Небо было безоблачным, наступлением вечера уже чувствовалось. К майору вразвалку подошёл лысоватый приземистый мужчина в чёрном комбинезоне, небрежно отдал честь и представился: - Капитан Богуславский, Никита Сергеевич. Ему было немного за сорок, круглое лицо гладко выбрито. Влад пожал короткопалую сильную ладонь, тоже представился и спросил: - Как вы поживаете у себя в авиации, товарищ Богуславский? - Нормально, - с улыбкой ответил пилот. - Но недолго. А у вас как дела? - Да, всё никак не кончаются. Ничего, когда-нибудь кончатся. - Вон тот парень, который пытается втиснуть штангу в салон, мой бортмеханик Шаламов Сергей, старший лейтенант. Подтянутый молодой мужчина, гремящий железом, услышал свою фамилию, высунулся и приветливо буркнул: - Здравия желаю! - Я примерно в курсе дела, - сказал Богуславский. - Координаты имеются, будут вопросы, вы подскажете. Скоро вылетаем? - Скоро, - подтвердил Влад. - Ещё не все подтянулись. Подъехал, лязгая рессорами, ГАЗ-4 с коротким кузовом, из машины неспешно выгрузились автоматчики в лёгких фуфайках, с вещевыми мешками за спинами и фуражках с синими тульями. К Брагину подбежал физически развитый, рослый парень с голубыми глазами, лихо козырнул и доложил: - Товарищ майор, группа бойцов отдельной роты НКГБ для выполнения боевого задания прибыла! Сержант Звягинцев, со мной семеро. - Хорошо сержант, но маловато вас что-то. - Так это самое, товарищ майор… - сержант стушевался. – Сказали, что больше нельзя, грузоподъёмность самолёта не позволит. Мы собираемся вступать в контакт с противником? - Надеюсь нет. Как зовут тебя, Звягинцев? - Олег Петрович, товарищ майор. - Хорошо, Олег Петрович, курите пока. Брагин одобрительно разглядывал крепыша, в фуфайках, народ послуживший, обстрелянный, на этой войне доставалось не только регулярной армии, случалось, что и части особых ведомств вступали в бой и дрались в невыгодных для себя условиях. Автоматчики сбились в кучу, закурили, с резонным подозрением косились на незнакомого майора контрразведки. Они не были в восторге от полученного задания. - Летим, товарищ майор, - поинтересовался пилот Богуславский. - Или ещё кого-то ждём? - Ждём, - проворчал Брагин, озирая поле. Активность на аэродроме сохранялась несмотря на вечер. Майор посмотрел на часы, сделал недовольное лицо, оправил плотный полевой китель, имеющий обыкновение комкаться под ремнём. - Товарищ, верь, придёт она, - пробормотал Коломиец, делая насмешливые глаза. - Кто? - не понял Брагин - Придёт она, говорю, куда денется - капитан выразительно кашлянул. - Нормальная такая дивчина, даже где-то симпатичная. Я про чешку говорю. А ты кого высматриваешь, командир? Не этого же парня, что с ней ходит? Ладно, всё нормально, вижу, что она тебе понравилось, в этом нет ничего запретного или аморального. - Ты сдурел, Егор? - Брагин насупился, а сам готов был от стыда сгореть. - О чём говоришь-то? Эти люди из другого мира, у них даже коммунисты не такие как у нас. - Да я вообще молчу, - заявил капитан, но всё же развил тему. - Всё в порядке говорю. Чего ты, то бледнеешь, то краснеешь? Пусть будет, как говорится, да и нам куда приятнее любоваться на женские формы, чем на собственные, опостылевшие рожи. Где их носит? - в душе Влада просыпалась злость. Но тут заскрипел тормозами старенький неуклюжий грузовичок чешского производства, с него первым спрыгнул Горан в длинном кожаном плаще, изобилующем заплатами, помог спуститься Франтишковой. Егор явно нёс чушь, ничего такого, но в одном он был прав - смотреть на Ханну было куда приятнее чем на своих сотрудников и автоматчиков. Все они, как по команде повернули головы, женщина была в плотных штанах, узкой куртке, миниатюрных сапожках с оторочкой, голова повязана платком, но пепельным кудряшкам на месте не сиделось, они выбирались на свободу спутанными прядями, талию обтягивал ремень с кобурой, выгодно подчёркивая, образно говоря, перепад высот, за спиной висел кожаный рюкзачок. Кто-то из красноармейцев аж присвистнул. - Опаздываем, товарищи! - заметил Брагин. - Простите, - смущённо проговорила Франтишкова. - Нам поздно сообщили, пока собрались. - Будем тренироваться, - не громко заметил Марецкий. - Да баба, что вы от неё хотите? - протянул