– Что не так? – Сергей остановился, заодно переводя дух. Морозец приятно остужал разгоряченное лицо. – У тебя две руки, – сообщил ведун. – А бьешься ими ты будто одной. Вот уж неправда. Никакой синхронности не было. Каждой рукой Сергей работал независимо. Но спорить с Избором – себе дороже. Тем более если ты пришел учиться. – А как надо? – А вот гляди! – Избор принялся выписывать в воздухе невидимые узоры руками. – Гляди, пока не увидишь! Сергей видел: ладони ведуна движутся асинхронно. Каждая – в собственном ритме и по собственным траекториям. Непросто, но так он тоже умел. И делал. – Не так смотришь! Суть гляди! – потребовал ведун. Ага. И как это, интересно, сделать? Ведун выругался, обозвав Сергея продуктом неудачного разрешения от беременности старой и больной барсучихи. – Давай лепи снежки и в меня кидай! – скомандовал он. – Парами кидай! Вот это уже понятно. Сергей бросал. Ведун отбивал палками. Экономно. Неторопливо. Собственно, никаких особых ухищрений для этой игры не требовалось. Снежки – не стрелы и даже не копья. Но у ведуна явно была цель. Какая? Сергей смотрел. Обычным взглядом. И тем, которому его когда-то учил другой ведун. Ререх старый. И в какой-то момент Сергей понял: Избор за снежками вообще не следит. Отбивает чисто механически. И что с того? Сергей и сам так умел. И сейчас так делает. Зачерпнул снега с метровой высоты сугроба, слепил, метнул. В чем же урок? Солнце светило. Снег блестел. Снежки летели… Сергей подустал. Ведуну хорошо. Стой да отмахивайся. Бросать, да еще резко – трудозатратнее. Сергей глядел на ведуна. И не упустил момента, когда тот, отбив очередной снежок, метнул палку. В Сергея. Тот уклонился без труда… И вторая палка чувствительно треснула по колену. Но как? Ведун захихикал. Очень противно. Сергей даже не сомневался: старый специально отработал именно такой смех: людей унижать. – Эх ты! Душ две, а толку и на одну не наберется. Палки мне брось. Снова покажу. Сергей бросил палки. Потом – снежки, отбитые с обычной легкостью, и… Нет, вторая палка треснула его в то же самое колено. Но кое-что он увидел. Что-то вроде промелька на самом краю зрительной полусферы. – Еще раз! Он опять получил по колену, но теперь он увидел более-менее четко. И даже, кажется, понял принцип. Перед тем как сделать бросок, ведун словно бы растопырился… И его левая рука спряталась. Не в том смысле, что он повернулся так, что ее было не видно. Сергей видел целиком и Избора, и его руку, но как будто не видел. Словно что-то такое дорисовывало фигуру ведуна так, что рука вроде и была, да только это лишь казалось. И на брошенную этой «невидимой» рукой летящую палку… Смотреть на нее почему-то не хотелось. – Еще! Блин! Синяк будет о-го-го. Зато Сергей вроде понял, в чем секрет. Похоже, дело в узоре, который рисовал в воздухе Избор. Узор этот каким-то хитрым образом притягивал внимание… И все, что в него не укладывалось, видеть… ну, не хотелось. Похожее ощущение, когда кто-то напевает знакомую песню и вдруг прерывается, и ты сам выдаешь ожидаемый звук. И не слышишь певца, который повел мелодию совсем в другую сторону. – Еще! Понять – не значит устоять. Противиться рефлексам тоже надо суметь. Сумел Сергей раза этак с двадцатого. И заслужил одобрительный хрюк наставника. – Отдыхай, парень, – смилостивился Избор, поманил мохнатого кобеля, ошивавшегося неподалеку, и с довольным уханьем опрокинул зверюгу на спину. Кобель не возражал. Главенство ведуна зверь признавал безоговорочно. Особенно если светило пожрать. Мамкой кобеля была волчица, выращенная Избором лично и рулившая державшейся поблизости волчьей же стаей, а папкой – волкодав, временно позаимствованный Избором у гостившего в Белозере ярла. Судя по внешности кобеля, волкодав был ирландский. У Сергея в прошлой жизни