– Так устроены наши тела от природы, – объяснила она. – Все живое чинит само себя. Шаллан поднесла одну из своих сфер поближе, высматривая маленьких красных спренов гниения. Спрены обнаружились вдоль одного из порезов, и веденка быстренько прогнала их, нанеся сок. – Я бы хотел знать, почему все так устроено, – сказал Узор. – Как и многие из нас. – Она поморщилась, когда фургон наехал на особенно крупный камень. – Вчера вечером, во время разговора с Твлаквом у костра, я начала светиться. – Да. – Ты знаешь почему? – Обманы. – Мое платье изменилось, – продолжила Шаллан. – Клянусь, вчера оно сделалось новым и целым. Но теперь все по-прежнему. – Ммм… Да. – Я должна научиться управлять этой способностью. Ясна называла ее светоплетением. Она намекала, что заниматься этим намного безопаснее, чем духозаклинанием. – Книга? Шаллан, нахмурившись, прислонилась к прутьям клетки. Рядом на полу виднелись длинные царапины, выглядевшие так, словно их сделали ногтями. Как если бы один из рабов попытался в приступе безумия процарапать путь на свободу. Книга, которую дала ей Ясна, «Слова сияния», канула в океанскую бездну. Эта потеря казалась серьезнее, чем другая книга, подаренная принцессой, – «Книга бесконечных страниц», которая почему-то была пустой. Шаллан так и не поняла, в чем заключался ее смысл. – У меня даже не было возможности прочитать эту книгу. Надо будет поискать еще один экземпляр, когда мы попадем на Расколотые равнины. Впрочем, их пункт назначения был военным лагерем, и она сомневалась, что там в изобилии продаются книги. Шаллан подняла одну из сфер перед собой. Сфера тускнела, ее надо было зарядить. Что случится, если нагрянет Великая буря, а они не успеют догнать второй караван? Сумеют ли дезертиры преодолеть стихию, чтобы настичь их – и их фургоны, способные уберечь от бури? Шквал, что за бардак! Ей требовалось какое-нибудь преимущество. – Сияющие рыцари и спрены были связаны узами, – пробормотала Шаллан скорее самой себе, чем Узору. – Это была симбиотическая связь, как между малюткой-кремлецом и сланцекорником. Кремлец питается лишайником, потому что ему надо что-то есть, но заодно содержит сланцекорник в чистоте. Узор загудел, сбитый с толку. – А я… сланцекорник или кремлец? – И то и другое. – Шаллан вертела в пальцах бриллиантовую сферу – маленький самосвет, запертый в стекле, неустанно светился. – Потоки – силы, благодаря которым существует мир, – охотнее повинуются спренам. Или… хм… поскольку спрены представляют собой части этих потоков, может быть, все дело в том, что спрены лучше воздействуют друг на друга. Связь с тобой дает мне возможность управлять одним из потоков. В нашем случае – светом, силой под названием Иллюминация. – Обманы, – прошептал Узор. – И правды. Шаллан сжала сферу в кулаке, и свет, струясь сквозь кожу, сделался красным. Она пожелала, чтобы буресвет вошел в нее, но ничего не произошло. – Ну и что мне сделать, чтобы все заработало? – Может, съесть? – предложил Узор, передвинувшись по стене ближе к ее голове. – Съесть? – недоверчиво переспросила Шаллан. – В прошлый раз мне не понадобилось есть сферы, чтобы зарядиться буресветом. – Но это может подействовать. Попробуешь? – Сомневаюсь, что я смогла бы проглотить целую сферу. Даже если бы захотела, а я точно не хочу! – Ммм… – протянул Узор, и от его вибраций дерево затряслось. – Значит, это… не одна из тех вещей, которые люди едят? – Клянусь бурей, нет! Как можно быть таким невнимательным? – Я внимателен, – раздраженно прогудел спрен. – Но все так сложно! Вы поглощаете одни вещи, потом превращаете их в