Филимонов. – Странно, что вообще собралась. - Теперь все? - осведомился Богуславский. - Рассаживайтесь товарищи, внутри откидные сиденья, места всем хватит. Будем взлетать, держитесь крепче. Моё дело предупредить. К самолёту лихо подкатила черная легковушка, водитель дал по тормозам, одновременно распахнулись двери, спереди вышел полковник Ларионов в распахнутой шинели. С заднего сиденья поднялись два старших лейтенанта и какой-то худощавый мужчина в темной фуфайке, без головного убора. У него было скуластое, мучнистое лицо, смотрел он исподлобья, держал руки перед собой, поглаживал запястья. - Не улетели ещё? Отлично! - заявил полковник и поманил пальцем сотрудников. Все осторожно подошли к нему, в разнобой отдали честь. - Ладно, не на параде, - сказал Ларионов и покосился на человека в штатском. Тот когда-то имел представительную внешность, но пребывание в заточении, при чём совершенно очевидное, наложило на неё свой отпечаток: кожа была серая, обострились скулы, под глазами морщинились мешки, он переминался с ноги на ногу, не знал куда деть руки. Старшие лейтенанты подсматривали за ним, насторожились все остальные. - Небольшая корректировка планов, - пояснил полковник. - Инициатива не моя. Лично я не в восторге, но так решили в вышестоящем управлении, а там, конечно, виднее. Большие начальники советуют вам взять этого господина с собой. - Господина? - спросил Коломиец. - Может товарища, на худой конец гражданина? Личность вроде славянская. - Господина, - повторил Ларионов. - Лично я расстрелял бы его, но тут как раз не задача. Это некто, Капустин Вадим Евгеньевич, сорок лет, бывший майор Красной армии, сдался немцам на Дону летом сорок второго, служил в штабе РОА, после этого возглавил разведку пехотного полка, за тем дивизии и так далее. Сдался нашим в декабре сорок четвертого под Варшавой. Вроде как усовестился, сам выразил желание сотрудничать, искупить свою вину, так сказать. - Товарищ полковник, вы издеваетесь? - проговорил Брагин. - Прошу извинить, но других слов у меня просто нет. - Серьёзно, товарищ полковник, - поддакнул Коломиец. - Мы же его прибьём ненароком. - Я сейчас сам кого-то прибью! - заявил Ларионов. - В каком виде получили, в таком и сдать будьте любезны. У товарищей наверху имеются основания ему верить. А я, знаете ли, в эти их соображения не лезу. Капустин расконвоирован, но находится под наблюдением. - Сбежит же, товарищ полковник, - протянул Зацепин. - Не сбежит. Органы знают, что делают. У Капустина жена с дочерью в Забайкалье, ранее считалось, что они погибли под бомбёжкой, потом выяснилось, что это были однофамильцы, а эти как жили под тщетой так и продолжают. Капустин узнал, что органы в курсе, аж белым стал. Ладно, пусть их, мы и гражданских не трогаем, а свое семейство Капустин никогда под удар не подставит, будет делать как велено. Да он и впрямь осознал, что натворил, вредить не будет. В общем с расстрелом решили повременить, использовать по максимуму. Он хорошо информирован, водил приятельские отношения с полковником Хрусталевым, который, по нашим сведениям, находится в группе Шломберга, знает его характер, привычки, да и с самим Шломбергом пересекался по делам разведки. А ещё Капустин хорошо знает район, где проводится поиски, он несколько месяцев командовал охранным батальоном на местных рудниках. С вами чешские товарищи, - полковник невольно покосился на женщину. - Это очень хорошо и полезно, но проводники из них не важные, потому что в той местности они не бывали. Понимаю ребята, что противно с такими фигурами сотрудничать как этот Капустин, но надо. Мы должны использовать любую возможность. Не пригодится - сдадите под роспись. - Да из него помощник, как кое из чего пуля, - проворчал Коломиец и как-то сжался под тяжёлым взглядом Ларионова. - Ладно, на всё Божья воля, - проговорил Брагин, чем вызвал дружные ухмылки у всех, даже у полковника. - Об отсутствии всяких там высших сущностей коммунисты предупреждали народ ещё на заре советской власти. Прошедшая война это утверждение подтвердила, бога нет и не будет. - Только пусть этот господин держится от нас подальше, - заявил Коломиец и насупился. - А то кулак уже чешется. Капустин стоял с опущенной головой, он казался спокойным, но всё же