— Мне остается рассчитывать на то, что ваше же любопытство победит и заставит вас все-таки найти нужную мне информацию. И между прочим, она даст мне фору для того, чтобы заняться моим клиентом. Я думаю, что он в скором времени приедет в салон, обязательно. Наверняка тот, кто ему дал машину, тут же сообщит, что органы интересовались. Ведь машины нет в гараже? Мы, конечно же, упустили время. Может быть, как раз в это самое время наш мистер Инкогнито возвращает красотку на место приписки. — Да, это возможно. Но если бы мы посадили там недреманное око, то наверняка спугнули бы сообщника твоего незнакомца. — Думаю, да. И еще я думаю, что он человек очень умный и предусмотрительный. Другой бы не придумал такой ход с машиной. Как человек умный, он, как только получит сигнал о том, что машиной интересовались, поставит ее где-нибудь во дворе и уйдет пешком до ближайшего метро. Исчезнет с концами. Кстати, Федор Филиппович, а не собирали ли вы данные по номерам телефонов всех сотрудников? И кто куда звонил после вашего интереса к этой машине? — Глеб, ты не считай нас совсем дураками, пожалуйста, — почти обиделся на него Потапчук. — Конечно, мы проверили звонки. И до сих пор ведется контроль. Поверь, ничего подозрительного пока не найдено. — Собственно, они должны были догадаться пользоваться для связи, например, чужими телефонами. Говоришь товарищу: «Дай-ка звякнуть, у меня за неуплату отключили» — и дело сделано, а концы отследить сложно. — То-то и оно. Много дней уйдет. Количество номеров, которые придется проверить, увеличивается в разы. — Мы тут с вами, Федор Филиппович, гипотезами занимаемся. Это я, наверно, от накопившейся усталости расслабился. Машину же в розыск заявили? Хорошо. Как только найдут, надо проверить на отпечатки. А вдруг что-то останется? Ну а если перехватят на дороге вместе с водителем, сразу сообщайте мне, кто таков. Лучше в фото. — Судя по тому, что до сих пор его не остановили ни на одном пункте, кто-то успел его предупредить. — Ну, если до сих пор не взяли, то да, скорее всего, так. Хотя могли бы работать оперативнее. Я отправил вам сообщение еще до того, как он уехал с базы. А пробка на трассе была большая. Ехал до города он долго. И на трассе есть контрольный пост. Ну, ладно, что имеем, то имеем. Но я никак не могу сообразить, что можно сейчас предпринять, что будет наиболее эффективно. — Остается подождать, — предложил Потапчук. — Подождать либо счастливого обнаружения этого человека, либо появления какой-то светлой мысли. — Вот и правильно. Иди-ка ты сейчас домой. Возьми поллитру, расслабься там со своим новым шефом. Тебе еще надо будет проявить творчество, чтобы вытянуть из него именно то, что тебе надо. А с некоторой дозой алкоголя в крови твой сон будет крепче и спокойнее. Тебе это сейчас очень надо. — Да! Кстати, Федор Филиппович, про мой разговор с Таранковым в больнице… — О! А я уже и забыл. Теряю остроту. Рассказывай. — Да ничего, если честно. Было бы что важное, я бы давно рассказал в деталях, будьте уверены. Пожаловался он на звонок от незнакомца, незнакомец уверял, что Таранков помешал им в получении большой суммы денег. Каким образом они собирались ее получить и чем им помешал Таранков, звонивший не сказал, но уверял, что если подумать, то Петр Васильевич догадается. Причем это забавно, по-моему, сумма выкупа как раз равна, как они сказали, той утраченной из-за Таранкова сумме. И сказали, что если он будет хорошо себя вести, то решение о том, где взять деньги на выкуп, найдется. — Он как-то догадался о том, кто ты, по крайней мере, откуда ты? — поинтересовался, перебив Слепого, генерал ФСБ. — Вообще нет. Я для него был и остаюсь дежурным врачом этой больницы, который зашел проведать девочку-легенду, справиться о ее здоровье. — Ну ты многолик, Глеб, — одобрительно, но без улыбки (возможно, потому, что уже устал) подметил Потапчук. — И какое у тебя сложилось впечатление о нем? — Он был неподдельно несчастным отцом. Он, похоже, действительно в полном уже отчаянье полагал, что больше не увидит дочь. Не знал, где взять деньги. Родственник, единственный в Москве, отказал, сославшись на то, что все вложено в бизнес. Просить у тех, кто ждет от него решений по их земельным вопросам, он категорически боялся. Но я так понял, что боялся он этого из-за карьеры. Он считает, что получать подарки в качестве благодарности