Ко мне подъехала красная машина. Морщусь. Ну совсем неприметная. Думаю, цвет, да и саму машину Кирилл выбрал неслучайно, он будто кричал о своей вседозволенности. Окно чуть опустилось и прозвучала команда: — Садись. — Да. — торопливо дёргаю за дверку машины. — Назад. — поспешно прыгаю на заднее сидение. Я ожидаю увидеть в машине охрану или хотя бы водителя, но здесь только Кирилл. Ещё один намёк на моё полное бессилие перед ним. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Я сказал тебе собрать свои вещи, Куколка. — кинув взгляд на мой рюкзачок, припечатал Кирилл. — Я собрала всё нужное. Одежду ты сказал не брать. Остального мне достаточно. — его «Куколка» режет слух, но я не в том положении, чтобы протестовать. По крайней мере, сейчас. — Обычно у женщин одной косметики больше чем твой рюкзак. — Я еду работать, а не прихорашиваться. — ответ получается слишком грубым. — Ты точно спасёшь папу Максима и его самого? — Я загашу это дело. Взамен, с этого момента ты называешь меня «Вы» и «Господин». Выполняешь всё чётко в соответствии с нашим договором. — Когда мы будем его подписывать? Я бы хотела внимательнее ознакомиться со всеми его пунктами. — Куколка, ты думаешь, в случае нарушения тобой моих условий я буду оспаривать их в суде? — позабавился он над моим вопросом. — У меня есть более действенные способы наказания. Его надменный взгляд скользнул по мне, через зеркало заднего вида. Хорошо хоть я на берегу выторговала себе условия. Я могу быть спокойна в одном: как мужчина, он ко мне не прикоснётся. Думала, такому как он нужно лишь одно, но этот неожиданно легко согласился на моё единственное требование на счёт себя, ответив, что так будет даже интереснее. Только немного видоизменил условия: без моей просьбы, он этого не делает. Я была не в том положении, чтобы торговаться, но, заранее предупредив, что такого не случиться ни при каких условиях, согласилась на условия сделки. Вообще, после моего возвращения из больницы всё пошло кувырком: Антон рассказал про Дениса; Яна пропала, уехав к родителям и отключив телефон; Я хотела лично узнать у Максима насколько всё серьёзно, но трубку никто не брал, и я до чёртиков испугалась, что его тоже уже арестовали. — Ну что куколка, готова к новой жизни в красивых нарядах и коробке? — Опять эти ваши игры? — он смотрит жёстко, обвиняющее. Кажется, позабыв о том, что за рулём. Мне приходится ответить. — Да, господин. — отвожу взгляд к окну. — Не отворачивайся, пока не прикажу, или прямо сейчас выметайся из машины! — взбесился тот. — Я сделаю всего один звонок и сегодня же Залесского подсадят к папочке. Выдыхаю. Значит, Максим всё ещё на свободе. Поджимаю губы. Я ведь понимала, что не к ангелу еду судьбу Максима отрабатывать. Сама виновата, что натравила этого гада на Максима. Не нужно было тогда радоваться помощи и садиться в машину к Максиму. Теперь я должна всё исправить, вернуть как было. Собираюсь силами и смотрю на Кирилла невозмутимым взглядом. Таким же, как раньше смотрела на Кокчетаева, а ещё раньше, в моменты бесконечного потока недовольств и оскорблений от мачехи, — на неё. Нет, это не вызов. Таких людей он лишь распаляет. Мой взгляд пустой. Тот самый, которыми и смотрят на мир обычные куклы. — Ты… — вдруг запинается он, давая по тормозам, но тут же снова нажимает на газ, разглядывая меня через зеркало. — Я готова выполнить любую работу, господин. Стирать, убирать, готовить. — перечисляю — Навыки есть. — Ты будешь исполнять всё. — с нажимом. — Абсолютно все мои приказы. — Да господин. — бездушный ответ. — Где ты жила до того, как приехала в этот город? — вдруг интересуется он. — В семье. — Когда я спрашиваю, мне нужен полный ответ. — Задавайте вопрос корректно. Буду отвечать подробно, господин. — Из какого города? — вдруг принимает он правила игры. — Из Привольного, господин. Он находится на востоке отсюда. По моим скромным данным, около тысячи километров пути, господин. — Кто родители? — Только отец, господин. — Где работает? — Вахтовик, господин. — Прекрати! — стискивает зубы, отчего-то разозлившись. — Да, господин. Отворачиваться мне запретили, поэтому смотрю пустым взглядом перед собой. — Отвернись! — зло. А чего злится-то? Я чётко исполняю его инструкции. Или он истерик от меня ожидал? Ненормальный какой-то… Но это я ещё в нашу первую встречу поняла. Другого и не ожидала. Знала, на что иду. — Да, господин. — отворачиваюсь к окну и с облегчением расслабляюсь, разглядывая мелькающие за окном дома. — Молчи. Киваю, не оборачиваясь. — Думаешь, на долго тебя хватит? — со злостью. Взгляд прожигает затылок. Велели молчать, поэтому просто пожимаю плечами, но знаю, что он следит за мной через зеркало. Шумно зло выдыхает и, судя по звуку, откидывается на кожаное сидение. Дальше едем в спасительной тишине. — Приехали. Выходи. Выхожу. Нас приходят встречать одетые в форму прислуга: мужчина и женщина. Наверное, и мне такую форму дадут. Передо мной дом. Совсем не тот из которого я прошлый раз сбегала и этот не на отшибе, а стоит среди других, жилых домов. Обычный двухэтажный коттедж из красного кирпича. Не самый маленький, но и не самый большой. Такие и в моём родном городе имеются. Разве что здесь въезд в ограду с автоматическими воротами и территория перед домом побольше школьного стадиона будет. По бокам от дома плодовые деревья и не сомневаюсь, что за домом ещё места немало. И всё же, я ожидала немного других габаритов дома, у такого пижона, как Кирилл. Что же, выходит, вот здесь мне и жить. — Добрый день, Кирилл Игнатович. Проводить вашу гостью? — обращается к нему служанка. — Я сам. Комната для моей куклы готова? — Комната?! — удивляется она, проигнорировав оскорбительное «кукла», а потом прокашливается. — Всё что вы приказали сделать, готово Кирилл Игнатович. Хочется стиснуть зубы, но в школьные годы я и не такое терпела. — Ок. Срочно собери всех в холле. — Да. — отвечает ему служанка и достаёт небольшую рацию, оповещая всех проследовать в холл. — Что застыла? Бери свои вещи и идём. — раздражённо говорит мне Кирилл. Бегу к машине, хватаю рюкзак и уже в дверях в дом нагоняю Кирилла. — Всем внимание. Это девушка здесь не гостья, — начал он без всяких приветствий, перед выстроенной по струнке прислугой и, на миг замолчав, окинул всех требовательным взглядом. Шесть человек. Учитывая размеры этого дома, так и двоих бы хватило. — Прав никаких не имеет. Подчиняется напрямую мне и только мне! Если она стоит или лежит, не подходить, ничего у неё не спрашивать, ничего не предлагать и, вообще, без моего приказа с ней не общаться и тем более ни в чём не помогать! Всем ясно? Недружный хор подтверждает, что ясно.