Тут вошла врач, моложавая седая женщина в очках, накрахмаленном белом халате и шапочке. Она подошла к лежащей на кушетке девушке и, пощупав пульс, не поднимая на мужчин взгляда, строго, даже сурово спросила: — Сбили, что ли? — Да никого мы не сбивали, — раздраженно буркнул Миха. — Ее из джипа избитую выбросили. — Это пусть милиция с вами разбирается. А мое дело ее в сознание привести, — все так же не глядя на мужчин, сказала врач и, обращаясь к медсестре, попросила: — Девушку на каталку, обработайте и в реанимацию. А по дороге милицию вызовите. Разбираться сейчас с милицией Михе, а тем более Сиверову никакого резона не было. Номера джипа они не помнили, а искать серебристый джип в таком городе, как Нижний Новгород, было то же самое, что искать черную кошку в темной комнате. Но и бежать из приемного покоя было как-то неловко. Девушку увезли в реанимацию, а они остались сидеть в приемном покое. — Только рыпнитесь, из-под земли достану! — пригрозила врач. Милиция приехала на удивление быстро. — Где мы можем поговорить? — спросил капитан у врача. — Пока нету больных, можете располагаться здесь, — сказала врач. — Если что будет нужно, найдете нас с медсестрой за стенкой. — Спасибо, — кивнул капитан и, устроившись за столом, снял фуражку и вытер потный лоб. По тому, как милиционер окал, можно было сказать, что он из местных. — Товарищ капитан, — окликнул его Миха, — можно мне сделать один звонок. — И кому вы собрались звонить? Своему подельнику или, может, свидетелю? — спросил капитан. — Нет, мэру, — сказал Миха и, подумав, добавил: — Или губернатору. Да, лучше позвонить губернатору. Глухову. — Ты еще скажи президенту, — недовольно проворчал капитан. — Ну, так можно позвонить? — спросил Миха. — Звони, — пожал плечами капитан. Миха набрал номер: — Михал Михалыч, здравствуйте, это тезка ваш, Михаил… Миха, очевидно, специально включил громкую связь, и все, что говорил губернатор, было слышно. — Король столичных байкеров, что ли? — спросил Глухов бодро. — Да-да… Он самый. Ребята там мои уже приехали? — Приехали. Мы сейчас как раз с ними беседуем. И вас дожидаемся. — У нас непредвиденная ситуация. В общем, задержали нас. — Кто?! — раздраженно спросил Глухов. — Да он не представился, — пожал плечами Миха. — Дай ему трубку! — резко бросил Глухов. Миха ухмыльнулся и передал трубку капитану. — Капитан Трошкин, — краснея, отчеканил капитан. — Капитан Крошкин или, как тебя там, Трошкин, немедленно отпусти людей. Я их жду! — сделав акцент на «я», сказал Глухов. — Но они не только главные свидетели, но и подозреваемые по одному делу… — попытался объясниться капитан Трошкин. — Это ты у меня сейчас пойдешь главным подозреваемым! — разозлился Глухов. — Или ты хочешь, чтобы я твоему начальству доложил? Этого капитану Трошкину совсем не хотелось, но и отпускать затянутых в кожу москвичей не хотелось тоже. — Хорошо, я их допрошу и отпущу. Под подписку о невыезде, — сказал капитан Трошкин, стараясь держать фасон. — Я те че сказал! — сорвался Глухов. — Отпусти немедленно! Мы сами с ними разберемся! — Ну хотя бы данные их запишу. Фамилии, адреса… — продолжал упрямиться капитан. — Я те че сказал! Отпустить! — совсем вышел из себя Глухов. — Слушаюсь, — вздохнув, неохотно проговорил капитан и, обращаясь к Глебу и Михе сказал: — Вы свободны… Миха с Глебом встали, намереваясь уйти, но тут в приемный покой вбежала вернувшаяся медсестра и прямо с порога, очевидно не сразу заметив, что врача там нет, выпалила: — Эта ваша пришла в себя! Она точно под кайфом была. Я у нее спрашиваю: «Кто тебя так?», а она мне талдычит: «Шрэк… Шрэк…» Мультиков, наверное, насмотрелась… Глеб взглянул на капитана и заметил, что тот вдруг покраснел и странно дернулся. А потом, преодолевая волнение, спросил: — А где эта ваша пострадавшая лежит? — Да в реанимации, — сказала медсестра и поспешила добавить: — Но к ней нельзя. Ей покой, полный покой нужен. Она же еще не в себе. — А я ее и не собираюсь беспокоить, — взяв себя в руки, пожал плечами капитан. — Так в какой палате она лежит? — В пятой, — сказала медсестра. — Она там одна? — спросил капитан. — Пока что одна, — ответила медсестра. — Ей бы охрану обеспечить, — сказал Миха, обращаясь к капитану. — Обеспечим, — рассеянно пообещал капитан, опуская голову. Задумчивость, в которую впал капитан после того, как услышал имя Шрэк, показалась Слепому подозрительной. Еще в Москве генерал Потапчук, пытаясь обрисовать обстановку на месте, говорил ему о том, что у губернатора Глухова есть мощные завязки с местными авторитетами, в том числе и с неким Шрэком. И то, что избитая и выброшенная у дороги девушка, едва придя в себя, назвала именно Шрэка, чье имя так напрягло местного капитана милиции, только подтверждало догадки Потапчука. Значит, надо понимать, девушка, которую они подобрали у дороги, представляла для Шрэка какую-то реальную опасность. И то, что она выжила, никак не входило в его планы. И теперь, если до него дойдет, что девчонка выжила, он пойдет на все, чтобы побыстрее от нее избавиться. А донести Шрэку будет кому. Хотя бы и этому капитану. Между тем Миха, удовлетворенный тем, как стушевался боевой капитан после разговора с губернатором Глуховым, сказал ему: — Ты бы, капитан, не нами лучше занимался, а преступников ловил. Они на серебристом джипе «чероки» с заляпанными грязью номерами укатили. Я по карте даже могу показать, куда они свернули. С этими словами Миха достал из внутреннего кармана куртки карту и, расстелив ее на столе, показал капитану, где скрылись преступники. Капитан при этом еще больше изменился в лице и, чуть помолчав, пробормотал: — Может, это не наши, а приезжие… Сами же сказали, что номера на машине грязью заляпаны… — Ваши, ваши. Точно ваши, — заверил его Миха, — ищите. — Не волнуйтесь, найдем, — кивнул Трошкин, отводя взгляд. — А за девушку ты, капитан, головой отвечаешь! — резко, совсем другим тоном сказал Миха. — Я понял, — кивнул капитан. — Пошли, — махнул Миха рукой Глебу. Но как только они вышли в коридор, Сиверов, сунув Михе свою кожанку-косуху, попросил его: — Подожди меня там, у машин. Я в туалет. — Ладно, я на улице! — сказал Миха и вышел. Сиверов же, осмотревшись, заглянул в первый же кабинет, снял с вешалки белый халат и, накинув его на плечи, быстрым шагом пошел по коридору, поднялся на второй этаж и вошел в отделение реанимации. Заглянув в пятую палату, Сиверов увидел там лежащую под капельницей девушку. Лицо ее, которое казалось ранее жуткой маской, после того, как промыли раны и наложили пару швов, выглядело не таким страшным. Девушка смотрела прямо на Глеба и, похоже, уже приходила в себя. — Кто вы? — проскрипела она и, попытавшись облизать пересохшие израненные губы, скривилась от боли. — А вы? Вы помните, кто вы? — вопросом на вопрос отозвался Глеб. — Я… — на секунду задумалась девушка, — я Алина Семечкина.