– Андрей, знакомься, это моя школьная подруга Мила. Она, оказывается, тоже в Малодвинске живет, работает учительницей английского. А я и не знала. – Андрей Васильев, – он протянул Миле руку, сильно и энергично ее пожал. – Директор местного фанерного комбината. Рад знакомству. Имя и фамилия, произнесенные вслух, вызвали едва ощутимый щелчок в голове. – Ой, так это вы вчера труп нашли, – воскликнула Мила, не сдержавшись. Директор фанерного комбината слегка изменился в лице. – Да, я. А вы – та самая приезжая учительница, собака которой откопала клад? Несмотря на то что ситуация мало располагала к веселью, Мила все-таки рассмеялась: – 1:1. Я живу в Малодвинске восемь месяцев и никак не привыкну к тому, как хорошо здесь расходится информация. Да, надо признать, что вчера нас обоих угораздило оказаться в Кузнечной слободе не вовремя. Лично я бы предпочла не становиться источником повышенного внимания для всего города. – Согласен. Я тоже. Хотя в целом к пересудам отношусь спокойно. – А что вы делали в лесу? – Нет, права была мама, утверждавшая, что если Милу что и погубит, так это ее излишнее любопытство. – Я там, конечно, накануне тоже была, но у меня собака. А у вас? – У меня нет собаки, – сообщил ей новый знакомый. – Я по роду своей деятельности часто езжу между Малодвинском и областным центром, да и на лесозаготовительные предприятия периодически выезжаю. Собаку в связи с этим позволить себе не могу. По крайней мере, пока. Вот построю собственный дом, поселю в нем жену, заведу детей, а уж потом и собаку. При этом он так тепло улыбнулся Женьке, что Мила испытала острый укол зависти, хотя завистливой не была. Ни капельки. Школьная подруга улыбнулась ему в ответ. – А в лес пошел, потому что хотел посмотреть его потенциал. – Для рубки? – Миле вдруг стало остро жалко небольшого леска рядом с Кузнечной слободой. Люди, строившие там дома, могли рассматривать его как место для прогулок. И вырубать лесок казалось варварством. – Почему для рубки? Для создания рекреационной зоны, – тут же развеял ее опасения Васильев. – Когда я принял решение купить там земельный участок, то встретился с Олегом Васиным, чтобы обсудить, как нам максимально благоустроить территорию, чтобы жилось комфортно и безопасно. Лес рядом с домом нужен, но чистый, без сухостоя и опасности пожара. А я все-таки хоть немного, но специалист. Было время – пошел глянуть, что да как. В общем, ничего сенсационного, Мила. – Ничего, – согласилась она, – за исключением того, что в лесу вы нашли труп, и это для Малодвинска, разумеется, стало сенсацией. А вы убитого знали? – Серегу-то? Знал. Я к нему на шиномонтаж ездил, впрочем, как и добрая половина города. Поэтому, когда на него наткнулся, то, разумеется, сразу узнал. Сначала мелькнула мысль, что это на него дикий кабан напал или еще какое животное, но быстро сообразил, что это дело человеческих рук. – Мил, а ты чего Андрея расспрашиваешь? Ты что, расследование ведешь, да? – жарко зашептала Женька. – Ты не думай, я все понимаю. Я на нашем новогоднем корпоративе, том самом, где мы с Андреем познакомились, тоже свое расследование провела и преступника вычислила. Вот только ты же понимаешь, что это может быть опасно? – Да не веду я никакого расследования, – с досадой отмахнулась Мила. – Мне просто любопытно, вот и все. Мне важно понять, связано это убийство с найденным мной кладом или не связано. – После – не значит вследствие, – Васильев пожал плечами. – Хотя совпадение, надо признать, и впрямь странное. Десятилетиями эта Кузнечная слобода никому даром была не нужна. Разрушалось там все и ветшало потихоньку, и вот на тебе. И дорога к аэропорту, и взлетно-посадочная полоса неподалеку, и строительство активное, и клады, и убийства. И все в один год. Прямо пуп земли, а не слобода. Но Женя права. Вы