Я взглянула на неё. О боже, неужели мы снова будем говорить об этом? — Конечно. — Ты в порядке? Я наклонила свою голову в сторону. — Да. А что? Она подарила мне нежную улыбку. — Потому что, милая, я умею читать людей. Нет, не так как та психическая чушь, которую можно увидеть по телевизору. Но я могу ощутить, когда кто-то сдерживается и не позволяет себе чувствовать. Как Мейси и Доджер. Я знаю этих двоих, и я знаю, как сильно она его любит. Хотя у неё есть свои причины противиться, но в конечном итоге они будут вместе. А когда мы сидели за ужином, я видела, как ты сцепила руки и твои глаза становились пустыми. — Она сделала паузу, позволяя мне осознать то, что она сказала. — Этот младенец что-то значит для тебя. Я сглотнула. — Конечно, я же забочусь о нем. Он — невинный ребенок. Я не одурачила её. — Это намного больше. Я не уверена в том, какая у вас с ним связь, но скажу тебе: продолжай ходить к нему. Посещай его, держи его, корми, позволь ему почувствовать себя любимым. Любовь исцеляет. Мы не знаем, что Господь приготовил для этого маленького создания, но ты — добрый и милый человек, который приходит к нему и заботится о нём. Это говорит мне кое-что о твоём сердце и о том, какая ты женщина. Я не сомневаюсь, что твоя мама смотрит на тебя с небес и гордится тобой. Хорошо, а теперь слёзы. Кто, черт возьми, такая эта Донна Брукс и откуда она взялась? Это было не то, что мне хотелось услышать прямо сейчас. Я не была религиозной, и не имела ни малейшего понятия, были ли мои родители на небесах, видели ли они или наблюдали за тем, что я делала в жизни. Я не думала, что они где-нибудь есть. Когда они умерли, то умерли. Я не знала, есть ли Бог, поэтому не могла поверить в выражение: «У Бога есть план на каждого». Забрать семью у молодой девочки — это не план. Это было ужасно и больно. Жестоко. Это разорвало и искромсало мою душу. Мои родители были в земле в сорока минутах от этого бейсбольного поля и это то, во что я действительно верила. Я не хотела грубить женщине, которая была так любезна со мной, поэтому натянула улыбку. — Спасибо. Она погладила моё плечо. — Пожалуйста. Теперь, если мой самый младший мальчик смог бы найти хорошую девочку, как и вы трое, я бы была самой счастливой мамой. Я была в замешательстве. — Что? Она махнула рукой в воздухе. — Ригли — та ещё заноза в заднице. Я его очень люблю, но этот парень настолько не приспособлен к жизни, что я сомневаюсь, что он когда-нибудь угомонится. Я знала, что мои остальные, кроме него… ладно, я слечу с катушек в тот день, когда он приведет девушку домой и скажет, что она набрала больше очков. — Она захохотала так, как будто только что рассказала лучшую шутку. Я все ещё была под впечатлением от прошлой беседы, когда она вылила на меня следующий ушат воды. Она говорила так, как будто Тёрнер остепенился. Нет. Тем более не со мной. Я только начала расслабляться с ним и впускать его. Могли бы мы хотя бы впервые поцеловаться, прежде чем начнем разговаривать о вечности и о том, чтобы остепениться? — О, твоя очередь, милая! — Донна вернула моё внимание обратно к игре. Ага. Кто, черт подери, сможет отбить мяч, после такой информации? Я хорошо справлялась оставшуюся часть игры, но знала, что Донна наблюдала за мной. Я осознала, что она пристально наблюдала за каждым из нас. Это было именно тем, откуда она всё знала. Она была наблюдательна к мелочам. Время игры закончилось, после того, как сыграли ещё две подачи, и настало время всё упаковывать. На улице уже стемнело, но пара фонарей довольно хорошо освещала поле. Комары все больше нас кусали, и Киган сказала, что им надо поехать домой и проверить собаку. Я была готова отправиться домой к моему коту и бокалу вина. Я валилась с ног. — Эй, ты, — обратился ко мне Тёрнер. — Хмммм? — Пойдем со мной. — Он взял меня за руку и прижал к себе. Семья освободила поле и поехала обратно к дому. — Хорошо провела время? — спросил он. Помимо обсуждения нескольких тем, вместо которых я бы предпочла снова удалить свои зубы мудрости, я бы сказала, что очень хорошо. — Да. Твоя мама — замечательный повар. — Да. Она хранит рецепты лучшего ежевичного пирога и креветок по-креольски из трех стран. Я рассмеялась. — О боже, не говори мне про еду. После того, как мы отыграли, я готова к ещё одному плотному ужину. Он ткнул меня в бок. — Не такой уж плохой вариант. Я остановилась. — Ну, нет, сэр. Я ем всё, что попадается под руку из-за моего сумасшедшего расписания в больнице. Сегодня вечером впервые за