– Джеко! Ну брось, Джеко! Помоги как друг, ну? Аптекарь вздохнул и опустил руки, потом угрожающе оперся на стойку – но Билли видела: клиент в таком отчаянии, что не обратил внимания и на это. Он только вздрогнул, но Билли не знала, то ли из-за кончающегося терпения аптекаря, то ли от чего-то еще, – хотя она поставила бы деньги на последнее. С мужчиной явно было что-то не так. – А теперь слушай сюда, Хэйворд, – сказал Джеко, и теперь его голос превратился в глухой рокот, исходящий из объемной груди. – Слушай, я хорошо к тебе относился, ты и сам знаешь. Я в курсе твоих проблем и всегда пытался помочь. Но и ты должен понимать, что я не занимаюсь благотворительностью. То, что я знал твою мать и помог ей, когда твоему отцу стало хуже, еще не значит, что я могу обеспечивать тебя «Аддермирской микстурой». Ее больше не делают. То, что у меня осталось, стоит дорого, и я собираюсь это приберечь. – Я заплачу! – выпалил Вудроу, его руки нырнули в складки рваной одежды. – Джеко, я могу заплатить… я просто… – он помолчал, опустив взгляд на руки, на пустые ладони. Потом вздернул голову и оперся на стойку, так что его лицо оказалось на уровне подбородка Джеко. – Я знаю одно место, – сказал он слишком быстро. – Я с тобой рассчитаюсь, Джеко. Я знаю одно место, секретное, где хранится платина Аббатства. Это… тайник. Это недалеко. Я просто… мне просто нужно время, чтобы туда добраться, сам понимаешь. И, может… и, может, ты одолжишь микстуру перед тем, как я уйду, всего пару капель, только чтобы я обернулся быстрее, правильно, Джеко? Правильно? Джеко, ответь, я все правильно говорю? Джеко вздохнул, потом одним ловким движением схватил Вудроу за грудки потрепанной куртки, поднял с пола и потянул через стойку к себе. – Больше не смей заявляться ко мне с этой байкой! – проревел Джеко. – Ты мне ее уже второй раз всучиваешь, только в мозгах у тебя ничего не держится! Ты знаешь не хуже меня, что все сокровища и деньги, которые зажилил Верховный смотритель, конфисковала императрица, когда распустила Аббатство Обывателей. – Нет-нет, не все, Джеко, не все, – ответил Вудроу, пытаясь говорить, несмотря на то, что его шею стискивали кулаки аптекаря. – Слушай, Джеко, мы с парочкой других смотрителей… Джеко втащил его дальше на стойку. Вудроу вскрикнул от удивления и брыкнул одной ногой, сбив коленом латунные банки, которые с дребезгом попадали на пол и рассыпались, припорошив камни мелким темно-зеленым порошком. Джеко ощерился. – Нет, это ты послушай меня, Хэйворд. Смотрителей больше нет, сынок. Ты знаешь это лучше меня. И «Аддермирской микстуры» для тебя больше нет. Так что либо проваливай и больше не возвращайся, либо я переломаю тебе ноги, и можешь ползти к своим дружкам и сказать, что терпение Джеко кончилось, понял, приятель? Билли наблюдала за разворачивающейся сценой с интересом. Итак, клиент заявлял, что он был смотрителем. Билли тихо хмыкнула про себя. Конечно, смотрителей нет. Больше нет. Это тоже изменилось после падения Чужого – и это было куда понятнее, чем странные сны и видения. Всего через пару дней после возвращения Билли из Бездны до нее стали доходить слухи о странных делах в Аббатстве Обывателей. Какое-то время девушка пропускала их мимо ушей, но со временем они становились все более изощренными, пока не превратились в причудливую байку: будто бы Верховный смотритель свихнулся и, собрав на встречу высокопоставленных членов Аббатства и сестер ордена Оракулов, убил больше десятка братьев и сестер – включая Верховного Оракула, – прежде чем его остановили. Это случилось год назад. С тех пор официально не было ни новостей, ни заявлений, ни