аккуратнее, Мила, это может быть опасным. То, что вы так открыто задаете вопросы. Информировал? Предостерегал? Пугал? Мила снова посмотрела директору фанерного завода прямо в глаза. Нет, не таилось в их глубине никакой мути. – Ладно, рада была познакомиться, – сказала она. – Женька, надо бы встретиться поболтать. Сто лет же не виделись. Вот что. Вы приходите ко мне в гости. Я живу в отдельном доме, с собакой вас своей познакомлю. – А что, мы с удовольствием придем, – воскликнула Женька. – Правда, Андрей? Введешь меня в курс малодвинской жизни, а то я себя совершенно инородным предметом здесь ощущаю. Что ж, Мила подругу прекрасно понимала. Договорившись, что пара придет к ней завтра же вечером, они распрощались, и Мила двинулась в очередной круг между полками, чтобы доложить в тележку продукты с учетом неожиданного званого ужина. Женьку она действительно любила, ее спутнику симпатизировала и про обстоятельства обнаружения трупа собиралась выспросить все подробно, поскольку эта тема явно была важна для архитектора Савелия Гранатова. Проезжая мимо окна со своей тележкой, Мила увидела, как ее охранник Игорь вылез из своей машины и о чем-то разговаривает с высокой красивой, спортивно сложенной девушкой в свободном спортивном костюме. Ее лицо Миле показалось смутно знакомым. Да, точно, девушка работала администратором в принадлежащем Олегу Васину отеле «Северное сияние». Впрочем, разговор их был коротким. Игорь и его собеседница коротко кивнули друг другу, и девушка, едва заметно прихрамывая, пошла прочь, а он снова уселся в свою машину. Хотя Милу это совсем и не касалось, она машинально отметила, что на возлюбленных пара не похожа. Прощаясь, они не поцеловались и даже не коснулись друг друга, словно были друзьями или просто знакомыми. Купив наконец все необходимое, Мила вышла из супермаркета, чувствуя невольную вину за то, что ее пришлось ждать так долго. – Простите, Игорь, – покаянно сказала она, когда охранник выскочил из машины, чтобы помочь ей загрузить сумки. – Одноклассницу встретила, она, оказывается, тоже в Малодвинск переехала. Мне так неловко, что вам пришлось меня ждать. – Ерунда, – махнул рукой тот. – У меня ж рабочий день идет. Мне все равно где сидеть – перед школой, магазином или вашим домом. Ну что, поехали? – Поехали. В доме кто-то побывал. Это Мила поняла сразу, только переступив через порог. Для начала, Кактус не бросился привычно ей под ноги, как делал со второго дня своего пребывания в Малодвинске. В свой первый день он тревожно выглядывал из-за двери, еще не понимая, что ожидать от новой хозяйки, и явно не чувствуя себя здесь своим. А уже со второго выкатывался навстречу, выказывая радость от ее появления. Искреннюю, но без раболепия. Чувство собственного достоинства у этого пса было удивительное. Сегодня же, когда Мила открыла дверь, ее пес не выскочил в коридор, не сел рядом, позволяя погладить себя по голове. И это было странно и тревожно. Ящики стоящего в прихожей комода были выдвинуты, все их содержимое валялось на полу, так же как и обычно висящие на вешалке куртки. У Милы возникло ощущение дежавю, потому что такое уже было. Летом, когда они с мамой оказались втянуты в историю с пропавшими документами на строительство аэропорта, их квартиру, в которой они тогда жили, тоже обыскивали, и обыск был таким же грубым и откровенным, как будто человек, который что-то искал, даже и не думал прятаться. – Кактус, – позвала Мила, стаскивая с себя куртку и жалея, что Игорь остался в машине, наотрез отказываясь заходить в дом. Довел до крыльца, убедился, что дверь не взломана, и сбежал обратно, чуть поскользнувшись на талом снегу дорожки. – Если вам будет что-то надо, то вы меня зовите, – сказал он. – А мешаться у вас под ногами я не стану. Собака не реагировала, и Мила, отчаянно