другие… Очень любопытные вещи, которые вы прячете. Они ценные? Но вы их бросаете. Почему? – Хватит об этом. – Шаллан поморщилась. Разжав кулак, девушка снова уставилась на сферу. Вообще-то, кое-что из сказанного Узором было правдой. В прошлый раз она не ела сферы, но каким-то образом… поглотила буресвет. Выпила его, как воду. Или как воздух? Шаллан задержала взгляд на сфере, а потом резко вдохнула. Сработало. Буресвет покинул сферу в один миг, ярким потоком устремившись к ее груди. Оттуда он распространился по всему телу, наполнил ее. Ощущение было непривычное – она взбодрилась, насторожилась, подобралась. Шаллан была готова сделать… что-нибудь. Ее мышцы напряглись. – Сработало! – Стоило открыть рот, как слабо светящийся буресвет вырвался наружу облачком. Он и от ее кожи струился. Надо что-то сделать, чтобы он вышел весь. Светоплетение… Ей необходимо что-то создать. Она решила повторить прежний фокус и улучшить платье. Опять ничего не произошло. Девушка не знала, что следует предпринять, какие мышцы использовать и при чем тут вообще мышцы. Она сидела расстроенная и пыталась придумать способ, который позволил бы буресвету работать, и чувствовала себя неумехой, оттого что он утекал сквозь ее кожу. Через несколько минут полностью исчез. – Что ж, это было весьма невпечатляющее зрелище, – проговорила Шаллан и потянулась к шишкотравнику. – Может, мне стоит заняться духозаклинанием? Узор прожужжал: – Опасно. – Так мне Ясна сказала. Но меня больше некому учить – и, насколько я знаю, такое было под силу только ей. Или я пойду путем проб и ошибок, или не научусь использовать эту способность. – Девушка выдавила еще несколько капель сока шишкотравника и, собравшись втереть его в порез на стопе, замерла. Рана была куда меньше, чем всего-то пару минут назад. – Буресвет меня исцеляет, – пораженно прошептала Шаллан. – Он тебя исправляет? – Да. Буреотец! Я все делаю почти случайно. – Разве что-то может быть «почти случайным»? – спросил Узор с неподдельным любопытством. – Эта фраза – я не понимаю, что она означает. – Я… ну, это такая фигура речи. – Не позволяя ему задать новый вопрос, веденка продолжила: – То есть слова, которые мы говорим, чтобы передать идею или чувство, но не объективный факт. Узор зажужжал. – А это как понять? – спросила Шаллан, все равно втирая сок растения. – Какое чувство передает такое жужжание? – Ммм… Я взволнован. Да. Прошло так много времени с той поры, как кто-то изучал подобных тебе. Шаллан выдавила еще немного сока на пальцы ног. – Ты пришел ради знаний? Погоди-ка… так ты ученый? – Разумеется. Ммм… Зачем же еще? Я так много узнаю, прежде чем… Он остановился на полуслове. – Узор? – спросила она. – Прежде чем – что? – Фигура речи. Он произнес это совершенно ровным, лишенным выражения голосом. Его речь становилась все больше похожа на человеческую, и время от времени отличий не было вовсе. Но теперь из его голоса исчезли все краски. – Врешь, – упрекнула Шаллан, уставившись на рисунок на стене. Он уменьшился до размеров кулака, почти в два раза против обычной величины. – Да, – поколебавшись, признался спрен. – Из тебя никудышный лжец. – Это открытие изумило Шаллан. – Да. – Но ведь ты любишь обманы! – Как же интересно, – пробормотал он. – Вы все чрезвычайно интересны! – Скажи мне то, о чем ты едва не проболтался, – приказала Шаллан. – Перед тем как остановился. Я пойму, если ты соврешь. – Ммм… Ты говоришь как она. Ты все больше и больше на нее похожа. – Скажи. Он издал раздраженное жужжание, быстрое и пронзительное. – Я узнаю о тебе все, что смогу, прежде чем ты меня убьешь.