месяц я ела домашнюю пищу. Разогреть — единственное, на что у меня есть время. И уж точно я не хожу в зал. Он потянул меня за руку, притягивая к себе. Твердость его груди заставила меня тяжело дышать. Моя вторая рука по собственному желанию поднялась и расположилась как раз над его сердцем. Оно билось спокойно. Очевидно, я не воздействовала не него так же, как он меня. Если бы кто-нибудь сейчас измерил моё кровеносное давление — оно бы зашкаливало, и меня бы отправили прямиком в больницу. — Ты разыгрываешь меня? — искренне спросил он. — Разыгрываю? — Твой вес. Я хотела перевести всё в шутку. — Нет. Я имею в виду, что по большей части шучу, но было бы не плохо время от времени ходить в спортзал, чтобы бы избавиться от калорий шоколадного торта… или пирога, что я ела. Он хотел улыбнуться этому, я знаю, что хотел, но оставался серьезным. — Ты красива во всех отношениях, Аннабелль. Конечно, сначала ты привлекла меня своей внешностью, однако, я узнал тебя и то, настолько большое твоё сердце Тренировки в спортзале или нет, прибавка в весе или нет, ты для меня всё тот же человек. Я быстро заморгала. — Ты даже не знаешь меня по-настоящему. Он наклонил голову вперед так, что его яркие голубые глаза были прямо напротив моих. — О, да, я знаю. Ты, может быть, не разделяешь со мной некоторые аспекты своей жизни, но ты это сделаешь. Придёт время, и сделаешь. И несмотря ни на что, это всё не изменит того, насколько прекрасны и красивы те твои стороны, которые ты мне уже показала. Я застыла на месте, наслаждаясь моментом, в который он меня затянул. Моментом, где существовали только Тёрнер и я, где я даже не могла чувствовать, касались ли мои ноги земли. Я парила, и всё, о чём могла думать, как я хочу, чтобы он поцеловал меня. — Это достаточно серьезные слова, доктор Брукс, — пропищала я. Он кивнул. — Да, это так. Я не имела ни малейшего представления, как близко мы были к дому или как далеко ушли, поют ли всё ещё сверчки или они ожидают того же, что и я. Но это случалось. Тёрнер выпустил мою руку и руками обхватил моё лицо. Один из его больших пальцев поглаживал мою щеку настолько нежно, что я едва чувствовала его дыхание на моей коже. Не-а, сейчас определенно не существовало силы притяжения на планете Земля. Как только он наклонился ко мне навстречу, я сделала единственную вещь, которую могла. Я закрыла глаза и сдалась ему на милость, позволив ему играть ведущую роль. Поначалу его губы слегка прикасались к моим. Как будто ты ступаешь в водоем и пробуешь, будет ли вода теплой или холодной. Теплота — всё, что я чувствовала. Мое сердце трепетало, затем забилось сильнее в тот момент, когда он остановился и в этот раз с большим давлением позволил мне почувствовать неимоверное ощущение его губ, прижимающихся к моим. Сперва я слегка приоткрыла губы, но этого было недостаточно, чтобы он понял, что я хочу большего. Он подхватил мою инициативу и прижался ко мне ближе. Брукс Тёрнер обернул свою руку вокруг моей поясницы, притягивая меня к себе, а другую запустил в мои волосы. Его язык танцевал вдоль моих губ, прежде чем погрузиться в мой рот, требуя большего. Я вздохнула и растаяла перед ним. Этот поцелуй был не похож на те безумные неопытные первые поцелуи. Не существовало никакого изучения того, что нравилось одному человеку — быстро или медленно, мягко или жестко, больше языка или губ. Тёрнер был смесью этого. Он двигал ртом в требовательной манере, прежде чем замедлил темп, и я последовала его примеру. Никогда в жизни у меня не было поцелуя подобного этому. Я не хотела, чтобы он заканчивался. Не имела ни малейшего понятия как долго мы так стояли, а Тёрнер всё ещё сохранял ведущую роль, но в конечном счете всё закончилось нежным легким поцелуем, а потом сладким поцелуем в кончик моего носа. Мои глаза всё ещё были закрыты, когда он произнес моё имя: — Аннабелль. — Хмммм? — Как ты себя чувствуешь? Как я себя чувствую? Вообще есть ли у меня какие-нибудь чувства? Я пошевелила пальчиками ног и убрала руки с его груди. Я не представляла, что так сильно схватилась за его рубашку, что весь её материал был теперь измят. Да, у меня были определённые чувства. Я прикусила нижнюю губу и застенчиво посмотрела вниз. — Хорошо. Он слегка приподнял мой подбородок своим указательным пальцем. — Уверена? Я хотела расхохотаться. Он знал, что только что сделал со мной. Я расклеилась и позволила мужчине дать мне почувствовать что-то большее, чем просто увлечение. — Точно уверена. Он ухмыльнулся. — Хорошо. Пойдём.