прокламаций, но Билли собрала историю по кусочкам и выяснила, что сразу после падения Чужого ни Верховного смотрителя, ни Верховного Оракула на публике не видели. Аббатство Обывателей продержалось после этого всего полгода, а потом императрица Эмили Колдуин без предупреждения закрыла заведение. В Аббатство Дануолла вошел целый батальон солдат из Уайтклиффа – символическая демонстрация силы. Солдаты заняли здание, пока из него забирали все ценное. Большинство смотрителей просто бежали. Тех, кто пытался сопротивляться, либо убили, либо отправили в тюрьму Колдридж, где они и оставались по сей день. Были и другие слухи – будто Верховный смотритель не умер, будто его, со сломленным разумом, сначала прятали в Аббатстве, а теперь заключили в Колдридж в железной клетке. Насчет этого Билли была не так уверена. Но смотрителей хотя бы не постигла та же судьба, что сестер ордена Оракулов. Когда Аббатство распустили, а пост смотрителя упразднили, тем, кто не противился имперской армии, позволили идти на все четыре стороны. А на сестер охотились – по всем островам их часовни брали штурмом, большинство сестер публично сжигали на кольях. Но, если верить источникам Билли, это было не дело рук Эмили. Приказ императрицы что для Аббатства, что для ордена был одинаковым, ведь все это были ответвления одной организации. Но с солдатами, отправленными за сестрами, что-то случилось, и то, что должно было стать жестким, но законным подавлением инакомыслия, обернулось кровавой баней по всем Островам. Часовни сносили, а сестер убивали. Новости шокировали, хотя больше шокировало – по крайней мере Билли, – молчание императрицы. Билли так и не узнала, что случились с солдатами, отчего они перестали подчиняться приказам. Кое-кто говорил, что они насмотрелись в стенах часовен на ужасы за пределами человеческого воображения, вот и впали в бешенство. Другие говорили, что ответственность несет клика полководцев с садистскими наклонностями и зубом на сестер. Как бы то ни было, сестер ордена Оракулов больше не было. Тем временем странное поведение тех смотрителей, что скрывались по всем Островам в страхе перед казнью, становилось просто пугающим. Билли подозревала, что дело в тех же снах, что донимали остальных, но из-за того, что смотрители были одержимыми магией, эти люди, похоже, подверглись более сильному воздействию. В исступлении они дрались между собой на улицах, становились невменяемыми и крайне опасными. Те, кого не арестовала Городская стража, забились в темные уголки и обратили свое воспаленное внимание к низкопробному волшебству в попытке восстановить былой статус – и разум. Хэйворд Вудроу хотя бы казался одним из самых разумных бывших смотрителей, которых встречала Билли. То, что он еще жив, уже немало говорило о его навыке самосохранения – для этого нужно иметь хоть какую-то смекалку. Сейчас Джеко и Вудроу за аптекарской стойкой оказались в патовой ситуации. Повисший над стойкой, в накрученных на кулак лохмотьях, чахлый Вудроу физически не представлял угрозы для мускулистого амбала-аптекаря. Джеко явно знал свое дело – в его закромах хранилось множество редких, ценных и запрещенных предметов, и ему приходилось регулярно справляться с угрозами пострашнее, чем Вудроу. Билли кляла себя за то, что вошла посреди этого разговора. Ей нравилось думать, что она терпеливый человек, но шум в голове становился все громче, и оставалось только надеяться, что он не отвлечет ее от торговли за лучшую цену на «Зеленую Леди». Джеко снова ощерился, однако выпустил Вудроу. Молодой человек соскользнул со своей стороны стойки, потерял равновесие и тяжело