людей, но так или иначе, а бедокурить и шкодничать в прежних масштабах он перестал. Вещи у соседей почти совсем перестали пропадать. И все окрестные магазины отныне были избавлены от налетов этой наглой птицы. Долго ли могло продолжаться примерное поведение Яго, сказать было невозможно. Но пока что вся округа, и в первую очередь семья самой Сашеньки, наслаждалась мирными днями и тихими вечерами. Папа даже сказал по этому поводу: – Теперь ты можешь заниматься на скрипке, ничего тебя отвлекать не будет. Впрочем, сыщица утратила интерес и к скрипке, и к занятиям музыкой. У Петра Карловича она появлялась от случая к случаю, чем очень огорчала своего учителя. Но Сашеньке было все равно. В ее жизни появилось нечто куда более увлекательное, чем скрипка. Любовь! Юрочка! Чудесный Юрочка с его чудесным проникающим в самую душу взглядом. Нет, в город все-таки недаром пришла весна. Постучалась она и в девичье сердце. И нашла в нем отклик. Сашенька радостно распахнула новому чувству свои объятия, принимая его целиком и без оглядки. Трудно в это поверить, но новая страсть захватила Сашеньку даже сильней, чем когда-либо увлекало ее за собой самое увлекательное из увлекательных расследований. С Юрочкой, а вовсе не со скрипкой теперь она проводила все свое свободное время. Они гуляли по одевшимся белой пеной вишневым аллеям, любовались тюльпанами на Марсовом поле и шли дальше, держась за руки. Обнимались на фоне садящегося над Финским заливом солнца. Целовались в белом сумраке наступивших летних ночей. И все у них было прекрасно, если бы только не одно «но». Милорадов, собака такая, все еще не звонил!