труся, прошла в комнату, чуть не споткнувшись о лежавшего на пороге Кактуса. Сначала она решила, что пса убили, и ее накрыло такое отчаяние, что Мила без сил опустилась на пол и ткнулась лицом в собачью шкурку, гладкую, шелковистую, пахнущую псиной и немножко шампунем. Спустя мгновение она поняла, что беззащитный собачий бок под ее щекой мерно поднимается и опускается. Кактус дышал. Тогда она судорожно начала осматривать и ощупывать собаку, чтобы понять, куда она ранена, однако пес, совершенно не реагирующий на ее манипуляции, был совершенно целым и не окровавленным. Казалось, он просто спал, ровно посапывая во сне. Тут до Милы дошло, что его просто усыпили, чтобы не мешал. Интересно, и сколько времени будет действовать это собачье снотворное? Кряхтя от натуги, потому что весил Кактус килограммов десять, она подняла его с пола и отнесла в специально купленную корзинку, в которой он обычно спал. В гостиной все тоже было перевернуто вверх дном, а вот спальню разрушения коснулись меньше. По крайней мере, шкаф неизвестного злоумышленника вовсе не заинтересовал. Кухня в целом тоже избежала вандализма. Все банки с крупами стояли на своих местах. Скинуто все оказалось только с холодильника, да еще хозяйственный ящик выворочен. Тот самый, в котором лежали отвертки, молоток и прочий «мужской» скарб, а еще мотки веревки, скотч и изолента, какие-то пробки, огарки свечей и прочая ерунда. И что в ней могло заинтересовать грабителя, если, скажем, шкатулка с нехитрыми Милиными драгоценностями, стоящая в спальне, осталась и вовсе нетронутой. Определить, пропало ли что-то, с первого взгляда не представлялось возможным. Впрочем, со второго пропажа все-таки обнаружилась. Просто потому, что Мила догадалась проверить. Четыре монетки: один и десять грошей, два и пять злотых, выкопанные вчера Кактусом и лежавшие на блюдечке от сервиза «кобальтовая сетка» в серванте, исчезли. Получается, злоумышленник приходил за ними? В задумчивости Мила застыла перед сервантом, пощипывая себя за мочку уха. Она всегда так делала, когда ей нужно было подумать. Что-то не сходилось. Блюдце с монетами стояло на видном месте, и в их поисках не нужно было переворачивать все вверх дном, залезая в ящик с хозяйственными инструментами. Кроме этого, все четыре монеты тянули максимум на двести пятьдесят долларов, так оценил Савелий Гранатов, и ради них среди белого дня залезать в квартиру, да еще усыплять собаку, было крайне странно. Снотворное же еще достать надо было. Удивительная предусмотрительность, если ты охотишься за столь скромным кушем. «Отдай, что взяла, сука» – так сказал вчерашний ее незваный гость, о котором напоминал заштукатуренный синяк под глазом. Она не могла отдать, потому что не знала, что именно взяла. А нападавшего прогнал Кактус, но сегодня тот вернулся, захватив с собой лекарство, способное нейтрализовать собаку, и что-то искал, а потом ушел, забрав четыре польские монеты. И что все это значит? Кактус на своей корзинке-лежанке заворочался, просыпаясь. Мила шагнула к нему, присела, погладив лобастую собачью голову. Голова держалась нетвердо, норовила упасть, и взгляд был мутным, сонным, как бывает после наркоза. Розовый язык вывалился наружу, лизнул Миле руку, сухой, шершавый. – Бедненький, ты пить, наверное, хочешь, – догадалась Мила. Принесла миску с водой, понимая, что собаке сейчас до нее не дойти. Кактус, с трудом приподнявшись на дрожащих лапах, начал жадно пить. Мила снова погладила его по голове. Так, за собаку можно не тревожиться. Но что делать дальше? Мила вдруг сообразила, что до сих пор не сообщила о случившемся своему охраннику. Через окно она увидела, что тот сидит в машине с работающим мотором, уставившись в телефон. То ли кино смотрит, то ли читает. Предыдущий охранник Соболева очень любил