И тратить на нее явно приходилось немало. Нина открывает шкаф и достает несколько вещей: вечернее платье ярко-красного цвета с глубоким вырезом, кашемировое пальто, отороченное мехом, бледно-зеленая блузка с гофрированным воротником. – Это настоящий шелк. У нее были дорогие запросы. – Загнать бы на «И-бэй», если б не дырки от моли. – Спасибо за совет, Клайв. – Нина морщится и возвращает одежду в шкаф. – Управление всерьез приказало все это упаковать? Мы же проторчим тут целую неделю. – Кажется, больше всего Фаули интересовался порнушкой, так что, если под кроватью нет плеток и других садомазохистских штучек, можем закругляться с этим этажом. Я еще проверю наверху, хотя, по-моему, там пусто. Только каркас металлической кровати и стопка старых номеров «Дейли телеграф». Нина открывает ящик прикроватной тумбочки – раздается стук пластиковых флакончиков из-под таблеток. – Ого, ну и запасы, – говорит Клайв. Нина складывает их в пакет для улик: в основном снотворное, на всех этикетках написано имя Присциллы Харпер. – Внизу нашлось что-нибудь? – спрашивает Нина. – Кроме похабных журнальчиков? В столе полно писем и старых счетов. Не знаю, какой от них толк, но на всякий случай тоже возьмем. Из подвала уже почти все унесли. Нина вздрагивает. – У меня перед глазами стоят эти кровавые царапины на штукатурке. Бедняга, наверное, помутилась рассудком, раз дошла до такого… Страшно подумать. – Мне кажется, она их слышала. – В смысле? – Представь, – с мрачным видом говорит Клайв, – по соседству лет тридцать жила старая бабка, и тут вдруг пару недель назад появляются рабочие. За стенкой она впервые услышала людей. Хотела добраться до них. * * * Время 15.15. Учитывая проблемы с допросом Харпера, я решил отложить это дело до тех пор, пока мы не поговорим с девушкой – правда, она все еще накачана успокоительными. Вытянуть что-нибудь из мальчика мы даже не надеемся. Криминалисты получат предварительные результаты лишь через несколько часов. Все это значит, что меня достает суперинтендант, в пресс-службе царит хаос, а в отделе полно заряженных тревожной энергией людей, которым нечем заняться. Гислингхэм пробует отыскать коллег Харпера по университету и доставщиков еды из супермаркета, Бакстер смотрит списки пропавших без вести – вдруг хоть кто-то подойдет под описание пострадавшей. Он – настоящий энтузиаст своего дела, любит копаться в компьютере, однако час спустя, когда я заглядываю к Бакстеру, то вижу, что он устало хмурит брови. – Ничего не нашел? – Ни хрена. У нас нет имени, мы не знаем, откуда она и сколько времени провела в этом подвале. Неизвестно даже, заявлял ли кто-нибудь о ее пропаже. Можно месяц копаться, и всё без толку. Даже через программу распознавания лиц нельзя найти человека, если его нет в базе. * * * Отправлено: Пн 01/05/2017 в 15.45 От: AnnieGHargreavesMontreal@hotmail.com Кому: D. Ross@SocialServices.ox.gov.uk Тема: Билл Спасибо за письмо. Как раз сейчас читаю новости, а фотографии с Фрэмптон-роуд показывают даже по канадскому телевидению. Сравнивают его с тем ненормальным из Австрии, который долгие годы держал в подвале свою дочь. Разве Билл мог сделать что-то подобное? Да, он всегда был человеком радикальным, но только не жестоким. Присциллу я не знала, однако, как я понимаю, после нее Билл с другими женщинами не встречался. А если и встречался, то мне не рассказывал. Психолог, наверное, сказал бы, что я чересчур наивна и такие люди умеют скрывать свою сущность. Неужели это никак не проявляется? Извини за сумбурные размышления, тут еще раннее утро и я никак не могу поверить в услышанное. Прямо как те люди, у которых журналисты берут интервью о каком-нибудь маньяке, а они лишь бестолково повторяют: «Он казался таким спокойным парнем…» В общем, дай мне знать, если понадобится помощь. * * * Сомер стоит на углу Чиннор-плейс. Отсюда видно, как криминалисты выносят коробки из дома номер 33 по Фрэмптон-роуд и загружают все в фургон. На другой стороне улицы припаркованы два микроавтобуса телевизионщиков. Сомер третий раз звонит в звонок. Похоже, в этом доме никого нет, хотя, судя по количеству велосипедов, мусорных баков и общему состоянию жилья, здесь обитают студенты. Таких общаг почти не осталось. Тридцать лет назад никому не были нужны дома монструозных размеров, которые трудно содержать, вот большинство из них и разделили на жилые комнаты либо по дешевке продали университетским кафедрам. Теперь все иначе. Сейчас эти строения вновь превращаются в фамильные дома, какими их и задумывали викторианские архитекторы. Места в них хватает даже для домашнего персонала, живущего вместе с хозяевами. Марк Секстон – лишь один из последователей современного тренда. Сомер звонит в последний раз и уже собирается уходить, когда дверь наконец-то открывают. Рыжий парень лет двадцати, зевая, потирает шею. Наверное, только что проснулся. Коридор заставлен пустыми бутылками, изнутри идет запах несвежего пива. Глянув на Сомер, юноша делает притворно испуганный вид. – Вот черт. Она улыбается: – Констебль Эрика Сомер, полиция долины Темзы. Парень шумно сглатывает. – Старые пердуны опять жаловались на шум? Ну серьезно, мы ведь не так уж громко… – Дело не в этом, мистер… – Дэнни. Дэнни Абрахамс. – Хорошо, Дэнни. Я хотела спросить про дом на соседней улице. Дом номер тридцать три, там живет мистер Харпер. Ты его знаешь? Дэнни почесывает шею. Кожа покрасневшая, много прыщей. – Это который псих? – Так ты его знаешь? Парень качает головой: – Да он просто ходит тут и разговаривает сам с собой. Однажды принес нам упаковку пива. Вроде ничего такой. Сомер достает мобильный и показывает ему фотографию найденной девушки. – А ее когда-нибудь видел? Дэнни всматривается в экран. – Понятия не имею, кто это. – Твои соседи дома? – Не в курсе. Вряд ли. Выпускные экзамены, знаете ли… Все, наверное, в библиотеке. Сомер убирает телефон и дает парню визитку. – Если у кого-нибудь из них есть информация о мистере Харпере, пусть позвонят по этому номеру. – Что он натворил-то? Светил хозяйством перед местными бабками? – С чего ты взял? Дэнни краснеет. – Да я просто… – Передай друзьям мои слова, ладно? Сомер разворачивается и уходит, оставив парня недоумевать, что вообще происходит. Его неведение длится всего минуты полторы. – Черт. – Дэнни просматривает ленту новостей на мобильном. – Черт, черт, черт… * * *