приземлился на костлявый зад. Джеко, снова стоя со сложенными руками, взглянул на бывшего смотрителя свысока, с ухмылкой на губах. – Теперь тащи свою тощую задницу подальше из моей лавки и ползи в ту черную дыру, из которой явился. И можешь сказать дружкам, что отныне магазин Джеко для них закрыт, ясно? Вудроу пополз назад, пока не уткнулся к шкаф за спиной, подскочив от неожиданного испуга. Билли видела, что он трясется все больше. То, что он так нуждался в «Аддермирской микстуре», явно намекало на то, что у него выработалась зависимость. Возможно, благодаря ей он и оставался в уме так долго. Неудивительно, что он в отчаянии. И она тоже. Возможно, она тоже подсела на «Зеленую Леди». Трава не была особенно опасной или даже сильной – Билли не представляла, сколько нужно принять, чтобы испытать такую же ломку, которую сейчас проходил Вудроу, – но она чувствовала почти ту же иррациональную тягу к снадобью. Однако теперь, увидев Вудроу, дрожащего на полу в лохмотьях, она дала себе слово, что никогда не позволит себе пасть так низко. Она сильна. Она держит себя в руках. И то, что говорил Джеко, было правдой, – «Аддермирскую микстуру» больше не делают. Насколько она знала, никто больше не занимался этим восстановительным эликсиром. Билли устала ждать. Ей еще предстояла работа, а сцена у аптекаря была только раздражающей помехой на пути к цели. Она обогнула шкаф и подошла к стойке, не обращая внимания на Вудроу, чтобы приступить к торговле с Джеко в угоду собственным потребностям. Тогда-то Вудроу и вскочил на ноги. Из глубин плаща он извлек грубо сделанный нож с клинком из неровного треугольного осколка черного металла, с неровной, почти волнистой поверхностью, и рукояткой из грязной тряпки. – Назад! Все назад! – кричал он, размахивая перед собой ножом. Билли посмотрела на него, посмотрела на нож… и почувствовала режущую боль в голове – Осколок вдруг словно загорелся, обжигая глазницу, как уголь. Она зашипела от мучительной боли и почти упала на стойку. Когда же подняла взгляд на Вудроу, то увидела, что его странный клинок оставляет в воздухе след красного и синего цветов, словно перед глазами Билли мелькали два наложенных друг на друга остаточных образа оружия. Билли сосредоточилась на дыхании. Она уже видела нечто подобное – даже несколько раз: пустоты, слабые места, где Бездна просачивалась в мир, намекая на… что-то иное. Еще она знала, что ни Вудроу, ни Джеко не видели цветных пятен. Их видела только она – благодаря Осколку. Оружие Вудроу было не обычным. Оно было связано с Бездной – напрямую. Джеко поднял бровь и взглянул на Билли, которая приходила в себя. Потом вздохнул и обернулся к Вудроу. Даже с ножом он в подметки не годился аптекарю – если только Вудроу очень, очень сильно не повезет. «С другой стороны, – подумала Билли, – он в отчаянии. Он зависимый, и ему нужна доза, и он пойдет на все». А значит, он становился опасным и непредсказуемым. Вудроу казалось, что ему нечего терять. И кто знает, какими силами обладает странный нож? Билли моргнула и сделала осторожный шажок в сторону. Вудроу следил за ней. Он поводил ярким лезвием ножа из стороны в сторону, нарезая воздух между собой и двумя противниками. Джеко за стойкой разминал плечи, готовый справиться с новым уровнем раздражения проблемного покупателя. Главным тут было выдворить Вудроу целым, понимала Билли. Эта часть района Вирмвуд была слишком близко к относительно безопасной части Дануолла, и, пусть здесь бывало непросто, поход в магазины и на рынки в этом конце улицы Мандрагоры едва ли считался опасным времяпрепровождением. Понятно, что большая часть