— Хорошо, мистер Микали. Официант вернулся к Моргану. «Тебе повезло. Он говорит, что увидится с тобой, но только на час. Он посылает своего лодочника за тобой, старина Константин. Я скажу тебе, когда они приедут.» «Это чудесно», — сказал Морган. — Как долго? — спросил я. — Достаточно долго, чтобы вы могли что-нибудь съесть. Официант ухмыльнулся. «Рыбу я могу особенно порекомендовать. Свежо сегодня вечером.» Морган хорошо поел, в основном, чтобы заполнить время, и обнаружил, что ему это нравится. Он как раз заканчивал, когда официант похлопал его по плечу и указал, и Морган увидел белый моторный катер, приближающийся к точке. — Давайте, — сказал официант. — Я отведу тебя вниз и представлю. Катер ударился о стенку гавани, и мальчик лет одиннадцати-двенадцати спрыгнул на причал с веревкой. Он был одет в залатанную майку и джинсы. Официант взъерошил ему волосы, и мальчик одарил его ослепительной улыбкой. «Это Ники, внук Константина, а это сам Константин». Константин Мелос был невысоким, сильным на вид мужчиной с лицом, загорелым до глубокого оттенка красного дерева за всю жизнь, проведенную в море. На нем была матросская фуражка, клетчатая рубашка, залатанные брюки и морские ботинки. — Пусть вас не вводит в заблуждение внешний вид, — прошептал официант. — Старый ублюдок владеет двумя хорошими домами в городе. — Он повысил голос. «Это мистер Льюис». Константин не смог выдавить улыбку. Он сказал на ломаном английском: «Мы уходим, мистер». Он повернулся и пошел обратно в рулевую рубку. «Наверное, думает, что дьявол его достанет, если он выйдет после наступления темноты», — сказал официант. «Они все одинаковые, эти старики. Половина женщин думает, что они ведьмы. Мы еще увидимся, мистер Льюис.» Морган ступил на борт, мальчик последовал за ним, сматывая трос, и моторный катер вышел из гавани мимо некогда сильно укрепленной батареи с венецианскими орудиями, направленными в море, как будто они все еще ожидали прихода турок. Был прекрасный вечер, хотя побережье Пелопоннеса примерно в четырех милях от нас уже погружалось в пурпурные сумерки, а на берегу Гидриота в окнах мерцали огни. Лодка рванулась вперед, когда Константин увеличил мощность, а Морган зашел в рулевую рубку и предложил ему сигарету. — Как долго? — спросил я. — Пятнадцать-двадцать минут. Морган посмотрел на вечернее море, черное, как чернила, когда солнце скрылось из виду за громадой Докоса на далеком горизонте. — Мило, — сказал он. Старик не потрудился ответить, и через некоторое время Морган сдался и спустился в салон, где обнаружил мальчика, сидящего за столом и читающего спортивную газету. Морган оглянулся через плечо. На первой странице была изображена знаменитая футбольная команда «Ливерпуль». — Ты любишь футбол? — спросил Морган. Мальчик радостно улыбнулся и указал на картинку. «Ливерпуль — тебе нравится?» Его английский казался очень ограниченным. «Ну, я бы предпочел сам провести день в Кардифф Армс Парк, но да, ты должен признать, что в Ливерпуле что-то должно быть в воде». Парень снова ухмыльнулся, затем подошел к шкафу, открыл его и достал дорогой фотоаппарат «Полароид». Он направил его на Моргана, была вспышка, а затем отпечаток был выброшен спереди. Морган сказал: «Это дорогая игрушка. Кто тебе это дал?» — Мистер Микали, — сказал Ники. «Он хороший человек». Морган взял снимок и уставился на то, как он автоматически проявился, его лицо мрачно смотрело на него, цвета становились глубже. — Да, — медленно произнес он. — Полагаю, так и есть. Теперь фотография была готова. Ники взял у него это и поднял. «Хорошо?» — Да. Морган погладил его по голове. «Очень хорошо». Зазвонил телефон. Когда Микали ответил, это снова была Кэтрин Райли. «Я все еще в зале международных вылетов в Хитроу», — сказала она. «Произошла задержка». «Моя бедная дорогая». — Для тебя это звучит довольно экстравагантно, — сказала она. «Я чувствую себя в экстравагантном настроении». — В любом случае, утром я все равно буду на первом корабле на подводных крыльях. «Константин будет ждать тебя. Не разговаривай ни с какими незнакомыми мужчинами.» Он повесил трубку, услышав звук приближающегося двигателя. Он взял бинокль, открыл французские окна и вышел на широкую террасу. Было еще достаточно светло, чтобы он мог видеть, как катер поворачивает в бухту и движется к небольшому причалу, где его ждала старая жена Константина, Анна. В конце причала горел свет. Когда мальчик бросил леску своей бабушке, Морган последовал за ним через перила: Микали на мгновение навел на него бинокль. Этого было достаточно. Он вернулся в гостиную, где в камине ярко горел огонь из сосновых поленьев. Он налил себе большую порцию «Курвуазье» со льдом, затем открыл ящик стола, достал «Вальтер» и быстро надел на дуло глушитель. Он сунул оружие за пояс и обошел комнату со стаканом в одной руке, открывая все французские окна, отодвигая и закрепляя ставни, чтобы ночной