Не в этом дело, говорит он. Важно, что я вспомнила о замороженном соусе. – Я всегда готовила про запас, – отмахиваюсь я. – Это общее воспоминание, в нем нет ничего конкретного. – А что-нибудь еще тебе вспоминается? – Роб касается моей руки через стол. – Нет. – Я отдергиваю руку. Как мне надоел этот вопрос! Если бы я вспомнила что-то важное, то сказала бы. Хотя… Мысль о том, что Роб многое скрывает и что у меня самой есть секреты, отчасти объясняет, почему я его избегаю. – А где сейчас дети? – Я велел им сегодня не приходить. Тебе нужен отдых. – Я не о том! – Я делаю глоток из стакана. – Где они живут? Для цельной картины необходимы факты, которыми пока что безраздельно владеет Роб. Странно не знать, где живут мои собственные дети. – Я уже говорил: Фин живет с другом по имени Райан, а Саша с Томасом, как ни печально. Я сдерживаю порыв расспросить подробнее о Саше и Томасе: если я отклонюсь от темы, то забуду, что хотела выяснить. После травмы меня вообще легко отвлечь, так что восстанавливать события трудно, тем более что из Роба лишнего слова не вытянешь. Наверное, стоит вести записи – бумага с ручкой надежнее, – но тогда придется их прятать и не забыть, куда спрятала. Серьезная морока. – Мне нужны их адреса. – Я жалею, что не захватила новый телефон – могла бы сразу записать все данные. – Так срочно? Мы ведь ужинаем. Да, срочно, отвечаю я. У меня амнезия, а он как будто специально мешает мне восстанавливать память. Я выжидательно смотрю на него. – Неправда, – вздыхает Роб. – Тогда скажи мне, где они живут, – настаиваю я. – Чтобы я могла себе это представить. Итак, Саша быстро переехала к Томасу – довольно неожиданно для нашей привередливой старшей дочери. Они живут в квартирке над баром – по сравнению с плесневелой каморкой, прогресс. Я пытаюсь представить «Лаймз», где работает Томас. В памяти всплывает смутная картина, как я стою через дорогу от бара и вглядываюсь в окна. По словам Роба, мы там никогда не были, и я благоразумно держу эту информацию при себе. Кстати, насчет привередливости я не ошиблась: на новом месте Саше не понравилось – слишком шумно и тесно, – и Роб снял для нее квартиру с видом на парк, в новостройке. Кажется, я понимаю, о каком районе речь. Жилье там действительно отличное и наверняка стоит целое состояние. – И во сколько обходится аренда? – спрашиваю я. – Лучше тебе не знать. – Наш бюджет выдерживает? – С трудом. – Роб трет глаза. Зато наш сын устроился куда скромнее. Название улицы мне не знакомо, но я знаю те места. Бедный район, длинные ряды одинаковых облезлых домиков, на телефонных проводах, пересекающих узкие улочки, висят спортивные штаны – говорят, что это условный сигнал «есть наркотики». По словам Роба, у Фина в гостях мы не были, только у Саши. Роб самозабвенно распинается, как дети выросли и как это все естественно. Я глотаю вторую таблетку и, уклоняясь от испытующего взгляда мужа, рассматриваю фото за его спиной. Фото из отпуска, который я не помню. Роб оглядывается через плечо, пытаясь понять, что привлекло мое внимание. – Ты хоть что-нибудь о нем помнишь? – Он встает снять фотографию в рамке. – Практически нет. – Меня одолевает приступ кашля, и таблетка застревает в горле. Я запиваю горечь водой. Роб любуется нашими лицами на фоне заката. – Жаль. Мы были так счастливы. – Он снова показывает мне фото. – Идеальная пара. Я оставляю его убирать посуду и медленно поднимаюсь по лестнице, держась за перила здоровой рукой. Он сообщил мне адреса Саши и Фина, значит, тут нет никакого секрета. На верхней площадке я понимаю, что уже забыла номера домов. Дороже детей у меня ничего нет, а я даже не помню, где их найти. Ноябрь прошлого года Несмотря на странный выбор места для обеда («Парк в ноябре? Саша, ты уверена?»), я рада встрече. Скорее всего, дело не в любви к свежему воздуху, а в финансах, хотя я убеждала ее, что с удовольствием заплачу. – Хорошо отдохнули? – Саша подбрасывает опавшие листья носком грубых сапог, которые я раньше никогда не видела. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Выгодно купить можно у нашего партнера.