Поэтому, когда врачи предложили ей капельницу с морфием во время лечения, она с радостью согласилась. Но она никак не ожидала, что полностью потеряет сознание. Когда она очнулась, то увидела, что лучи солнца уже пробивались сквозь окно больничной палаты. Эви крепко спала в кровати, стоящей неподалеку. Рэй сидел в неудобном, по его мнению, кресле рядом с ней. Он тоже дремал, и она увидела большую повязку на его левом предплечье. В остальном он казался невредимым. Казалось, он почувствовал ее взгляд и зашевелился. Через пару секунд он прошептал. – Который час? Кери посмотрела на часы на стене. – Шесть пятьдесят шесть. – Хорошо, – сказал он. – Значит ты проспала около трех часов. Лучше, чем ничего. – А ты? Сколько спал ты? – Примерно...пятьдесят шесть минут, – ответил он, застенчиво улыбаясь. – Раймонд, ты должен заботиться о себе. Он ей ничего не ответил. Он посмотрел сначала на Кери, а затем на Эви, мирно посапывающую рядом. – Она так похожа на тебя, – сказал он. Он как будто бы хотел сказать что-то еще, но не стал. Только улыбнулся. – Не могу поверить, что мне удалось вернуть ее, – прошептала она. – Да, это длилось очень долго, Кери. Я так рад за тебя. – Спасибо, Рэй. Знаешь, у меня бы не получилось...без тебя у меня бы не получилось... – она не смогла закончить фразу. – Эй, не говори пока ничего, Дюймовочка. Впереди еще долгий путь. Можем считать то время, что лежим здесь, утыканные трубками, медовым месяцем. – Я знаю, Рэй. И я просто в ужасе от предстоящего. Ей нанесен такой ущерб, что не представляю, как его восполнить. – Это ужасно, но восполнить его невозможно. Что было – то было. Это несправедливо, но все эти кошмары останутся с ней навсегда. Теперь можно лишь искать способы справляться с ними, проходить их, создавать что-то вроде нормальной жизни. – Ты прав, – согласилась Кери. – Наверное, чем раньше я приму тот факт, что будет нелегко, тем лучше для нас обеих. – Я рад, что ты так думаешь, партнер, – сказал Рэй. Он уселся в кресле в позе «к делу», что заставило Кери занервничать. – Потому что это «раньше» начнется сразу же, как ты выйдешь за эту дверь. – Что ты имеешь в виду? – Я дал врачам и медсестрам строгие указания никого сюда не пускать, кроме медицинского персонала. Но знай, что куча людей горит желанием с тобой пообщаться. Превозмогая боль, Кери нажала кнопку на пульте, чтобы поднять кровать в вертикальное положение. – О чем ты говоришь? О ком? – Для начала, о лейтенанте Хиллмане, который очень интересуется, почему кто-то, о чьей смерти я доложил, находится в больнице после проведения военной операции по захвату логова работорговцев. Многие другие отделы тоже были бы не прочь задать тебе пару вопросов. В том числе и начальник полиции Бичер. Мэр, скорее всего, тоже здесь, вместе с парой городских инспекторов. – Это все? – с сарказмом спросил Кери. – Вообще-то, нет. Еще журналисты всех существующих изданий. И не только местных, но и национальных. Они готовятся к пресс-конференции. За эту ночь они уже провели две, но еще больше планируют провести с тобой и со…Стивеном. – Что? – сдержанно спросила Кери, пытаясь не обнаружить нарастающий гнев. – Да, – тихо сказал Рэй. – Твой бывший муж давал интервью. Рассказывал, как он счастлив, что Эви вернулась, как он всегда верил, что однажды они воссоединятся. – Это такая шутка? Каждый раз, когда я обращалась к нему за помощью, он говорил мне, что продолжать ее поиски – безумие. Он говорил, что нужно смириться с ее смертью. Он возмущался, даже когда я просто о ней говорила. – Знаю, Кери. Но на камеры он говорит совсем другое. И он прорывался сюда, чтобы повидать ее. Ему это не удалось только потому, что я убедил врачей не пускать никого, пока она спит, по крайней мере, пока не проснешься ты и не решишь иначе. Но когда она проснется, это уже не прокатит. Он ее отец. – С той еще натяжкой, – пробормотала Кери. Рэй посмотрел на нее и кивнул в сторону Эви, которая уже начала просыпаться. – Я пойду прогуляюсь, чтобы вы могли побыть немного вдвоем, – прошептал он. – Но не думай, что это продлится долго. Он поцеловал Кери и закрыл за собой дверь, когда Эви открыла глаза. * * * Рэй