Я только улыбнулась: – Вот сразу видно, что ты ещё ни разу не влюблялась. Девочка презрительно сморщила нос: – Очень нужно! Чтобы я унижалась, как Рита или мама, перед подонками вроде Андрея! Да ни за что! – Он тоже здесь? – Конечно, вместе с мамой припёрся. Она, представляешь, сегодня петь будет! – Разве она певица? – Нет, но ради любимого сыночка постарается, да и возможности попозировать на камеру не упустит! – Инга сделала акцент на последней фразе, но обида, проскользнувшая в голосе, выдала истинное положение вещей. Типичная и, надеюсь, необоснованная ревность ребёнка, которому, по его мнению, внимания достаётся меньше, чем другим. Концерт между тем продолжался. На сцену сплошным потоком текли «звёзды» различных направлений эстрады с музыкальными и более материальными подарками. Инга называла мне их имена и перечисляла достижения. Некоторых благодаря навязчивой рекламе (телевизор иногда всё же смотрю) я даже знала, но большую часть звучных фамилий и креативных псевдонимов слышала впервые. – Впечатляюще! Твой брат многого добился. Сколько ему лет? – Сегодня двадцать восемь стукнуло, а поёт он лет с восьми. Это мама его с детства по всяким музыкальным школам и спортивным секциям таскала, вот и получился «поющий супермен». – Инга вздохнула. – Если бы она и мной так занималась, может, и из меня бы что-нибудь путное получилось… Снова ревность. Детские обиды – самые горькие, и помнятся они дольше других. Я погладила загрустившую девушку по волосам. – Из тебя уже получился отличный маленький философ, и в людях ты хорошо разбираешься. – И что мне делать с этими «талантами»? – поморщилась она. – Дай подумать… у тебя ведь ещё и воображение богатое – попробуй записывать свои наблюдения, выплёскивать эмоции на бумагу, может, из тебя хороший писатель получится. В голубых глазах загорелись огоньки, загорелись и… погасли. – Я когда-то пробовала писать истории. Было интересно, но мама прочла, сказала, что я занимаюсь не своим делом, и заставила поступить на экономиста… Грустная история. Грустная и, увы, банальная. Такое случается каждый день, в каждой второй семье. В итоге мы имеем тысячи разочаровавшихся в жизни, несостоявшихся личностей, уставших от бесконечных бытовых и семейных проблем, ставших довольно средненькими специалистами, которые вот теперь уже точно занимаются не своим делом. – Инга, мамы, даже самые любящие, не всегда бывают правы. О чёрт! – Я вспомнила о Глебе. Он, наверное, давно вернулся и ищет меня. Сейчас, чего доброго, правда Войнича вызовет. Извлечённый из крохотной сумочки телефон показывал полное отсутствие сети и упорно отказывался работать. – Здесь плохо ловит, – объяснила Инга, заметив мои усилия. – Если надо позвонить, пойдём, я знаю, где хороший сигнал. Она снова повела меня какими-то окольными путями и вывела в помещение, где сновали уже не фанаты и посетители клуба, а приглашённые «звёзды» и обслуживающий персонал. – Где мы? – удивилась я. – Рядом с гримёрками. Звони, теперь получится. Стараясь не привлекать лишнего внимания, мы отошли в уголок к окну. Я набрала номер Глеба, вызов действительно пошёл. – Ты где?! – свирепо прорычал он в трубку. Ого, какие мы злые! А в голосе всё же отчётливо слышится облегчение. Рад, что маньяк до меня ещё не добрался. – В клубе. Работаю. – Где именно? Я тоже в клубе и тебя не вижу. – И я себя не вижу – здесь темно и шумно. Ладно, иду тебя искать. Я отключила телефон, прежде чем он успел возразить. Возвращаться к рыжему «сутенёру» не хотелось, подождёт. На его поиски можно будет списать