— Если ты считаешь правильным, то продолжай это делать. Кроме того, исследования показывают, что подобного рода контакт ускоряет процесс выздоровления. — Я знаю. — Так не подвергай его сомнению. Я сделала паузу, задумавшись на секунду, стоит ли рассказать ему остальное. — Я назвала его. — Что? — Я никому не говорила но, когда я разговаривала с ним или пела ему, то решила, что он заслуживает иметь имя, а не просто запись в карточке «Младенец Марч». Я назвала его Ноа. Оно ему подходит. Голубые глаза опустились на меня. — Хорошее имя. Это была не та реакция, на которую я рассчитывала после моей маленькой исповеди. Большинство мужчин, услышав о младенцах и детских именах, сваливают к чёртовой матери. Тёрнер удивил меня, не сделав того, на что я рассчитывала, когда всё выплыло наружу. Я не знала, обнять ли его за понимание, то ли подвергнуть сомнению его здравомыслие, что он не подумал, что я сумасшедшая. — Спасибо. — За что? — За то, что у тебя хватило сообразительности спросить. Не то чтобы это было простой темой для типичного мужчины. Он положил руку себе на грудь. — Ой. Я типичный? В этот раз я потянулась к нему. Не имею понятия, откуда взялась эта храбрость, однако это казалось уместным. Мои пальцы обхватили его щеку. — Ты со всем не типичный. — Время остановилось. Я потерялась в нем, каким-то образом он заставлял меня чувствовать себя так. Но затем он задавал свой следующий вопрос: — Что произошло с твоими родителями? Моя рука упала. Ещё одна тяжелая тема. Разве недостаточно тяжелых тем для одного вечера? — Что ты хочешь узнать? — Ночью, когда всё произошло. Ты была там? — Нет. Но должна была быть. Он нахмурился. — Ты должна была там быть? — Я имею в виду, в автомобиле. Мои родители отправились в горы в свой ежегодный турпоход. Они делали это ещё с тех пор, как я была ребенком. Это был единственный отпуск для всех нас, который мы с нетерпением ожидали каждый год. Я не была одним из тех подростков, которые избегали своих родителей. Я любила быть рядом с ними. В тот год я слегла с каким-то сумасшедшим гриппом. Моя мама хотела всё отменить, но я убедила ей, что буду в порядке. Соседи были рядом, и я была достаточно взрослой, чтобы водить машину, если мне что-нибудь понадобится. Никогда не забуду, как она сопротивлялась. Мой папа говорил, что мы можем повременить до следующих выходных, но в действительности, становилось уже слишком поздно для этого года, а я не хотела быть причиной, из-за которой они в первый раз пропустили бы свой традиционный поход. Я пообещала, что буду держать телефон поблизости и, если что-нибудь случиться, дам им знать. Они были на обратном пути после трехдневного путешествия. Мне наконец-то становилось лучше, и я ждала возвращения их домой тем вечером. Но раздался стук в дверь. — Я закрыла глаза, пытаясь сдержать слёзы. Я не говорила об этом и даже не позволяла себе думать об этом уже много лет. Воспоминания были слишком болезненными, и я не хотела это вспоминать. — Я смутно помню офицера, который сообщил мне, что произошло. Они были не далеко от дома. Возможно в часе езды. У кого-то выдалась длинная смена, и он заснул за рулем, выехав на встречную полосу. Машина была полностью уничтожена. Заднее сиденье, где должна была сидеть я — искорёжено. Оба умерли на месте. Офицер спрашивал меня, есть ли кто-нибудь, кому я могу позвонить, но никого не было. Моих бабушек и дедушек уже давно нет в живых, а родители были их единственными детьми. Они похоронены недалеко отсюда, но я не навещаю их могилы с похорон. Он сидел мгновение, позволяя пережить мне то, что я рассказала. — Тебе было шестнадцать? — Да. — Суд хотел отдать под опеку? — Нет. Формально я уже заканчивала старшие классы и уже была достаточно взрослой, чтобы быть самостоятельной. Мои родители оставили на моё имя свои страховые полисы и дом. С тех пор я сама по себе. — Аннабелль, это ужасно. Я пожала плечами, не зная, что ещё сказать. — Прости, что я попросил тебя рассказать мне. Но спасибо, что ты настолько мне доверяешь, чтобы поведать всё это. Я взглянула на него. — Пожалуйста. Эй, где у тебя ванная? Казалось, что его слегка оттолкнула моя быстрая смена темы. Указывая на дверь в гостиной комнате, он сказал. — Прямо и налево. — Спасибо. Я встала и пошла в том направлении, что он мне указал. Дверь, через которую он велел мне пройти, оказалась его спальней. Я не думала о том, куда шла, просто хотела уйти и успокоиться. Нахождение здесь совсем не помогало. Вместо того чтобы задержаться, я направилась прямиком в ванную и заперла за собой дверь. Там было намного большее места, чем можно было ожидать от квартиры с одной спальней. В одном углу был душ, отделённый от джакузи. А в другом — дверь, ведущая в туалет. На самом деле мне не нужно было туда, так что я подошла к раковине. Тёрнер сохранил эту комнату очень нейтральной. Стены были белыми, а на вешалках висели бежевые полотенца. Это напомнило мне каталог «Джей Си Пенни». Не совсем то, что я ожидала увидеть в такой современной квартире. Предполагаю, каждому в жизни