можно, а самому лезть в петлю крупной зависимости от кого- то — вредно для карьеры. Вроде как отделаться скоро не получится, а рано или поздно по-любому афера раскроется. И тогда он потеряет место, которое ему приносит некоторые благодарственные бонусы от клиентов. — То есть осторожный взяточник. — Ну, мелкий такой. — Ты веришь? — Я не выношу оценку. Пока что он мне неинтересен. Есть рыбы, вызывающие больший спортивный азарт. Думаю, когда я найду заводатора этого похищения, сразу станет понятно, в чем же был виноват Таранков. — И главное, перед кем виноват. Может же оказаться, что он тому подножку подставил ради его конкурентов, а государство все равно осталось в накладе. — Все узнаем, Федор Филиппович. Все станет ясно. * * * — Я прямым ходом от Эммы. У нее все готово. А ты зачем меня звал? — начал с места в карьер Влад. — Та надобность, из-за которой звал, отпала, — отмахнулся, словно от назойливой мухи, от него Игорь. — Думал, мне понадобится твоя посильная помощь, чтобы проанализировать, что она может, и чем мы можем ее завлечь в наши сети, чтобы потом «осчастливить еще одного смертного обещанием вечной жизни». Но оказалось, что клиентка сама горит желанием слить нам все, что имеет. — То есть бабушка и без твоего талантливого разъяснения решила, что лучше жить вечно, хоть и без благ, выработанных человечеством, чем спокойно потреблять еще несколько данных природой лет достижения цивилизации? — Да, бабушка оказалась… сообразительная, — Игорь самодовольно откинулся на спинку своего директорского трона. — Нам не придется тратить ни силы, ни время на то, чтобы сделать ее своим типа сообщником и другом… — Для того, чтобы потом раздеть, — подхватил не менее довольный компаньон. — И сколько она хочет положить на алтарь нашего светлого будущего? — Трехкомнатная. Район и состояние пока не знаю. Ленка сейчас выясняет. — И тебе совсем-совсем не жалко бабушку? — играючи спросил Влад, хитро сощурив глаз. — С чего бы? Я же ей даю надежду на будущее. А те, кто надеется на будущее, не имеют настоящего. Они не видят настоящее. Значит, оно им не надо. Ты предлагаешь мне их жалеть за что? За скудоумие? Но им же лучше в том мире, который они для себя придумали! Я даю им практически последнюю надежду стать сильнее их неприятной, в общем-то, судьбы. Они всю жизнь гнулись под ней, а сейчас они как бы обманут ее, злодейку, прямо в самый крутой момент — когда вообще все должно погибнуть, а они останутся. Разве это не гениально? Христос обещал все только после воскрешения, а я гарантирую им все без умирания. По-моему, это гениально! — Ты неисправимый циник и подонок. — У тебя «циник» звучит так же негативно, как подонок. При всем при том «циник» — это ведь хорошо. — И чем же? — Влад насмешливо смотрел на товарища. — Адекватностью. Циник — единственный из всех людей, кто оценивает реальные достоинства и недостатки этого мира. Он видит реальность. Он — профессиональный оценщик. Он — мастер, а не сказочник, который придумывает то, чего нет. И неважно, какого цвета его выдумки: черного или оранжевого, — обман есть обман. — Значит, по-твоему, циник — это единственный нормальный человек? Игорь утвердительно покивал и, сложив руки на столе, придвинулся всем корпусом к Владу. — Ну, и что Эмма? Гарантирует, что проект «новая Ванга» не провалится? Теперь Влад утвердительно покивал головой и, сложив локти на столе, придвинулся корпусом навстречу Игорю. Мужчины сидели совсем близко и смотрели прямо в глаза друг другу. — Маленькая черногорская ведьма из рода Дракулы готова вылететь в Москву. Эмма готова работать с ней и с ее родителями, шлифуя мастерство притворства. Только не готова другая сторона, не готова целевая аудитория. Без Петрова нам надо начинать все заново. — Я понимаю! — озадаченно произнес Игорь, резко откидываясь на спинку кресла. — Заново искать махинаторов, которые пойдут на такую интригу, — это раз! — не жалея его, продолжал сыпать соль на раны Влад. — Да знаю я! Знаю. Во-вторых, на одних квартирах, даже трехкомнатных, — хозяин кабинета кинул быстрый взгляд на дверь в приемную, где сидела сейчас, ожидая его, хозяйка упомянутого жилья, — мы далеко не уедем. Нам очень-очень нужны эти петровские связи. Как ты вообще мог недосмотреть! Это же твой, черт возьми, одноклассник! — И что с того?! Тогда он был одним человеком — настоящим пацаном, надежным, отзывчивым