был прав. С того момента, как Кери открыла дверь в свою больничную палату, началось сумасшествие. Почти сразу же явился ее бывший, Стивен, который настаивал на немедленной встрече с Эви. Несмотря на то, что за время ее отсутствия он ею не сильно интересовался, и внезапное возвращение отцовских инстинктов скорее всего было случайными обстоятельствами, а не подлинным, она не могла не пустить его. В конце концов, Эви была его дочерью. И до того момента, как ее похитили и все начало рушиться, он был хорошим, любящим, хотя и немного бестолковым отцом. Он прошел мимо нее в палату и бросился к кровати Эви. Кери увидела в его глазах искреннее облегчение от осознания того, что она действительно жива. Может быть, все эти годы он объявлял веру Кери безумием только потому, что ему было бы слишком больно думать иначе. Это она могла понять. Но она не могла этого простить. Эви была их дочерью, и он должен был продолжать бороться за нее, а не сдаваться. Эви все еще не пришла в чувства и через пятнадцать минут она снова уснула. Медсестры выгнали всех, чтобы она смогла отдохнуть, а Кери наблюдала за ней в дверное окошко, параллельно разбираясь с толпой посетителей. Сначала был лейтенант Хиллман, который разрывался между желанием наорать на Кери за то, что она притворилась мертвой и проникла в голливудское поместье, и плясать от счастья, потому что она была жива и воссоединилась со своей дочерью. В конечном счете, он решил сосредоточиться на последнем, сделав лишь мимолетное упоминание о важном подведении итогов. Остальные ребята из отдела пришли выразить свои наилучшие пожелания. Детективы Суарес, Эджертон, Паттерсон и даже Фрэнк Броди, зануда-ветеринар, всего несколько недель назад вышедший на пенсию, казались по-настоящему счастливыми. Разве что офицер Джейми Кастильо была более сдержана, и Кери подозревала, что знает причину. Кастильо почти наверняка задавалась вопросом, как Кери могла позволить ей думать, что она мертва; почему она не позвонила ей, не попросила помочь проникнуть в голливудское поместье, а вместо этого доверилась какому-то охраннику торгового центра, который еще даже не поступил в полицейскую академию. Кери хотела рассказать правду. Хотела рассказать, что в отделе завелся оборотень, что она полностью уверена в Кастильо. Но все же безопасность требовала держать на расстоянии всех, кроме Рэя. Ведь даже последние слова Джексона Кейва призывали ее остерегаться. А это значит – молчать, пока оборотень не будет пойман. Даже если это будет расстраивать Джейми. Пресс-конференция была назначена на восемь часов утра. Эви спокойно спала в палате после успокоительных, которые дали ей врачи. Несмотря на предположение Стивена о том, что это могла бы стать катарсисом, Кери не позволила ей находиться рядом с камерами или журналистами. Перед самым началом Кери отвела в сторону Рина Бичер, в прошлом – капитан ее дивизии, а теперь – начальник всей полиции. В свои пятьдесят Бичер была высокой и стройной, с резкими чертами лица, которыми она напоминала Кери ястреба, постоянно выискивающего добычу. Она хотела что-то сказать, но к ним подошли мэр и несколько членов Наблюдательного совета. – Готовы начинать, шеф? – спросил он приятным голосом. Мэр, высокий и темноволосый, был ненамного старше Кери. – Да, мэр Альварес. Вы уже знакомы с детективом Локк? – спросила Бичер. – Не имел чести, – ответил мэр, пожимая ей руку. – Кое-что я приберегу для камер, а сейчас просто скажу «спасибо». Я знаю, что вы пытались спасти свою дочь. Но в ходе этого вы спасли множество других молодых девушек. Верно, Карл? – Абсолютно верно, господин мэр, – сказал пожилой, ухоженный мужчина, стоявший справа от Альвареса. Он вышел, когда мэр назвал его по имени. – Карл Уэзерфорд, начальник отдела в третьем округе. Приятно познакомиться, детектив. Поместье Виста находится в моем районе. Я не уверен, известно ли вам, но каждый наблюдательный округ представляет почти два миллиона человек. А это почти в три раза больше, чем представляет член конгресса. Это огромное, разношерстное сообщество. И этому сообществу вы оказали невероятную услугу, разрушив такой сомнительный