– Итак, мистер Харпер, я детектив-сержант Гарет Куинн, а это мой коллега детектив-констебль Крис Гислингхэм. С Дереком Россом вы уже знакомы. Вот эта леди будет вашим адвокатом. Женщина у дальнего края стола поднимает голову, однако Харпер не реагирует. Кажется, он вообще не замечает ее присутствия. – Мистер Харпер, вас арестовали сегодня в десять пятнадцать утра по подозрению в похищении и неправомерном лишении свободы. Вам зачитали обвинение и ваши права, и вы заявили, что все поняли. Теперь мы проведем официальный допрос, который будет записан. – Тебя снимут на камеру, Билл. Ясно? – добавляет Росс. Старик раздраженно прищуривается. – Я что, похож на идиота? Все мне ясно. И для тебя, сынок, я доктор Харпер. Куинн смотрит на Росса, и тот кивает. – До тысяча девятьсот девяносто восьмого года доктор Харпер преподавал социологию в университете Бирмингема. Куинн слегка краснеет – третий раз за утро. «Это рекорд», – мысленно отмечает Гислингхэм. – Вы проживаете по нынешнему адресу с тысяча девятьсот семьдесят шестого года? – спрашивает Гарет, заглянув в папку. – Хотя работали в Бирмингеме? Харпер смотрит на сержанта так, будто тот намеренно прикидывается тупым. – Бирмингем – та еще дыра. – То есть сюда вы переехали в семьдесят шестом году? – Брехня. Одиннадцатого декабря семьдесят пятого года, в день рождения моей жены, – отвечает Харпер. – Первая жена доктора Харпера умерла в девяносто девятом году, – быстро вставляет Росс. – Он женился снова в две тысячи первом, но, к сожалению, в две тысячи десятом году вторая миссис Харпер погибла в аварии. – Тупая корова, – громко говорит Харпер. – Напилась. Напилась в стельку. Росс смущенно поглядывает на адвоката. – Коронер обнаружил повышенное содержание алкоголя в крови миссис Харпер на момент несчастного случая. – У доктора Харпера есть дети? Тот протягивает руку и стучит по столу перед Куинном. – Говори со мной, сынок. Со мной, а не с этим идиотом. – Ну так есть у вас дети? – обращается к нему сержант. – Энни. Толстая корова. – Харпер кривит лицо. Гарет берет ручку. – Вашу дочь зовут Энни? – Нет, – перебивает Росс. – Билл немного путается. Энни – это его соседка из сорок восьмого дома. Судя по всему, очень милая женщина. Она часто заходила к нему в гости, но в четырнадцатом году переехала в Канаду, чтобы быть поближе к сыну. – Хочет скрайпить, дурында. Сказал ей, что у меня в доме такого не будет. Куинн вопросительно смотрит на Росса. – Он имеет в виду «скайпить», общаться по «скайпу». Билл не хочет пользоваться компьютером, так что их общение не продолжилось. – Других родственников у него нет? – По крайней мере, я не в курсе, – говорит Росс. * * * – У него точно есть сын, но как его зовут, не помню. Сомер стоит на пороге дома № 7 уже пятнадцать минут. Надо было соглашаться на чай, хотя тогда она застряла бы тут на весь день. Миссис Гибсон тараторит без умолку. – Сын, говорите? – Эрика просматривает записи. – О нем больше никто не упоминал. – И неудивительно. Люди тут… не любят «вмешиваться». В моем детстве все было иначе. Раньше все присматривали друг за другом и знали своих соседей, а теперь мне и половина местных богачей неизвестна. – Вы уверены, что речь идет о сыне? – Джон, точно! Не сомневалась, что вспомню. Правда, я его давненько не видела. Средних лет, волосы седые… Сомер делает записи. – И когда вы видели его в последний раз? Из коридора раздается шум, и миссис Гибсон, крикнув «брысь!», плотнее прикрывает дверь. – Простите, дорогая. Чертова кошка вечно пытается выскочить тут на улицу, хотя в задней части дома у нее есть дверца. Кошки – они такие, всегда поступают по-своему, а сиамские тем более… – Миссис Гибсон, можем вернуться к сыну мистера Харпера? – Ах да. Думаю, он был здесь пару лет назад. – К мистеру Харперу приходит кто-нибудь еще? – Ну, этот соцработник, наверное. – Миссис Гибсон кривится. – Толку от него ноль. * * * Куинн делает глубокий вдох. – Чего вздыхаешь, сынок? Выкладывай уже на хрен. А то вид такой, будто присел потужиться. Теперь засмущалась даже адвокат. – Доктор Харпер, вы знаете, почему к вам сегодня пришла полиция? Старик откидывается на спинку стула. – Понятия не имею. Видать, этот придурок из соседнего дома жаловался на мусорные баки. Урод хренов. – Да, нас вызвал мистер Секстон, но дело не в мусоре. Этим утром он был у себя в подвале, и часть стены обвалилась. Харпер переводит взгляд с Куинна на Гислингхэма и обратно. – Ну и хрен ли с того? Урод. Детективы смотрят друг на друга. Они провели немало допросов и знают, что настал тот самый момент. Виновный с трудом контролирует язык своего тела, даже если он отличный и опытный лжец. Что-то обязательно выдаст его: блеск в глазах, дрожащие руки. Некоторые держатся отстраненно, другие нагло всё отрицают. Однако лицо Харпера не выражает никаких эмоций. Ничего. – И у меня нет гребаного телика. – Что, простите? – удивленно спрашивает Куинн. Харпер наклоняется вперед. – Дебил, что ли? У меня нет гребаного телика. Росс беспокойно вставляет: – Кажется, доктор Харпер хочет сказать, что ему не нужно платить за телевидение. Он думает, что из-за этого его сюда и привезли. – Не надо мне говорить, что я думаю, – рявкает на него Харпер. – Чертов идиот. Жопу от сисек не отличит.