— Те же самые идеи, те же манипуляции, только более широкого охвата, которые вынудили Юг вступить в войну в прошлый раз. Страх, дезинформация, расчеловечивание, сомнительная верность. Братство. Деньги и власть. Но в отличие от того времени, сейчас деньги и власть сосредоточены в руках у ничтожного меньшинства. Но экономика глобальна. Мне кажется, у наших врагов есть недвижимость и в Европе и в Азии. Их вклады и в долларах, и в юанях, и в рублях. Они не хотят терять нажитого и поэтому заставляют людей драться за них. А мы, в ответ, имеем новый «самый кровавый день в истории». — Извини, — заговорил Генри, — но не всё так просто. Правительство сошло с ума. Оно влезало в наши дела и никто не попытался его остановить. Оно хотело забрать у нас оружие, заставить нас оплачивать жизнь тем, кто ничего не делает. Пособия, социальные программы. Тратят то, что не заработали. И ты не прав насчет Гражданской войны. Ну, первой. Дело не только в… — Хорошо, Джонни Реб[42], - сказал ему Карлос. — Расскажи об этом тем пидорам, которые пытались тебя убить. Тем, кто придет за твоей женой и дочкой. Федералистские газеты и теорию нуллификации[43] обсудим позже. А пока у нас есть враг. — Аминь, брат, — воскликнул Мартинез. — А теперь заткнулись все и спать. Я первый на дежурстве. Ки-Уэст. Флорида. Сюзанна вглядывалась в щель во входной двери, которую специально проделал Барт, пока остальные рассредоточивались по дому. Барт с винтовкой AR-15 из сейфа Генри в руках ходил по комнатам, проверяя все окна и двери. Снаружи орала и вопила банда мародеров, грабившая соседний дом. Сюзанна знала, что сейчас там никто не жил. Мародеров было не меньше тридцати человек. Они набивали ворованными вещами грузовики, фургоны и пикапы. Сюзанна слышала их смех. Это были люди, для которых разрушение существовавшего порядка оказалось только в радость. Для них происходящее было лишь каникулами, освобождением от рамок закона и оков морали. Появилась возможность творить что угодно без каких-либо последствий. «Может, до нас они не доберутся. Вокруг и так полно домов». К ним прибыло пополнение. Их главари отдавали приказы через какую-то невидимую сеть — щелчок и вся стая перегруппировалась. Джинни отвела Тейлор в гостевую ванную комнату — самое безопасное место в доме. Они забрались в ванну и накрылись одеялами. Они много раз отрабатывали это действие, поэтому проблем не возникло. Ванна сможет защитить их от случайных рикошетов. Несмотря на то, что стены были сделаны из бетона, противоураганные щиты не выдержат попадания даже мелкокалиберной пули. Мэри сидела в гостиной с пистолетом 22 калибра в руках. Она держала его так, будто это была ядовитая змея. Гринберг сидел хмурый и напряженный, в его ногах лежала бейсбольная бита. — Идут сюда, — сказала Сюзанна. Светало. Она надеялась, что эти клоуны утратят интерес к грабежу, но, казалось, они вошли в раж. Один из домов ниже по улице загорелся. У них в руках была арматура, биты, ломы и пистолеты. В основном, среди них были молодые люди, но попадались и те, кому за сорок, бородатые, с проседью. Небольшая группа остановилась у её дома и принялась его разглядывать. К ним подошла ещё одна группа, крики усилились, вся толпа двинулась к дому. — Приготовиться, — сказала Сюзанна. — Задний двор чист, — доложил Бобби. — Они, что решили, это игра какая-то? — произнес Барт. — Сюзанна целься на уровень груди. Сам он стоял у входной двери, сжимая винтовку обеими руками. По карманам он рассовал запасные магазины, а к бедру была прицеплена кобура. На мгновение он замер и Сюзанна заметила, как он часто