Петров, решив, что крючок засел довольно прочно, начал собираться. Надевая пальто, он сообщил, что угощает, и, не дожидаясь официанта, сам заплатит за всех на кассе по дороге к выходу. — Уверен, однако, господа, — добавил он, откланиваясь, — что при тех-то условиях, которые имеют место быть в Европе сегодня, вы легко и красиво реализуете все рассмотренные вами участки! А ситуация, как мы знаем, только ухудшается. Ну и мы знаем, как может помочь в продажах правильно организованная пропаганда. Но в любом случае взвесить все еще раз — это ваше святое право, господа. Остаюсь на связи. Ваш Дмитрий Петров. Искренне улыбаясь, он развернулся и пошел к выходу. Герберт медленно отлип от спинки стула и потянулся к лежащим на столе сигарете и зажигалке. Дэниэль взял вилку, ковырнул подсохший штрудель, остался им недоволен и залпом выпил холодный кофе. — Что думаешь? — спросил, выпуская дым, Герберт? — Думаю, что надо брать. Этот новый пакет — точно. — Может, поискать кого-то еще? Другие варианты, других партнеров? — Поищем, Герб, поищем. Но этот будем брать. Чуть подержим паузу сначала, чтобы не воображали лишнего. Пора двигаться интенсивно, пора уже предлагать нашим клиентам место для их спасения и вечной жизни. — Я думаю, по деньгам мы все равно будем в хорошем наваре. — В реальном наваре! — Первый пакет берем? — О да! У нас же разные клиенты. Работа на элитный рынок должна стоять на постоянном ходовом спросе на бюджетные варианты. Мелкие источники питают ручьи, реки, моря. * * * Двухуровневая квартира на седьмом и восьмом этаже (хозяйка подчеркнула это два раза, очевидно придавая факту особое значение) впечатляла своей необычностью. Оборотень не мог похвастаться тем, что часто бывал в элитных квартирах, тем более не приходилось ему бывать в двухэтажных. Но сразу стало понятно, что хозяйка — женщина необычная. Во-первых, запах. Все гостевые помещения, куда он успел заглянуть, окуривались по-разному. Где-то тлели индийские палочки, выпуская, как душу, тонкую кудрящуюся струйку дыма. Где-то мерцали уютные свечи: они плавали в стилизованных декоративных водоемах, томились под крышами маленьких замков или домиков. В гостиной между креслами около стола стоял большой комнатный водопад. Из верхней чаши вода с равномерным шумом переливалась через края в нижнюю, большую по размерам чашу, а потом улетучивалась с поверхности этого комнатного водоема густым паром, который клубился, правда, только вокруг чаши, — едва разлетаясь по сторонам, он тут же растворялся, сливался с обычным комнатным воздухом. Однако некоторый запах, характерный для прибрежных зон, витал по всей комнате, видимо, благодаря как раз именно этому испаряющемуся водоему. Стены во всех помещениях были покрашены одинаково: одна — белая, другая — синяя, третья — красная, четвертая — черная. Причем, как заметил Оборотень, цвета располагались идентично: в любой комнате красные, черные, белые, синие стены были направлены четко в свою сторону света. Под потолком из комнаты в комнату тянулась бесконечная вереница символов, похожих на руны. Их в отряде Оборотня поверхностно проходили на занятиях по военной истории, когда изучали идеологию нацистского рейха, но сам Оборотень мало интересовался символами всякого рода, отдавая предпочтение действиям в реальной жизни и хоть как-то научно обоснованным знаниям, таким, как, например, психология. Он полагал, что и в бою и в простой жизни это поможет куда как эффективнее, чем руны и заклинания. Самым странным в этой квартире были картины. Точнее, это были не картины в художественном смысле, а просто картинки, изображающие каких-то неземных существ: чудовищ, драконов, циклопов, кажется, еще и богов разных мастей. Были и многочисленные фотографии храмов, от христианских до буддистских. Одна комната оказалась сплошь завешана то ли африканскими, то ли индейскими масками, надо сказать, довольно угрожающего вида. Тут же, кстати, на высоком и широком стеллаже во всю стену хранились всякие трещотки, бубенцы, метелочки, ступочки, ступки и ступы, коробочки, полотняные мешочки, наполненные чем-то таинственным. На стенах висели веники из разных трав, а верхние стеллажи были заставлены банками с красивыми, подписанными от руки этикетками. Кстати сказать, в этой комнате не было необходимости включать какие-либо ароматизаторы: травы и эфирные масла и так щекотали ноздри и эмоции. На втором этаже, как было сказано, располагались «жилые помещения для местных и заезжих». Туда Лену с Оборотнем не пригласили, зато с первым этажом Эмма сама познакомила гостя, как только тот снял верхнюю одежду и разулся. Радушная и весьма улыбчивая хозяйка так и сказала: — Прошу с ходу на экскурсию, молодой человек, чтобы вас потом весь вечер не мучило любопытство. Задавайте по ходу осмотра любой вопрос, не стесняйтесь спрашивать, если хочется спросить. Я не хочу, чтобы вы разливали вокруг энергию зажатости и неудовлетворенности. — А сколько у вас спален? — сразу же воспользовался ее добротой Оборотень. Лена скривила лицо, показывая подруге, что она не очень-то в восторге от манер этого парня и что он немного «деревенщина», но Эмму его вопрос не смутил. — Наверху, кроме моей, есть две гостевые. Одна почти монашеская, другая подойдет и для королевских утех. Гости у меня бывают разные, видите