литературу, предпочитая русскую классику. Это, впрочем, не помешало ему влезть в дом Андрея Погодина и спланировать убийство последнего. Так что начитанность вовсе не гарантировала высоких моральных качеств. Впрочем, снаряд не мог попасть в ту же воронку дважды, а значит, уж кого-кого, а охранников Соболева можно было не опасаться. Наверное. Пока Мила была на уроках, Игорь вполне мог доехать до ее дома и похозяйничать в квартире без малейшей опаски быть пойманным на месте преступления. Правда, когда они выходили на утреннюю прогулку, Кактус воспринял появление нового человека вполне спокойно. Если бы тот оказался тем самым визитером, которого ее пес вчера цапнул за ногу, то вряд ли бы пес просто дружелюбно обнюхал. Или Мила уже ничего не понимает в собачьей психологии? Так рассказать, что в квартире кто-то был, или не надо? От умственного напряжения Мила даже вспотела и тут же рассердилась на себя, что не может принять простейшего решения. «Рохля», – прошипела она и набрала номер телефона, из-за занавески наблюдая за сидящим в машине Игорем. – Да, Камилла Александровна, – тут же ответил тот, перестав пялиться в телефон. – Слушаю. – Игорь, пока меня не было дома, сюда кто-то влез, – сказала она. – В доме все перевернуто, и мою собаку усыпили каким-то лекарством. – Что? Вашу собаку убили? – Нет-нет, ее просто усыпили, чтобы она не мешала обыскивать дом. Сейчас Кактус уже проснулся, и я уверена, что ему ничего не угрожает, но все-таки решила сообщить. – Я сейчас зайду. Отоприте мне дверь. Через минуту он был уже в доме, профессиональным взглядом окинул царящий здесь разгром. – Что-то пропало? – Четыре монеты из найденного мной клада. – Что-о-о-о? – Вас это удивляет? – Признаться, очень. К вам в дом проникли уже второй раз. При этом в первый не испугались напасть на вас, а во второй предусмотрительно вывели из игры собаку. И все это ради четырех монет? Они что, так дорого стоят? Золотые? – Некоторые серебряные, а некоторые вообще медные, – призналась Мила. – По оценке Савелия, ну, архитектора, которого вы видели сегодня утром, красная цена им долларов двести пятьдесят. – Дичь какая-то. С подобной оценкой Мила была полностью согласна. – Точно больше ничего не пропало? – Да на первый взгляд ничего. – Может, преступник не нашел то, что искал, а монеты прихватил просто для отвода глаз? – Возможно. Но это все равно не объясняет, что именно у меня искали. Я ничего ни у кого не брала. – Может, взломщик думал, что весь мешок с найденными монетами у вас дома? Весь клад потянет больше, чем на двести пятьдесят долларов. – Да, по-моему, весь город знает, что найденный клад увезли в музей на экспертизу, – пожала плечами Мила. – Это же Малодвинск, тут новости расходятся моментально. – Ладно, Камилла Александровна. По крайней мере, одно мы знаем точно, вам действительно угрожает опасность, так что мы с Колькой и Игнатом вам пригодимся. Это мои напарники. Колька сменит меня сегодня вечером, а Игнат заступит на смену завтра утром. И в дом мы теперь будем заходить вместе с вами, все проверять, а потом уходить. Кстати, а как он попал внутрь? – Кто он? – не сразу поняла Мила. – А тот, кто обыскал дом? И правда, замок совершенно цел, ключи я не теряла. Может, отмычку подобрал? – Сложно, – покачал головой Игорь. – Подождите, я дом как следует осмотрю. Надо признать, был он профессионалом, потому что путь, которым пришел преступник, в отличие от Милы, обнаружил довольно быстро – в задней комнатке, маленькой, где когда-то, много лет назад останавливались приезжающие с Севера в отпуск родители Погодина, было аккуратно выставлено стекло. Окно выходило не на улицу, а во двор, вырезать стекло и залезть в него можно было незаметно. Стекло, точнее, два, наружное и внутреннее, стояло тут же, аккуратно прислоненное к стене.