был не в своей тарелке. - Всё, проваливайте! - полковник махнул рукой. - И без результата не возвращайтесь. Ну и компания у вас подобралась, - не удержался он от ехидной ремарки. - С бору по сосенки, как говорится. Даже предатель родины есть. - Доярки не хватает, - заявил Марецкий. - И парочки передовиков производства. Фюзеляж самолёта, собранный в основном из дерева, скрипел, ходил ходуном, двигатели работали с надрывом, салон был сравнительно вместительным, к бортам крепились жёсткие откидные сиденья, прыгала по полу и звенела стальная штанга, ранее она крепилась к потолку и использовалась при десантировании. Самолёт набирал высоту, зашёл на крутой вираж, накренился. Владу пришлось схватиться за кронштейн, выпирающий и стены слева от него. Надрывно заглатывала Франтишкова, женщина сжалась в тугой комок, боролась с неприятными ощущениями. Справа пристроился Коломиец, за ним все остальные. Автоматчики Звягинцева помалкивали, сидели с закрытыми глазами, широко расставив ноги. Предатель Капустин пристроился в хвосте салона, пребывал в одиночестве, печально смотрел перед собой. Брагин не знал как вести себя с этим человеком. «Зачем он здесь? В чью воспалённую голову пришла такая идея?» - Товарищ майор, и что нам с ним делать? - прокричал Зацепин. - Может свяжем его и морду набьём или наоборот, сперва морду набьём, а потом свяжем? Не могу я на него смотреть, а ведь придётся с ним разговаривать. - Ага, ты ему ещё честь отдай, - проворчал Коломиец. - Как никак, он старше тебя по званию. - Я ему в рыло дам! - заявил Зацепин. - А потом добавлю, дескать с совершеннейшим к вам почтением. - А ну его, - справедливо заметил Филимонов, подался вперёд и уставился на Ханну. Женщину штормило, она усердно боролась с тошнотой, но всё же, смотреть на неё было приятнее, чем на изменника родины. Капустин догадывался о ком идёт речь, на его виске дёргалась жилка, он был почти полностью седой, хотя по возрасту рановато, пальцы левой руки казались не естественно скрученными, видимо пытали, ломали фаланги, срослись они неправильно. Самолёт наконец-то вышел напрямую. Франтишкова облегчённо выдохнула, зашевелилась. Брагин обернулся прилип носом квадратному иллюминатору. Заходило солнце, его лучи плясали по крышам зданий, облизывали шпили древних католических соборов, город с высоты выглядел оранжевым, расцветка черепичных крыш была практически одинаковой, голубела Влтава, извивалась по городу, Прага была неприлично большой, малоэтажные пригороды расползались во все стороны, высота увеличивалась, здания превратились в миниатюрные кубики. Впереди по курсу зеленели поля и перелески. - Вам нравится наш город? Ханна тоже повернулась, их уши почти соприкоснулись, блеснул недовольный глаз Горана. «Только ревности нам не хватало», - подумал Влад. - Город необычный, - ответил он. - Не такой как другие, в нём есть особенное очарование. Немцам не удалось его испортить, я не имею в виду тысячи жертв среди гражданского населения. - Да, Прага не сильно пострадала. Город безумно красивый, он расположен на девяти холмах, разделённых рекой. Древняя архитектура, но есть модерн и конструктивизм, готических зданий осталось мало - они сгорели ещё в середине века. Всё чем гордиться Прага – дворцы, храмы, монастыри, это строения в стиле барокко, созданные в эпоху Ренессанса. Раньше я любила бесцельно бродить по городу крепость Вышеград, Йозефов квартал Тынский храм, Пражский Град. - Скоро вы снова сможете это делать, - сказал Брагин. - Полагаете, мне нечем будет заняться? - Франтишкова усмехнулась. - Жизнь решительно изменится, скоро в Чехословакии всё будет не так. - Ну храм с дворцами, надеюсь, останутся, - проговорил Брагин. – И Лтава не изменит свое течение. Приезжайте как-нибудь в Ленинград, не сейчас конечно, а лет через пять, когда будут восстановлены все памятники и дворцы. Прага прекрасна, спору нет, но вы обо всём забудете, когда увидите Ленинград. Это без всякого преувеличения. Величайший город мира. - Вы из Ленинграда? - Я из Сибири. Будете удивляться, но там тоже живут люди. Я несколько раз приезжал до войны в Ленинград и постоянно терял дар речи от изумления… Тут самолёт тряхнуло, штанга покатилась под ноги красноармейцев, они дружно её отпихнули.