Мы вошли в холл, и Люси сразу же закрыла за нами дверь. Я не слишком разбираюсь в интерьерах. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на мое теперешнее жилище. Когда у меня были дом и семья, интерьерами занималась Донна, причем довольно успешно. И при каждом удобном случае, будь то покупка нового дивана или замена обеденного стола в гостиной, она старалась повысить мой культурный уровень. В результате я стал разбираться в стилях и направлениях, узнал, что такое эклектика. Это так же круто, как уметь отличать кошку от мангуста. Обстановка в доме Чалмерсов входила в категорию «современных». Мебель в гостиной, простая и лаконичная, переливалась всеми оттенками серого и серо-коричневого. Стулья на металлических ножках, низкий журнальный столик с последними номерами «Вэнити Фэр» и «Нью-Йоркер». Картины на стенах были не настолько абстрактными, чтобы я не понял, что там изображено. На одной была женщина, поправляющая перед зеркалом прическу. На другой – лошадь без всадника, бегущая по склону холма. – Что-нибудь пропало? – спросил я Люси. Она чуть задумалась. – На первый взгляд ничего. Но могли взять что-то мне неизвестное. Поэтому так важно знать, кто это был. Иначе я вряд ли догадаюсь, что здесь могли искать. – Вы часто здесь бывали? Можете сказать, пропали картина или еще что-то ценное? Люси взглянула на меня. Похоже, она не так истолковала мой вопрос. Возможно, подумала, что я хочу выяснить, насколько близка она была со своим отцом и его женой. – Достаточно часто. – Ваш отец держал в доме деньги? Здесь есть сейф? – Мне об этом неизвестно. Но у него был кабинет. – Давайте начнем оттуда. Мы прошли через кухню, которая точь-в-точь напоминала кухни из передач канала «Дом и сад» и была больше, чем вся моя квартира. Длинное помещение с семью кожаными табуретами, стоящими в ряд у стены. Суперсовременное немецкое оборудование из полированного алюминия. Холодильник, в котором могла поместиться корова. Выйдя в коридор, мы прошли мимо хозяйской спальни. Я заглянул туда. Кровать величиной со штат Массачусетс, вокруг которой оставалось еще довольно много пространства. Все вроде бы было на месте. Никаких выдвинутых ящиков и скомканных покрывал. В ванной я тоже не заметил ничего необычного. Рядом со спальней был кабинет. Огромный письменный стол, большой монитор, рядом с которым лежал ноутбук. Книги, два стаканчика с ручками. Принтер без бумаги, пустая упаковка из-под нее. – Мой отец был писателем, – пояснила Люси. На стенах висело несколько репродукций с книжных обложек. Там были «Подонки Америки» и «Ненависть на колесах». На обеих красовались байкеры. И лилась кровь. Потом мое внимание привлекла большая черно-белая фотография в рамке. Пять бородатых байкеров стояли в обнимку на фоне своих «харлеев». – Отец стоит в середине, – подсказала Люси. Я наклонился, чтобы лучше его рассмотреть. Но лицо было практически скрыто бородой и низко повязанной банданой. Я посмотрел на Люси. – Этот дом не слишком похож на логово байкера. – А как выглядит логово байкера? Я немного подумал. – Как бункер. Бетонные блоки, решетки на окнах. Во всяком случае, я его представляю именно так. – Мой отец давно с этим покончил. У него была совсем другая жизнь. Я взглянул на книжные обложки. – Но он же писал о них. Она кивнула. – Отец написал достаточно книг, чтобы купить этот дом и вести вполне добропорядочный образ жизни. Хотя в последние несколько лет он ничего не писал. – А раньше его задерживали? – спросил я, кивнув на фото. – Много раз. Но это было очень давно. Сев за письменный стол, я взглянул на открывшийся передо мной вид. Ничего особенного. Компьютер, стаканчики с фломастерами, несколько книг. Я поводил мышью, чтобы оживить экран. На нем возник вид Земли из космоса, стандартная заставка «Эппл». Внизу обычные иконки программ. По обеим сторонам стола были ящики. Я попытался выдвинуть один из них, но Люси меня остановила. – Это обязательно? – А что? Вы боитесь, они заминированы? – Нет. Просто