ветер наполнил дом ароматом цветов из сада. Затем он выключил весь свет, кроме настольной лампы на журнальном столике у пианино, подошел, сел за Блатнер и начал играть. В пятидесяти или шестидесяти футах вверх по крутой тропинке от пристани они подошли к небольшому, довольно примитивному коттеджу. Собака начала лаять на Моргана с крыльца. Старуха замолчала, и они с мальчиком вошли. Константин продолжил путь, не говоря ни слова, и Морган последовал за ним. Сад был террасным, он знал об этом, окаймленный оливковыми деревьями, в горшках стояли камелии, гардении, гибискусы, а теплый ночной воздух был напоен ароматом жасмина. Теперь он мог слышать пианино, странную, навязчивую пьесу. На короткое мгновение он остановился как вкопанный. Константин остановился, полуобернувшись, его лицо не выражало никаких эмоций, и Морган снова двинулся вперед. Они поднялись по ступенькам на виллу. Это было большое, просторное, одноэтажное здание, построенное из местного камня, с выкрашенными в зеленый цвет ставнями и пантильной крышей. Бугенвиллея в изобилии росла повсюду. Там была двойная дверь из окованного железом дуба. Константин открыл ее без церемоний и провел внутрь. Внутренний зал, казалось, соединял две части дома вместе и был погружен в темноту. Слабый свет проникал через открытую дверь в дальнем конце, откуда отчетливо доносилась музыка. Константин направился к нему, жестом пригласил Моргана внутрь, положил свою сумку и вышел, не сказав ни слова, закрыв за собой входную дверь. — Входите, мистер Льюис, — позвал Микали. Морган вошел в комнату. Она была очень длинной, обставленной в строгом стиле, с выкрашенными в белый цвет стенами, полом из полированного кирпича, весело пылающим огнем в камине и Микали в концертном зале Bluthner concert grand. — Сними пальто, пожалуйста. Морган бросил свой плащ на ближайший стул и медленно двинулся вперед, как человек во сне, в горле пересохло, дыхание перехватило. Музыка, казалось, затронула самую суть его существа. — Вы знаете эту пьесу, мистер Льюис? — Да, — хрипло сказал Морган. Он называется «Пасторство» Габриэля Гровлеза». Микали удалось изобразить удивление. «Человек со вкусом и проницательностью». — Не совсем, — сказал Морган. «Так получилось, что это была одна из пьес, которую моя дочь должна была выучить для получения аттестата по фортепиано пятого класса в Королевском музыкальном колледже». «Да, я сожалел об этом», — сказал Микали. — Я действительно пытался не заметить ее, полковник. Морган уже не удивлялся ничему. Он сказал: «Да, я могу себе это представить. Когда вы убили Стефанакиса в Париже, вы оставили в живых шофера, горничную в отеле Hilton в Берлине и снова шофера в Рио, когда вы убили генерала Фалькао. Кем ты себя возомнил — Богом?» «Правила игры. Они не были целью.» — Игра? — переспросил Морган. «И что это будет за игра?» «Ты должен знать. Ты играл в нее достаточно долго. Самая захватывающая игра в мире, на кону которой ваша собственная жизнь. Можете ли вы честно рассказать мне о чем-нибудь еще, что вы когда-либо делали, что дало бы такой же эффект?» — Ты сумасшедший, — сказал Морган. Микали выглядел слегка удивленным. — Почему? Я делал то же самое в форме, и за это мне давали медали. Твоя собственная позиция в точности. Когда ты смотришь в зеркало, ты видишь меня.» Музыка изменилась, теперь какой-то концерт или другой, полный жизни и силы. Он сказал: «Самое интересное, что ты здесь сам по себе. Что случилось с DI5 и Специальным отделением?» «Я хотел тебя для себя». Музыка усилилась до крещендо, когда Морган пошел вперед, разминая руки. Микали сказал: «Тебе это нравится? Это четвертый фортепианный концерт Прокофьева си-бемоль мажор для левой руки». Его правая рука поднялась над крышкой пианино, держа «Вальтер», и Морган отклонился в сторону, когда пуля прочертила борозду в верхней части его левого плеча. Он вырвал настольную лампу на кофейном столике из розетки, погрузив комнату в тень. «Вальтер» кашлянул снова, дважды, но Морган уже вылез через ближайшее французское окно. Он пробежал через террасу и прыгнул на десять футов в сад внизу, тяжело приземлившись. Собака снова залаяла в коттедже, когда он бежал к краю обрыва, сквозь оливковые деревья, виляя из стороны в сторону. Микали, который без колебаний последовал за ним по террасе, последовал за ним. Теперь было почти совсем темно, горизонт был испещрен оранжевым огнем, когда Морган добрался до края утесов и заколебался, понимая, что бежать больше некуда. На мгновение он стал идеальным силуэтом на фоне оранжево-золотого вечернего неба, и Микали выстрелил, продолжая бежать. Морган вскрикнул, когда пуля отбросила его назад в космос, а затем он исчез. Микали вгляделся во мрак внизу. Позади него послышались шаги, и появился Константин с дробовиком в одной руке и точечным фонарем в другой. Микали взял у него лампу, включил ее и включил на темных водах, бурлящих среди скал.