бизнес. – «Сомнительный», – не самый подходящий термин для описания тех событий, – сказала Кери. – Конечно, – согласился Уэзерфорд. – Наверное, я склонен прятаться за эвфемизмами от того, что по-настоящему страшно. Но вы правы. Это не тот термин. Пришел помощник и сообщил, что пора начинать. – Увидимся там, – сказал мэр и направился к своему месту. За ним последовали Уэзерфорд и другие начальники, которым удалось избежать презрения Кери. Она начала пробираться к своему месту, когда шеф Бичер схватила ее за запястье и наклонилась к ней. – Детектив Локк, – тихо проговорила она. – Не забывайте сохранять спокойствие. Там будет очень много публики. Много пустозвонства. Много ложных обвинений. Но должны будете следить за собой. Вы вернули свою дочь. Организация работорговцев и его руководитель разоблачены. Но вы все еще отстранены и находитесь под следствием. Тот факт, что вы стали героем, должен принести вам достаточно очков, чтобы покрыть те ошибки, которые вы допустили в прошлом. Но только если вы будете сохранять хладнокровие и позволите мне помочь вам. Думаете, что справитесь с этим? – Я попробую. – Нужно не пробовать, – сказала Бичер, пронизывая ее взглядом своих бесчувственных птичьих глаз, которые видели еще больше жестокости и насилия, чем Кери. – Там будет идти грязная игра, и вам придется прикусить язык, если вы хотите успешно выйти из ситуации. Вы способны на это? В состоянии ли вы давать мягкие, безобидные ответы на провокационные и возмутительные вопросы прессы? Можете ли вы произнести похвалу тем, кто, по-вашему, этого не заслуживает? Насколько я помню, раньше вы вели себя вполне определенным образом. – Раньше у меня не было моей дочери, шеф Бичер, – ответила ей Кери. – Поэтому я была больше по части стрельбы, а не по части прикусывания языка. Но сейчас я ее нашла. И если для того, чтобы вернуть ее к нормальной жизни, нужно будет сказать несколько приятных слов, фальшиво улыбнуться или просто держать язык за зубами, то я готова на это. – Рада это слышать, – сказал Бичер, обнажая зубы в улыбке, которая не так уж часто появлялась на ее лице. – Тогда сделаем это. Кери было несложно сдерживать данное шефу Бичер обещание на протяжении большей части пресс-конференции. Мэр выразил свою похвалу правоохранительным органам, потом произнес речь о материнской любви и преданности. Он пообещал искоренить коррупцию, уровень которой в последнее время резко взлетел в городе, а также отметил, что некоторые влиятельные члены оказались клиентами организации, которую пресса уже окрестила «Детским борделем в Голливуде». Начальник отдела Уэзерфорд почти дословно повторил все сказанное мэром – похвалил отдел спецназа полиции Лос-Анджелеса, который так быстро отреагировал на сигнал. Шеф Бичер коротко рассказала о ходе расследования, выразила благодарность Кери, Рэю и новобранцу Киту Фогерти, недавно зачисленному в полицейскую академию, который оказал помощь в проведении операции. Затем она разозлила собравшихся репортеров заявлением, что детектив Локк лишь скажет пару слов, но на вопросы пока отвечать не будет. Когда Кери с помощью лейтенанта Хиллмана, сидевшего рядом с ней, поднялась на ноги, она увидела, как кто-то еще встал и поспешил к трибуне. Это был Стивен. Когда она подошла к трибуне, он улыбнулся ей и взял ее под руку. Она ощутила холодок беспокойства, всколыхнувшийся в животе, когда он наклонился к микрофону. Что, черт возьми, он делает? – Большое спасибо всем, что пришли, – сказал он, прежде чем она успела раскрыть рот. – Все это было очень тяжело. Потеря Эви стоила нам с Кери очень многого. И речь не только о нашем разрушенном браке. Что-то сломалось внутри нас. Мы утратили чувство доверия к миру. Но мы никогда не теряли веру в то, что наша дочь вернется к нам, верно, Кери? На нее нашла оторопь. Она не могла выговорить ни слова. Какая наглая и откровенная ложь! Сколько раз она ходила к нему, умоляла его помочь, просила выделить деньги на частного сыщика! И каждый раз он отказывался с таким видом, будто сама ее просьба была оскорблением его новой семье, состоявшей из третьесортной актриски и болезненного маленького сына. Он давно потерял веру.