респектабельных горожан Дануолла считала, что в интересах местных предпринимателей – законных или нет – необходимо защищать район от преступлений и насилия. Более того, эта задача целиком ложилась на их плечи, учитывая, что Городская стража отказывалась патрулировать здешние места. Или, иными словами, наркозависимый бывший смотритель, угрожающий людям причудливым ножом, вредил бизнесу. Вудроу как будто не знал, что делать дальше. Понятно, что отчаяние из-за «Аддермирской микстуры» затмило логическое мышление. Но даже вооруженный, он бы не справился с Джеко – и точно не справился бы и с ним, и с Билли. Правда же? Билли снова взглянула на нож, спрашивая себя, что это и откуда взялось. Почти рефлекторно она напрягла пальцы руки из черных осколков, готовая призвать собственное затронутое Бездной оружие. Но быстро передумала, остановив себя. Сила ее руки, как и глаза, становилась непредсказуемой, ненадежной. Призыв Двудольного Ножа может как материализовать оружие в руке, так и пронзить ее болью, да такой, что Билли повезет, если она проснется раньше чем через неделю. Сейчас не время для экспериментов. Придется положиться на природные умения, как она делала уже на протяжении всего года. Надо помочь аптекарю и получить то, за чем она пришла. За спиной она услышала, как Джеко хрустит костяшками пальцев. Время вышло. Аптекарь подошел к концу стойки и откинул крышку, выходя наружу. При этом Вудроу будто ожил, прижавшись к шкафу и вытянув перед собой нож. Когда стойка со стуком захлопнулась, бывший смотритель испуганно подскочил, и от внезапного движения стеллаж закачался, уронив несколько склянок, которые зазвенели на каменном полу. Две больших стеклянных банки разбились, выпустив в воздух свое содержимое – какие-то легкие сушеные цветы, – и заполнили магазин приторно-сладким ароматом тлена. – Ну все, в этот раз ты действительно напросился, сынок, – сказал Джеко, закатывая рукава белого халата и обнажая сложные темные татуировки, покрывающие оба предплечья. Рисунки могли быть как декоративными, так и, возможно, древними рунами, которые должны были защитить хозяина и его предприятие. – Хватит с меня на это утро. У меня тут торговля, а ты теперь немало должен мне за нанесенный ущерб. Джеко сделал шаг вперед, и Вудроу взмахнул ножом – лезвие сверкнуло в глазу Билли. Между мужчинами было по меньшей мере два ярда, и выпад нисколько не замедлил поступь Джеко, готового выкинуть докучливого покупателя из магазина. Тогда Вудроу издал звук, одновременно напоминающий крик ярости и горя. Он выпрямился и повернул нож к себе, полоснул, чтобы сорвать остатки куртки и обнажить грудь. Потом перехватил самодельную рукоятку и неглубоко вонзил острие прямо под ключицей. Вскрикивая, он начал вырезать на плоти линии. Джеко остановился, наморщив лоб в непонимании. И отступил в сторону как раз тогда, когда Билли подошла ему помочь. Они недоумевающе переглянулись, затем Джеко вернулся к Вудроу. – Ты что, еще и пол мне кровью залить вздумал? – сказал Джеко, качая головой и сжимая ручищи в кулаки. – Ах ты кусок дерьма, я замариную твою печень и продам за гроши, мелкий… Джеко замер. Билли уставилась на него, не понимая, что случилось, а потом увидела, что мышцы на шее аптекаря вздыбились, связки напряглись, как тросы, а он затрясся, будто прикованный к месту. И тогда Осколок снова полыхнул, а по всему лицу распространилась обжигающая боль, так что Билли охнула. Из-за рева в ушах она услышала кое-что еще: – Ирам да хаал, ирам да хаэлт, тилб мал, ирам, ирам! Лицо Вудроу дергалось, а глаза закатились. Он повторял эти странные слова, продолжая водить кончиком