ещё минут двадцать. – Ой, Богдан идёт. – Инга бросилась было навстречу брату, но остановилась. Он был не один – провожал Костю и рыжеволосую девушку. В ярко освещённом коридоре я смогла рассмотреть её лицо. Именно эта девушка фигурировала в мыслях Богдана в момент нашего с ним знакомства. Когда я прикоснулась к его руке – отчётливо увидела эти глаза, волосы, улыбку. Троица остановилась в нескольких метрах от нас. Они о чём-то негромко переговаривались, затем незнакомка обняла Богдана и поцеловала в щёку, Костя пожал ему руку, и они с девушкой направились в сторону выхода, а певец ещё долго смотрел им вслед с нечитаемым выражением лица. – Богдан, мы здесь! – позвала Инга. Я, к сожалению, не успела её остановить. Кажется, мы стали свидетелями чего-то очень личного, вряд ли он обрадуется таким зрителям. Парень вздрогнул и резко обернулся. – Инга? Э… Злата, добрый вечер. – Он быстро взял себя в руки, выдавил улыбку и подошёл к нам: – Что вы здесь делаете? – Добрый вечер. Просто искали место, откуда можно позвонить, – объяснила я, – и… с днём рождения, Богдан. – Спасибо. Рад, что вы тоже здесь, развлекайтесь, а я, если позволите… мне нужно на сцену. – Он одарил нас ещё одной уже более уверенной улыбкой и поспешил откланяться. Когда он ушёл, я вздохнула с облегчением – слишком уж сильной полынной горечью и тоской от него веяло. – Что с ним? День рождения – грустный праздник? Инга, проводив брата сочувствующим взглядом, тяжело вздохнула: – День рождения здесь ни при чём, это всё Костя – болван бесчувственный! Взял и притащил с собой Леську – невесту свою. Вот Богдан и расстроился. – Э… она ему нравится? – Думаю, больше чем нравится, гораздо больше. Эти трое с детства неразлучны, выросли вместе. Вот Костя с Богданом в неё и влюбились. Леська – она хорошая, добрая, весёлая… Но она одна, а их двое. – И выбрала она Костю? Значит, ещё и не расчётливая. – Нет, для неё Богдан – не мегазвезда, а всё тот же приятель по детским забавам. Наверное, это ему в ней и нравится. Мы вернулись в кальян-зал, посетителей здесь не прибавилось. На сцене солировал Богдан. Теперь слова его песен не казались мне набором красивых фраз, это было зарифмованное отчаяние: Вспоминаю постоянно твоё лицо, Но на пальце безымянном блестит кольцо. Пусть другую обнимаю ночами я, Фотография в кармане – твоя, твоя… – И что, при таком количестве поклонниц он ни с кем не встречается и хранит верность девушке друга? – не поверила я. – Не хранит. Он же мужчина, – с видом настоящего знатока мужской психологии заявила Инга. – Постоянных отношений у него нет, но с девушками, конечно, встречается. Я однажды приехала к нему на ночь глядя без приглашения и видела, как в его квартиру зашла брюнетка. Пришлось возвращаться назад – не портить же людям вечер! Когда на сцене появилась Жаклин, я решила, что так и быть, пора вернуться к Глебу, и предложила Инге отправиться в центральный зал. Она болезненно поморщилась: – Не хочу смотреть, как она позорится! – Дело ведь не в этом. Инга, ты ревнуешь? Она покраснела и опустила взгляд. – Глупо, да? Я очень люблю Богдана, но мне обидно. Когда он родился, мама бросила всё, забыла о съёмках и карьере, сидела с ним несколько лет, собственноручно подгузники меняла. А после моего рождения она уже через две недели вернулась на подиум. Меня воспитывала Галина… Почему так? – Спроси у неё. – А смысл? Она скажет, что Богдан в детстве был болезненным ребёнком, а я росла крепкой здоровой девочкой. Ладно, забудь, теперь это не важно. Просто не хочу идти туда сейчас.