кивает головой. Барт открыл дверь и сместился вправо. Сюзанна выстрелила в человека футах в тридцати от неё. Он сжимал в руке черный револьвер и уверенно шел вперед. Когда дверь открылась, он начал поднимать револьвер, но после выстрела Сюзааны уверенность сменилась удивлением. Выстрел отбросил его на два шага назад, он подвернул ногу, оседая. Его нога извернулась под таким углом, что, несомненно, причинило бы ему боль, если бы он был жив. Отдача дробовика ударила Сюзанну в плечо. Она перезарядила оружие и принялась искать другую мишень. Барт продвигался вправо, стреляя на ходу. Одиночные выстрелы звучали, как петарды. Сюзанна выстрелила ещё раз, удивляясь своему спокойствию. Тело покалывало, уши заложило. Второй парень побежал, но не прочь от дома, а к нему. Он был от неё в двадцати футах, когда она выстрелила ему в лицо. Голова брызнула красным и розовым, а тело подбросило вверх и уронило на газон безвольной куклой. Послышались другие выстрелы, Сюзанна слышала, как пули впиваются в щиты в нескольких футах от неё. Внутри кричала Мэри. Бобби отстреливался от кого-то во внутреннем дворе. Приближавшиеся к дому люди разбежались в поисках укрытия. Барт продолжал стрелять и уложил ещё двоих. С дороги, со стороны горящего дома потянуло запахом топлива вперемежку с соленым воздухом и вонью отходов. Барт перекрывал подъездную дорожку, спрятавшись за «Мерседесом» Сюзанны. Сюзанна развернулась и пошла проверить Бобби, который не переставал отстреливаться и ругаться. — Иди-ка сюда! — кричал он. Затем следовало несколько выстрелов. — Мерзавец! — Где они? — спросила Сюзанна. — Ниже по каналу, — ответил Бобби. — Не могу точно попасть. Видимо, они пытаются добраться до лодки. — Черт. Ладно, сиди здесь. Гринберг, держи дверь! Откроешь, когда появится Барт. Она вышла через парадную дверь и обошла дом. Под ногами хрустела усыпанная битыми кораллами дорожка, пальмы и цветы выглядели необычно приветливыми. Времени на сожаления и обдумывание произошедшего не было. Нужно было защищать своего ребенка. В канале один из них забрался в «Владычицу», а другой пытался отцепить концы. Тот, что на палубе, стоял спиной к ней, и она застрелила его, едва обойдя бассейн. Картечь столкнула его в воду. Второй тут же упал на дно лодки, то ли испугавшись Сюзанны с дробовиком наперевес, то ли дыры в боку своего подельника. Сюзанна подошла ближе, послышались его крики: — Эй! Не стреляй! Я безоружен. Мы просто пытались выбраться с острова. Он встал с поднятыми руками. Сюзанна заметила, что ему было меньше двадцати, он испуганно вращал глазами. «Нужно его пристрелить. Он может вернуться. Они ворвались в мой дом и пытались причинить вред мне и ребенку». — Прошу, — молил он. — Я не собирался никому навредить. — Прыгай, — приказала Сюзанна. — Увижу ещё раз — завалю. Плевать, сколько пройдет времени. Клянусь, я тебя грохну. Парень сел и отклонился назад, одной рукой зажимая нос. Сюзанна проследила, как он отплывает на противоположную сторону канала и вернулась в дом. Стрельба прекратилась. Она обошла дом, осмотрела растущие по периметру орхидеи, саговые пальмы и пальметты. Из-под ног разбегались мелкие ящерицы, из кустов вылетела белоснежная эгретка. На белой дорожке растекались лужи крови. Очень много крови. Она собиралась в небольшие лужицы и впитывалась в почву, среди камней виднелись бордовые пятна. Посреди дороги дымились полные разнообразных вещей пикапы, в корпусе виднелись следы пуль. Из открытого водительского окна безжизненно свисала чья-то рука. «Господи Боже. Что мы наделали? Что я наделала?» Неожиданно громко со