такие имелись, и Сергей ценил их высоко: в первую очередь за ум, а уж потом за пять пудов боевого веса и клычищи как у леопарда. Сергей глядел, как ведун унижает волкопса, и ему почему-то вспомнились горностаи Ререха старого. Подумалось: есть все-таки разница между тем ведуном и этим. Тот был человечнее. – Что глядишь яро? Это ведун перехватил взгляд Сергея. – Зачем пса мучишь? – вырвалось у Сергея. – Затем, – Избор стиснул собачье ухо так, что волкодав взвизгнул. – Чтоб помнил. – А по-другому – никак? – Можно и по-другому, – Избор отпустил волкодава. Тот вскочил, встряхнулся, лизнул ведуна в щеку и потрусил к крыльцу. – Можно, но так – верней. – Он же и так тебя любит! – Не любит, – качнул головой ведун. – Служит. Как тебе твой убийца-дан. Глава 4 Цена свейского ярла Гард Торварда-ярла стоял у моря. Круглая крепость с деревянными стенами, посады, длинные сугробы у самого берега, в которых угадывались корабельные сараи. Их было два. Если в каждом корабль, то хирд у ярла – не самый слабый. При виде родного гарда люди Стурлы, которые и прежде бежали впереди (Сергей не возражал, пусть дорогу торят), рванули во всю мочь. Надо полагать, хотели успеть изложить ярлу свою версию событий. Кари к ним не присоединился и не ускорился. Как шел ровно, так и продолжал. Миновав посады, подошли к воротам. Солидные, однако. Толстенные, на массивных железных петлях. Под стать стенам, тоже весьма внушительным. И вся эта прелесть выстроена относительно недавно. Вывод? Кто-то очень не любит здешнего ярла. И вряд ли это местные лесовики. Тем хватило бы и однорядного частокола. Хотя можно допустить, что это солидное укрепление – именно для аборигенов. Причем не против, а именно для. Чтобы смотрели и проникались трепетом. При здешнем обилии леса рукастым нурманам ничего не стоит возвести подобную крепость месяца за два. Колхульда говорила: папа обосновался здесь два года назад. Времени хватало. Интереснее то, что Торвард-ярл был ярлом и до переезда в дикие леса Биармии. Сидел на родовой земле в родном Геталанде под рукой уважаемого Бьерна Эриксона. И, со слов Колхульды, те владения по-прежнему оставались за Торвардом. Вопрос: почему храбрый ярл сменил место жительства? Здесь, конечно, тоже места неплохие. Есть чем поживиться. Но жить здесь постоянно, когда у тебя в наличии полноценное ярлство в обустроенной и серьезно приподнявшейся под рукой Бьерна-конунга Швеции? Есть в этом какая-то… хм… хульда. Стража при воротах приветствовала Кари с явным уважением. И спутников его пропустили без вопросов. На варягов стражники, закутанные в меха дренги с длинными копьями, поглядели с любопытством, но и только. Городок-гард был невелик, но населен густо. Сергей прикинул: никак не меньше полутысячи человек. А ведь есть еще и посады. Встречные что-то кричали Кари. Тот не отвечал. Скользил на лыжах по утоптанному снегу, не оглядываясь и не озираясь. Резиденция ярла – большой длинный дом с сугробом на крыше. Над сугробом вился дымок. У входа лыжи пришлось снять. Снег здесь был присыпан золой. Кари откинул полог. Сергей вошел вторым. Внутри – темно и вонюче. Зато тепло. Сергей, сделав несколько шагов, остановился. Подождал, пока глаза привыкнут к сумраку. Заодно шубу расстегнул. Стурла, окруженный толпой нурманов, втолковывает что-то сидящему на возвышении воину в красном плаще. Судя по всему, это и есть папа Торвард. – Представь меня, – велел Сергей Кари и зашагал вперед, будто и не сомневался, что ему уступят дорогу. Дорогу и уступили. Правда, не столько Сергею, сколько шагавшему вплотную к нему Дерруду. А вслед за ними и остальным. – Вот он! – воскликнул Стурла, тыча в Сергея пальцем. – Это он убил… Перехватив палец, чей грязный ноготь был в пяди от глаза, Сергей наработанным приемом вывернул его из сустава.