я подумала, что там могли остаться отпечатки пальцев. Вы разве не будете их снимать? – У меня нет подходящего оснащения. И к тому же я не имею доступа к общей базе данных. Это может сделать только полиция… – Они там слишком заняты. Расследуют катастрофу в кинотеатре и не хотят отвлекаться. – Именно это я и хотел вам сказать. У местной полиции ограниченные ресурсы, и когда вы сообщаете, что в доме кто-то был, но не сможете сказать, была ли пропажа, копы вряд ли будут заниматься такими пустяками. Итак… Я открыл верхний ящик – чековые книжки, несколько ручек, скрепки. Пересмотрел все: квитанции, старые налоговые декларации, газетные вырезки с рецензиями. Ничего интересного. Конечно, отсюда могли что-то забрать. Но в ящиках ничего перевернуто не было. – Пойдемте посмотрим еще, – предложил я. – Проверим выход из подвала с внутренней стороны. Люси повела меня к изогнутой лестнице с чугунными перилами. Она вела на нижний этаж. Пока мы спускались, я спросил: – А что вы можете сказать про Мириам? Ваш отец был писателем. А она? – Она обслуживала отца. Что-то в ее интонации говорило о том, что речь идет не только о ведении домашнего хозяйства. – А до этого? – Была фотографом. Делала портреты. Они с отцом познакомились, когда в издательстве его попросили сфотографироваться для обложки. Они переиздавали пару его ранних книг, и она пришла к нему домой, чтобы сделать фотографии, и осталась там на неделю. В голосе Люси прозвучала нотка осуждения. Внизу у лестницы стоял огромный книжный шкаф с солидными фолиантами величиной с журнальный столик. Взглянув на корешки, я увидел, что часть из них была посвящена кино. Книги об Орсоне Уэллсе, Стивене Спилберге, Франсуа Трюффо, Альфреде Хичкоке. Несколько томов о сексе в истории кинематографа. Один из них назывался «Разврат в кино». Заметив мой интерес, Люси сказала: – Я сто раз просила отца убрать их подальше от Кристал, но он всякий раз говорил, что она слишком мала, чтобы обращать внимание на такие вещи. – Кристал часто бывала здесь? – Она обожала дедушку. По характеру Кристи довольно скрытная, но я это чувствовала. Они с отцом были большими друзьями. Он тоже любил внучку и многое прощал. Был снисходителен ко всем ее слабостям и капризам, что для него совсем не характерно. – Что вы имеете в виду? – Мой отец и его жена были большими эгоистами и не слишком считались с окружающими. Мириам принадлежала к категории людей, которые включают музыку на полную мощность и искренне удивляются, когда соседи начинают протестовать. В этом смысле они с отцом идеально подходили друг другу. Классические гедонисты. – Ваш отец любил только себя? – В общем, да, но, мне кажется, для дочери и внучки он делал исключение. Дома в стиле ранчо обычно имеют большой подвал, и это здание не было исключением. Мы спустились в большое помещение, где стоял большой бильярдный стол и настольный футбол, а на стене висело с полдюжины досок для игры в пинбол. Но самым интересным, во всяком случае, для мальчишки, который все еще сидел во мне, была огромная гоночная трасса. Она выглядела совсем как настоящая: с холмами, деревьями, домами и трибунами, заполненными миниатюрными фигурками людей. – Похоже, ваш отец любил всякие игры. – Да, – подтвердила Люси, все еще стоявшая у шкафа с книгами. – В душе он оставался мальчишкой. Я осмотрел раздвижную дверь, за которой находился бассейн. Если сигнализация была отключена, злоумышленник легко мог войти через нее. Но рядом не было пульта, значит, проник он все-таки через главный вход. – Здесь есть камеры? – поинтересовался я. – Нет. У отца вообще не было камер наблюдения. Жаль. Я вернулся к шкафу с книгами. – Не знаю, что вам сказать, Люси. Предположим, кто-то побывал в доме. Но мы не знаем, что было похищено. И вряд ли когда-нибудь узнаем, ведь только ваш отец и его жена могли бы нам в этом помочь. – Но что-то можно сделать? Я устало прислонился к шкафу. – Единственно, чем я могу вам помочь… Шкаф чуть сдвинулся с места.