ли… Парень удовлетворенно закивал и, посмотрев в упор на Лену, сообщил таким простым тоном, будто сообщал жене, сколько купил риса в супермаркете: — Не переживай, ты сегодня не на диете, я тебя в келью не отправлю. У нас другие планы на сегодня. Эмма чуть отвернулась, чтобы спрятать понимающую улыбку. После на протяжении всей экскурсии она рассматривала Оборотня с не меньшим интересом, чем он ее удивительные комнаты. Эта женщина и сама была достойна видного места в экспозиции музея диковинок. Она была маленького роста, очень худая, но с такой громадной шевелюрой, что, казалось, занимала все пространство. Волосы, длинные и сильно кудрявые, у нее были совсем белые, похоже, что натурально седые, хотя по лицу нельзя было сказать, что ей хотя бы за сорок. Волосы рассыпались вокруг ее головы пушистым облаком. Платье на ней было длинное, до самого пола, на плечи она накинула домашнее вязаное пончо, которое совершенно скрывало ее фигуру. В целом она казалась облаком на высоком постаменте, причем «постамент» был трех цветов: юбка — черная, пончо — полосатое, в синие и красные широкие горизонтальные полосы. Оборотень сразу заметил, что она «раскрашена» так же, как стены ее комнат, но пока решил не спрашивать почему. На пальцах у Эммы были аккуратные черные ногти и громадные серебряные перстни с большими камнями. Оборотень не удержался и полюбопытствовал, удобно ли ей с таким арсеналом. Женщина в ответ позвенела браслетами на запястьях, дотронулась до длинной нитки жемчужных бус и сказала, что она привыкла и что это для нее жизненная необходимость. — Вы — экстрасенс? — простодушно спросил Оборотень. — Я предпочитаю называть себя «ведунья», — без лишнего кокетства ответила Эмма. — А есть разница? — Не сомневайтесь, молодой человек! — Расскажите. Эмма склонилась над низким столиком, чтобы налить в чашки чай. — А вы, юноша, сходите к той стойке и принесите нам выпить чего-нибудь покрепче. Я буду коньяк. Елена, ты что будешь в этот знаменательный вечер? — Давайте мартини. Есть? — Есть чинзано, мартини нет. — Сойдет. — Ну и себе возьмите, молодой человек, что пожелаете из найденного. — Один момент! Но вы не ответили на вопрос. — А разве этот простой вопрос требует ответа? Лена улыбалась. Ей нравилось, что Оборотень наконец получает отлуп. — Я не уверен в своих догадках и был бы благодарен, если бы вы сами, профессионально, так сказать, внесли бы ясность. — Ух ты, какая галантность! — удивилась Лена. — Тот ли это человек, которого я везла всю дорогу?! Может, его подменили где-то на лестнице? — Я не знаю, Леночка, кого ты ко мне везла, но этот юноша мне интересен. Причем очень. Я бы хотела после чая некоторое время с ним пообщаться по его личным… скажем так, интересам. — Эмма, он обычный грубый мужлан! — Лена, позволь мне самой решать. Кое в чем я понимаю гораздо больше, чем ты. Не зря твой Игорь меня уже столько лет держит под рукой. — А что значит «твой Игорь»? — спросил Оборотень, разливая около барной стойки заказанные женщинами напитки. — А это не твое дело, малыш, — фыркнула Лена. — А почему вас это интересует, юноша? — в свою очередь уточнила Эмма. — Потому что у меня на Лену планы или, точнее будет сказать, у Лены на меня планы. А Игорь — мой работодатель в настоящее время. — Да, ситуация интересная. А с чего ты взял, что у Лены на тебя планы? Ничего, что я перешла на «ты»? — Он все время выдает желаемое за действительное, — не дала парню ответить Лена. — Чем меня, кстати, сильно бесит. — А почему тебя это так нервирует, девочка моя? Неадекватность, если она имеет место быть, — это его проблема. Ты-то чего завелась? Оборотень уже закончил свои барные дела, подошел к женщинам, уютно устроился рядом в глубоком кресле и, спокойно слушая их спор, с улыбкой наблюдал только за Леной. Это девушку порядком смущало, она раздражалась и дергалась в своем кресле. — А почему ты сразу на его стороне? Эмма! Что случилось? — Просто я его вижу. — Дамы, ничего, что я уже тут? — встрял парень. — Вы меня обсуждаете, будто меня нет. Впрочем, мне любопытен ваш спор о моей персоне. — А вы что пьете, юноша? — вмиг переключила внимание не него Эмма. — Вот, минералка. Я не пью. Вообще. И, кажется, вы хотели перейти в обращении ко мне на «ты». Я поддерживаю. — А я сегодня пью, — вызывающе сообщила Лена и высоко подняла на вытянутой руке свой бокал с чинзано. — Я знала, дорогая, что сегодня ночью ты останешься у меня, — ласково сообщила Эмма, обращаясь к Лене. — Вы что, спелись?! — возмутилась девушка. — Они про меня все знают! Тоже мне, знатоки! А я вообще тут при чем? — Ну да, — промычал Оборотень. — Я, пожалуй, — Эмма не отреагировала на Ленино настроение, — тоже пока воздержусь от алкоголя. Но вы тоже, молодой человек, переходите в общении со мной на «ты». Только равенство и взаимность! — Договорились. — Вот и хорошо. Давайте-ка, хлопнем по чашечке чая, ну кто-то минералки, да пойдем-ка пообщаемся, Оборотень. Мне надо время, чтобы привыкнуть к имени. Но оно — ваше. — А я? — встрепенулась Лена, едва опустошив бокал. — Я тоже пойду. — А у тебя есть вермут. Включи музыку, полистай альбомы, повороши карты. Можешь взять камни потренироваться в работе с энергиями. Ты уже, наверно, забыла, как это работает, — сто лет не заходила, занятия уже месяц пропускаешь.