Я отвожу Росса в соседний кабинет. На экран без звука транслируется видео из комнаты для допросов. Адвокат встала и собирается уходить, Харпер боком сидит на стуле, подтянув колени к груди. Он выглядит маленьким, старым и очень напуганным. Я ставлю перед Россом пластиковый стаканчик воды и сажусь напротив, немного отодвинувшись от стола. В области подмышек у Дерека влажные пятна, так что помещение наполняется резким запахом. Сидеть к нему близко не хочется, уж поверьте. – Как поживаешь? – Так себе, – отвечает Росс, настороженно глядя на меня. Я откидываюсь на спинку стула. – Расскажи-ка мне про Харпера. Он немного напрягается. – Я что, подозреваемый? – Ты должен понимать, что являешься важным свидетелем. – Да, вроде того, – со вздохом говорит Росс. – Что ты хочешь знать? – Ты сказал моим ребятам, что ходил к Харперу всего раз в неделю. Как давно? – Пару лет, может, больше. Надо проверить в документах. – И надолго ты у него не задерживаешься? Росс делает глоток воды, которая немного проливается на его брюки, но он, похоже, не замечает. – Я не могу… у меня, черт возьми, не хватает времени. Серьезно, я с удовольствием посидел бы с ним часок и потрепался бы о погоде, только нам урезали бюджет, и… – Я тебя не обвинял. – В отличие от вашего сержанта. – За это я прошу прощения. Не забывай, он видел, в каком состоянии была девушка. Не говоря уже о ребенке. Его можно понять: Куинну с трудом верится, что ты ходил туда все это время и ничего не слышал. Да и мне, честно говоря, тоже. Несмотря на все мои слова, я и сам уже готов допрашивать Росса как подозреваемого, а пока я не буду убежден в его невиновности, Харперу понадобится другой соцработник. Получить от него признание – и так работенка не из легких; не хватало еще других препятствий следствию. Дерек ерошит рукой волосы. Точнее, то, что от них осталось. – В этих домах очень толстые стены. Неудивительно, что я ничего не услышал. – И в подвал ты не спускался? Росс смотрит мне прямо в глаза. – Говорю же, я вообще не знал про него. Думал, это просто кладовка. – А что насчет второго этажа? Росс качает головой: – Сколько я знаю Билла, он обитает только на первом. – Однако спуститься или подняться по лестнице он может? – В случае необходимости – да, но он туда не ходит. Перед отъездом Энни устроила ему спальню из гостиной на первом этаже, а в пристройке есть простецкая ванна – для его нужд хватает. Боюсь представить, что творится наверху. Туда давно никто не ходил. Наверное, со смерти Присциллы. – К нему не присылают уборщицу, например? – Пробовали – он обложил ее матом, и больше она туда не пошла. Я иногда вытираю пыль и заливаю в сортир хлорку. Времени-то мало. – Еду тоже ты покупаешь? – Когда у Билла отобрали водительские права, я устроил доставку из супермаркета с помощью местной благотворительной организации, которая помогает старикам. Это было года полтора назад. С его банковского счета регулярно списывается определенная сумма. Денег у него много. Ну, не то чтобы прямо-таки много, но достаточно. – Почему он не продаст дом? Тот ведь стоит целое состояние. Даже в таком жалком виде. Росс кривится: – Да, этот сосед-богатей выложил за свою часть три миллиона. А Билл, он отказывается переезжать в дом престарелых, хотя с артритом за последний месяц стало только хуже. Врач скоро назначит ему лекарства от болезни Альцгеймера, и кто-то должен следить, чтобы он вовремя их принимал. Я с этим не справлюсь. Старик один в доме – рано или поздно с ним что-нибудь случится. Как я говорил, раз он уже обжегся. – Ты обсуждал с ним переезд? Дерек делает глубокий вдох. – Да, недель шесть назад. Я пытался объяснить, что так будет лучше, но ему эта идея пришлась не по душе. Начал кричать на меня, бросаться вещами, вот я и замолчал. Правда, хотел снова затронуть тему на этой неделе. Освободилось место в «Ньюстед-хаусе» в Уитни, там один из лучших домов престарелых. Что теперь с ним будет… Росс допивает воду. Я наливаю еще. – Тебе не приходило в голову, – осторожно подбираю слова, – что переезжать он не хотел как раз из-за девушки? Бледнея, Росс ставит стаканчик обратно на стол. – Харпер не мог уехать, ведь тогда бы ее нашли. И отпустить ее он не мог по той же причине. – Так что же он собирался делать? Я пожимаю плечами: – Не знаю. Надеялся, что ты мне… Из коридора доносится шум, и Гислингхэм вдруг распахивает дверь. – Босс, кажется… Я уже проталкиваюсь мимо него. В соседнем помещении двое констеблей удерживают Харпера. Трудно поверить, что это тот самый старикан, – он размахивает руками, лягается, кричит на женщину-полицейского: – Сука! Та, хоть и опытная сотрудница, заметно потрясена. На щеке у нее царапина, по форменной рубашке расплывается мокрое пятно. – Я просто принесла ему чай, – запинаясь, говорит она. – А он сказал, что слишком горячо, что я пытаюсь обжечь его, а я ничего такого… ничего… – Конечно. Иди-ка присядь, и пусть кто-нибудь займется твоей щекой. Она прижимает руку к лицу. – Я даже не почувствовала… – Думаю, это всего лишь царапина, но все равно стоит осмотреть. Моя коллега кивает, и я увожу ее из комнаты. Харпер, вырываясь, кричит ей вслед: – Сука! Вот кого нужно арестовать, идиот хренов! Она пыталась меня ошпарить. Мерзкая корова! * * * Когда я возвращаюсь к Россу, то вижу, что он следит за происходящим на экране, и некоторое время я наблюдаю за тем, как наблюдает он. – Так какой же из них настоящий Билл Харпер? – наконец спрашиваю я. – Тот, что трясется в углу, как напуганный ребенок, или тот, что нападает на моих офицеров? – Это все болезнь, – качает головой Росс. – Именно так она и проявляется. – Возможно. Или же болезнь лишь ослабляет самоконтроль, а он всегда был жестоким, просто старался сдерживать эмоции. Умел с ними справляться. Скрывать их. Росс повернулся в мою сторону, но смотрит куда-то мимо. Он явно что-то не договаривает. Я не сразу прерываю тишину. – Ну же, Дерек? – Делаю шаг в его сторону. Он бросает на меня взгляд и тут же, краснея, отводит глаза. – Что еще скрывает Уильям Харпер?