ножа по коже. Билли сосредоточилась снова, сконцентрировалась и шагнула к Джеко. Тот покачнулся на каблуках, когда она схватила его, но не шелохнулся, пока она цеплялась за него на пути к Вудроу. Ее легкие тяжело работали, а в глазах снова мелькали красные и синие контуры лезвия. Последовавший грохот помог прочистить голову. Очнувшись хотя бы частично, Билли оглянулась через плечо и увидела, что Джеко рухнул, как подрубленное дерево. Онемевшие мышцы шеи, к счастью, спасли его от того, чтобы раскроить череп о камни, однако он судорожно содрогался с широко распахнутыми глазами, а в уголках рта аптекаря показалась белая пена. Вудроу соскользнул на пол, прижимаясь спиной к шкафу, а по его груди и рукам сбегала кровь. Он все еще держался за нож, но лезвие уже не двигалось, острие застряло в порезе под грудной клеткой. Кровь мешалась на полу с сушеными цветами и сворачивалась в темную, липкую жижу. Билли сделала шаг, потом другой – они дались ей тяжело. Ожил очередной кошмар – бесконечная битва с невидимой силой. Она видела, как Вудроу шевелит губами, продолжая бормотать: – Эко, лазао, лаполай, ирам. Эко, лазар, лаполай, ирам. Билли не представляла, на каком языке он говорит, и ей было, в общем-то, плевать. Очевидно, это какое-то заклинание, какая-то грубая и неумелая манипуляция энергией Бездны – при помощи ножа? – которая даже возымела действие на этот мир. И эффект становился все сильнее. На лбу Билли выступил пот, а попытки добраться до Вудроу не увенчались успехом. Шкаф за ним заметно дрожал без всякой причины, а позади… она услышала громкий треск – начали раскрываться стеклянные шкафы за стойкой. Она уже видела волшебство. Оно явно связано с ножом. Билли порадовалась, что ей хватает сил сопротивляться. По крайней мере пока. Она стиснула зубы и обнаружила, что где-то глубоко в груди зарождается низкий рык. Последовавший крик удивил даже ее, когда она прыгнула на бывшего смотрителя. Вудроу, впавший в транс, не заметил ее приближения. Как только тела соприкоснулись, эффект заклинания прервался. На кратчайший момент Билли казалось, что она зависла во времени – ровно в тот момент, когда ее поднятая рука встречалась с челюстью Вудроу. Затем этот миг прошел, и Билли повалилась на Хэйворда, а молодой человек обмяк под ее весом. Он тут же начал трястись, и его конвульсии становились все сильнее. Билли прижала его к полу, чтобы приступ прекратился. Через пару мгновений тело Вудроу расслабилось – припадок кончился. Вот он вздохнул, голова его перекатилась в сторону, и он потерял сознание. – Чтоб меня! Билли слезла с молодого человека и обернулась к подходящему Джеко. Аптекарь поглаживал затылок одной рукой, а второй стирал пену с губ, но в остальном выглядел нормально. Он встал над Вудроу, глядя на изогнутое тело. – Как есть говорю, – сказал Джеко, – в эти двери какая только мразь не входила, но еще никто не резал себя в моем магазине только потому, что я отказался продавать в кредит, – он вздохнул и посмотрел на бывшего смотрителя. – Так, ну он же не умер, да? Билли покачал головой: – Нет, просто в обмороке. – Тем хуже, – сказал Джеко. Он осторожно присел рядом с бездыханным телом, стараясь не влезть в лужу из сушеных цветов и крови на полу. Всмотрелся в нож, рукоятку которого еще слабо сжимали пальцы Вудроу. – Странный клинок, – сказал здоровяк. – Как будто кустарный, словно парень высек его из камня, – он пожал плечами. – Вроде бы металл для этого лучше подходит. Даже тот, кто живет на помойке, мог бы найти железку, чтобы сделать заточку. В глазах Билли нож все еще истекал красно-синей аурой. От этого Осколок в голове пел.