стороны одного из домов раздался выстрел. Сюзанна подпрыгнула. Прощальный выстрел от мародеров. Рядом с почтовым ящиком встал Барт, держа в правой руке винтовку. С левой руки у него текла кровь, рубашка вымокла, а лицо было серьезным и напряженным. — Я в порядке, — бросил он. — Ты как? — Нормально. А ты, всё-таки не в порядке. — Жить буду. Царапина. Ты всех проверила? — Нет. — Ясно. Что-то сжалось внутри неё, мешало дышать. Она открыла дверь, боясь того, что предстоит увидеть. Кто-то закричал. Она многое могла вынести, но потеря Тейлор в этот список не входила. * * * Сюзанна никогда не представляла себя в роли матери. Она была немного безрассудна и эгоистична, в частных беседах с близкими даже посмеивалась над теми, кто менее чем за год глупел, отказывался от успеха, переставал быть веселым. Для себя она решила никогда не присоединяться к обширному племени обладательниц минивэнов, устроительниц распродажи выпечки, постоянных членов школьных родительских комитетов, пассивно-агрессивных пчеломаток, о которых она слышала и которыми становились многие женщины из её окружения. Сама она вращалась среди тех, кто любил говорить «давайте-ка, я сама буду решать, что делать в жизни». Но появилась Тейлор и её мир изменился. Дело не в сонограмме и не в шоке от результатов теста. Даже, когда в ней развивался новый человек, она по-прежнему оставалась склонна к безрассудству. Она любила Генри и знала, что тот хочет ребенка, но иногда, по ночам, была готова выть от отчаяния, из-за потерянной юности и свободы. Ей казалось, у неё отняли что-то такое, к чему она была очень близка. Медсестра положила Тейлор Сюзанне на грудь. Она кричала, у неё на голове была маленькая розовая шапочка. Её ручки были такими крохотными, что она едва могла ими обхватить мизинец Сюзанны. Младенец сосал её грудь и Сюзанна поняла, что всё, что было важно раньше, теперь не имело никакого значения. Ребенок был её будущим, забота о нём — её целью, главным и единственным смыслом жизни. Тейлор была чистым, неиспорченным миром человечком, глядя на которого Сюзанна испытала поистине настоящее чувство любви и привязанности. Она плакала, плакала от удовольствия и наслаждения чувством обретения самого важного в своей жизни. Её ребенок значил в этом мире больше всего. Сюзанна полагала, что обходится с Тейлор правильно — она с радостью пожертвует собой ради неё, никогда не проявит нетерпение или апатию. Идея о том, что женщина должна отказаться от образования, свободы и красоты ради ребенка сейчас кажется абсурдной. Между материнством и полноценной жизнью нет никакого противоречия, если это осознанный выбор. Посвятить чему-то свою жизнь для неё означало вырастить и поставить на ноги эту кроху, которая хватается своими ручками за её палец. Именно об этом она думала, когда тяжелой ручкой «Montblanc» подписывала бумаги на развод в офисе своего адвоката, тщательно взвесив все «за» и «против» и решив, что в долгосрочной перспективе для Тейлор так будет лучше. * * * Перед тем как войти в дверь, Барт замер, его лицо превратилось в маску боли, гнева и страха перед неизвестностью. И Сюзанна понимала его. Она хотела и, одновременно, не хотела открывать дверь. По другую её сторону ждала боль. Если она её откроет, закрыть обратно уже не сможет. Некоторые кошмары преследуют тебя всю жизнь, из-за них ты просыпаешься по ночам от собственных криков и в поту, а когда сталкиваешься с ним в реальности, становишься беспомощным, беззащитным, потому что всё, что имело значение в прошлом, улетучилось и осталось только одно. Сюзанна распахнула дверь и вошла.