необходимо немного обыденности. Включив кран, я ополоснула водой лицо. Она была прохладной и охлаждала мои измотанные нервы. Я была перегружена информацией. Я не сожалела о том, что рассказала ему, но этого было слишком много для одного вечера. У меня был долгий рабочий день, он видел меня с младенцем, и всё, чего я хотела сегодняшним вечером, — расслабляющийся ужин, вино и посмотреть, что же будет дальше между нами. Это уже давно назревало. Ладно, я знала, куда мы движемся. И ничего не имела против. Выключив воду, я промокнула лицо мягким полотенцем, и вышла из ванной. Того, чего я точно не ожидала, так это встретить Тёрнера, который стоял в дверном проёме и тяжело дышал. — Ты в порядке? — спросила я. Он не ответил. Вместо этого подошел ко мне и снёс меня как товарный поезд. Схватил меня за талию, не оставляя мне никакого варианта, кроме как обернуть свои ноги вокруг него. Он не останавливался, пока не прижал меня к стене. — Нет, я не в порядке, — он дышал мне в лицо. — Ты нужна мне. Не было необходимости что-либо ещё говорить. Все мысли о том, что мы обсуждали десять минут назад, развеялись как дым. Сейчас же был чистый животный инстинкт, и у меня не было никакого намерения останавливаться. Его рот двигался вместе с моим в сокрушительном темпе, после чего, скорее всего, мои губы будут опухшими и искусанными. Открытые рты, борьба языков, и чистое желание кружило в воздухе, и я знала без тени сомнения, что не собиралась останавливать его, как бы далеко всё не зашло. Я нуждалась в нём точно так же, как он сказал, что нуждается во мне. Я хотела его внутри себя. Я хотела узнать, как он двигается и толкается в меня. Больше никаких соображений: «Что если?». Я возьму от него то, что хочу, и он не посмеет сказать мне «нет». Его язык переплетался с моим с такой силой, которую я никогда не ощущала прежде. Он облизывал и посасывал мою нижнюю губу. Прикусывая, когда отдалялся, а затем возвращался для большего. Я вторила его движениям, почувствовав, что делаю с ним. Выпуклость в его джинсах заставляла меня хныкать от желания. Мои бёдра двигались вперёд, прижимаясь к нему. Я была мокрой и нуждалась в освобождении от напряжения, которое нарастало у меня между ног. Он отпустил меня, но я всё ещё пыталась прикусить его губу, стоя на цыпочках. — Я хочу тебя в своей постели, обнаженной, Аннабелль, — он произнёс мое имя так, как никогда прежде. Я сняла свой топ и расстегнула джинсы. — Больше? — подразнивала я, не понимая, откуда взялась эта смелая девушка. — Сними всё. Не заставляй меня снова просить. Я отступила до самой кровати, упираясь в неё ногами. — Не вижу, чтобы ты делал то же самое. Он сделал два шага ко мне. — Ты хочешь, чтобы я снял футболку? — Mмммм. Заводя одну руку за голову, он потянул футболку за ворот, стянул её через голову и отбросил в сторону. Я уставилась на каждый рельефный изгиб его пресса и рёбер. Не было видно ни единого клочка волос, исчезающего под джинсами. Очертание того, что грозило вырваться из-под молнии джинсов, было таким соблазнительным, что у меня потекли слюни. — Что теперь? — Штаны, Тёрнер. Он отрицательно покачал головой. — По-моему, я просил об этом первым. Я повернулась, демонстрируя ему свою спину. Расстегивая молнию, я зацепила пальцами пояс своих джинсов и стянула их вниз по ногам. Они достигли колен и упали на пол. Я сделала шаг и выскользнула из них, оглядываясь через плечо. Мои волосы достигали середины спины, прикрывая комплект черного дерзкого нижнего белья. Я не могла быть более признательна в этот момент, что являюсь преданной поклонницей красивого белья, даже, если никто его не видит, оно помогало быть более уверенной в себе в течение дня. — Ты заставишь меня ждать? — спросила я, поворачиваясь к нему. Уголок его рта приподнялся в дьявольской улыбке. — Полагаю, что нет. Я наблюдала за каждым его движением, пока он снимал свою одежду, оставшись стоять только в одних темно-синих боксерах. Мои ноги стали ватными, и я собиралась вылезти из кожи вон, если он вскоре не прикоснется ко мне. — Иди сюда, — поманил он меня пальцем, заманивая присоединиться к нему. Я покачала головой, отказываясь. — Я не могу. И я действительно не могла. Я приросла к месту. Если он не уложит меня на кровать, которая удерживала меня от падения, мне придётся встать на колени и умолять его дать мне то, чего я хочу. И сейчас я взяла бы от него всё, что угодно. Прошло слишком много времени, с тех пор как я была с мужчиной. Должно приравниваться к греху то, как давно это было. Он преодолел расстояние между нами и прижал своё крепкое тело к моему. Его кожа была теплой, тогда как моя ощущалась раскаленной. Его руки потянулись вверх, задевая мои плечи, и медленно опускались, пока не достигли локтей. Он схватил меня и уложил на кровать. Я подчинилась. Я лежала на мягком покрывале, а моя голова — на комфортной подушке. Он завис надо мной. Рядом с кроватью была прикроватная тумбочка. Он открыл ящик и вытащил серебристую упаковку. Он не скрывал, что вытащил презерватив. Это действительно происходило.