и изобретательным, а теперь стал другим… — Да может, как раз остался таким, как был, — настоящим изобретательным пацаном, только надежность его лишь для него самого надежна… — Допускаю, — печально согласился Влад. — А мы не уследили! — Но он же не один год был отличным компаньоном! И нечего на меня сейчас вешать всех собак. Сам-то куда смотрел? Вы в последнее время были с ним неразлейвода! — Все так, все так. Надеюсь, что Оборотень его выведет на нашу дорожку… — Эмма говорит, что у Оборотня этого твоего в скором времени будут какие-то сложности. Аккурат в лунное затмение. — Я в курсе! — почему-то очень сердито отреагировал Игорь. — Ты думаешь, она мне не рассказывает, что было? Все рассказывает! Влад не подал виду, но мысли у него в голове сильно засуетились. Прежде всего он испугался за то, что Столыпин не простит Лену за постельную интрижку с этим молокососом, а что-то интимное между ними однозначно должно было быть. Как отреагирует Игорь — непонятно. Что он заподозрил и понимает ли, что брат и сестра ведут свою игру у него за спиной, — тоже совершенно неясно. Насколько «все» рассказывает ему Эмма? Еще один вопрос-загадка. Хорошо все же, что вчера Ленка не побежала ее агитировать вступить в их подпольную партию. — И что ты думаешь предпринять? — стараясь казаться как можно равнодушнее, полюбопытствовал он у компаньона. — Пока ничего. Я пока посмотрю. По крайней мере, Эмма сказала, что проблемы у парня. Да, они могут зацепить всех нас, но только в том случае, если мы подпустим его слишком близко. А мы не будем. Пусть действует на расстоянии. Кроме всего, быть может, его проблемы окажутся для нас победой. — Хорошо, с этим понятно. Но надо же быстро решать с Гелой. Девочка готова приехать, чтобы поработать с Эммой, а ее родители готовы заключить с нами контракт. В конце концов, Эмма ее вычисляла почти год! — И я прекрасно помню, сколько еще мы уговаривали ее родителей, — раздраженно бросил Игорь. — Не надо на меня давить. В конце концов, если Эмма вычислила, что именно эта ваша Г ела станет какой-то там знаменитой предсказательницей того, что Россия — новый Ноев ковчег, то, стало быть, именно так оно и будет! И не надо рвать мне мозг на части. Все случится тогда, когда должно случиться. Хотите — привозите! Работайте с девочкой, с родителями, с кем хотите! А я буду искать Петрова. Все! Пошли выправим бабушку восвояси, Лена наверняка уже сто раз вызубрила ее адрес. Кстати, подготовь для бабуси экскурсию в Перетеркино. И пожалуйста: ей там должно понравиться. И обстановка, и люди, и какая-либо будущая подружка. — Я понял, Игорь. Хорошо. Хоть завтра. * * * Глеб звонил в дверной звонок своей квартиры, куда отвез испуганного Кудракова, довольно долго. Как раз столько, сколько следует звонить гостю, пытающемуся попасть в дом и знающему, что в доме кто-то есть. За дверью раздавались какие-то невнятные, несвязные звуки, но определить их природу Слепой не мог — слишком тихие они были. Не получив отклика на свои настойчивые требования открыть, Глеб взялся за ключ. В конце концов, господин Кудраков мог испугаться вторжения снаружи. Конечно, он ждал прихода своего спасителя и теперь уже нового сотрудника, но он также знал, что у Сергея Слепцова, как назвался ему Глеб, есть запасной ключ. Глеб сам рассказал ему историю о том, как якобы потерял в прошлый приезд ключ от квартиры друга, сделал с его позволения дубликат, а потом нашел в машине под сиденьем — ключ просто вывалился из кармана брюк и оказался не замеченным под водительским сиденьем. Глеб открыл дверь. Звуки, которые ему не удалось опознать, были наглой бесшабашной болтовней Павла Воли. Он в свойственной ему манере непререкаемого хамства поливал с экрана скаредными шутками зрителей в зале шоу-передачи «Камеди-клаб». — Ау! Есть кто дома? — предупредительно крикнул Глеб из прихожей. Ответа не последовало. Глеб крикнул еще раз. Результат был такой же. Тогда Сиверов, еще не успев снять ботинки и куртку, достал из внутреннего кармана куртки предусмотрительно купленную внизу в магазине бутылку недорогого молдавского коньяка и сам пошел в комнату. Геннадий Владимирович прямо в одежде лежал на диване в довольно неудобной для человека позе. Одна рука неестественно согнулась, свесившись вниз, голова переваливалась через боковой подлокотник. Одна нога, прямо в башмаке, уже сползала с лежанки.