– Блат! – резко окликнула Шаллан, взбираясь на свое место. – Нам надо двигаться. Быстро! Он встряхнулся, спрятал бумагу и забрался на сиденье рядом с ней. Хлестнул чулла, разворачивая его, потом спросил: – Что мы делаем? – Направляемся на юг. – К дезертирам? – Да. В кои-то веки он подчинился ей без возражений и хлестнул чулла, чтобы тот двигался быстрей, – как если бы Блату не терпелось поскорее со всем этим покончить. Фургон дребезжал и трясся, пока они спускались по склону одного холма и взбирались к вершине другого. Достигнув ее, они увидели идущий навстречу отряд. Дезертиры несли факелы и сферные фонари, так что Шаллан видела их лица – мрачные лица суровых людей с оружием наготове. Нагрудники или кожаные колеты когда-то носили знаки, обозначавшие принадлежность к тому или иному войску, но теперь их соскребли или срезали. Мужчины глядели на нее с явным потрясением. Они не ожидали, что добыча выйдет навстречу. Ее появление на мгновение огорошило их – и это было важное мгновение. «Должен быть офицер, – подумала Шаллан, вставая. – Они солдаты или были солдатами. Они должны кому-то подчиняться». Она набрала воздух. Блат поднял сферу, взглянул на нее и охнул в удивлении. – Слава Буреотцу, вы здесь! – вскричала Шаллан, обращаясь к мужчинам. – Я отчаянно нуждаюсь в вашей помощи. Отряд дезертиров в молчании уставился на нее. – Бандиты, – пояснила Шаллан. – Они атакуют наших друзей-караванщиков всего-то в двух холмах отсюда. Там резня! Я сказала, что видела здесь солдат, которые направлялись к Расколотым равнинам. Никто мне не поверил. Пожалуйста. Вы должны помочь. Они продолжали таращиться на нее. «Я почти как норка, которая забрела в берлогу белоспинника и поинтересовалась, когда будет ужин…» – подумала Шаллан. Наконец дезертиры начали встревоженно переглядываться и повернулись к человеку, который стоял почти в центре отряда. Он был высокий, бородатый и с непомерно длинными руками. – Бандиты, значит, – проговорил мужчина голосом, лишенным эмоций. Шаллан спрыгнула с фургона и подошла к нему, а Блат остался сидеть, немой как холм. Дезертиры расступались перед нею; оборванные и грязные, седые и косматые, с лицами, которые не знали бритвы – или мочалки – целую вечность. И все-таки в свете факелов их оружие блестело, на нем не было ни пятнышка ржавчины, а нагрудники оказались отполированы до зеркального блеска. Женщина, которую Шаллан увидела в одном из этих «зеркал», выглядела слишком высокой и властной. Спутанная шевелюра веденки превратилась в струящиеся рыжие локоны. Она была не в лохмотьях бродяжки, а в платье с золотой вышивкой, с ожерельем на шее. Протянув руку к главарю банды, Шаллан увидела аккуратный маникюр вместо обломанных ногтей. – Светлость, – сказал мужчина, когда она приблизилась, – мы не те, за кого вы нас принимаете. – Нет, – ответила Шаллан. – Это вы не те, за кого сами себя принимаете. В свете факелов веденка увидела, как дезертиры устремили на нее внимательные взгляды, и каждый волосок на ее теле встал дыбом. Она и впрямь в логове хищника. Но буря внутри побуждала к действию и требовала непоколебимой уверенности в себе. Главарь открыл рот, словно собираясь отдать приказ. Шаллан перебила его: – Как твое имя? – Меня зовут Ватах, – произнес мужчина, поворачиваясь к своим соратникам. Воринское имя, как и ее собственное. – И я позже решу, что с тобой делать. Газ, бери ее и… – Ватах, что бы ты сделал, – громко продолжила Шаллан, – чтобы стереть прошлое? Главарь снова обернулся к ней; одну сторону его лица озарял резкий свет факела. – Ты бы защищал, а не убивал, если бы мог выбирать? – уточнила Шаллан. – Ты бы спасал, а не грабил, если бы смог все начать заново? Хорошие люди умирают, пока мы тут беседуем. Ты можешь это остановить. Его темные глаза казались мертвыми. – Прошлое нельзя изменить. – Я могу изменить ваше будущее. – Нас разыскивают. – Да, я пришла сюда, потому что искала вас. Надеялась, что найду настоящих мужчин. Вам выпал шанс снова сделаться солдатами. Идите со мной. Я позабочусь о том, чтобы для вас началась новая жизнь. И вы сами приблизите ее, спасая, а не убивая. Ватах насмешливо фыркнул. Его лицо во тьме казалось незаконченным, грубым, словно набросок. – Светлорды нас уже подводили в прошлом. – Послушай, – взмолилась Шаллан. – Послушай, как они кричат! Жалобные звуки долетали к ним с той стороны, откуда она пришла. Крики о помощи. Караванщики, мужчины и женщины, умирали. Эти звуки не давали никому покоя. Хоть Шаллан намеренно обратила на них внимание дезертиров, она сама удивилась тому, как хорошо были слышны звуки. Как отчетливо в них звучала мольба о помощи. – Дайте себе еще один шанс, – негромко предложила девушка. – Если вы вернетесь со мной, я позабочусь о том, чтобы ваши преступления были забыты. Я вам это обещаю – клянусь всем, что у меня есть, клянусь Всемогущим. Вы можете все начать сначала. Вы можете стать героями. Ватах посмотрел ей в глаза. У Шаллан упало сердце, когда она поняла, что дезертир не дрогнул. Буря внутри ее начала спадать, а страхи усилились. Что она творит?! Это же безумие! Ватах опять отвернулся, и она поняла, что потеряла его. Вожак рявкнул, чтобы ее взяли в плен. Никто не шевельнулся. Шаллан сосредоточилась только на нем, упустив двадцать с лишним дезертиров. Между тем они подошли ближе, подняв факелы. Бандиты глядели на нее, не пряча лиц, и она видела лишь следы прежнего вожделения. Их глаза были широко распахнуты и наполнены тревогой, они прислушивались к далеким воплям. Одни трогали те места на форме, где раньше были нашивки. Другие поглядывали на копья и топоры, с которыми, должно быть, еще совсем недавно служили. – Вы что же, дурни, обдумываете это?! – изумился Ватах. Один дезертир – невысокий, с покрытым шрамами лицом и повязкой через глаз – кивнул. – Я не прочь начать заново, – проворчал он. – Клянусь бурей, это было бы здорово. – Однажды я спас женщине жизнь, – пробормотал другой – высокий, лысеющий мужчина лет сорока с небольшим. – На несколько недель превратился в героя. За меня в тавернах произносили тосты. И принимали сердечно. Преисподняя! Да мы тут медленно умираем. – Мы ушли, чтобы покончить с притеснением! – заорал Ватах. – И что же мы сделали со своей свободой? – спросил кто-то из задних рядов. В последовавшей тишине Шаллан слышала только крики о помощи. – Пошло все в бурю, я иду, – сказал одноглазый коротышка и побежал вверх по склону. Следом за ним устремились другие. Шаллан повернулась, сложив руки перед собой, и почти весь отряд кинулся в атаку. Блат замер, и свет факела в руках пробегавшего дезертира озарил его потрясенное лицо. Потом он издал ликующий возглас, спрыгнул на землю и, вскинув дубину, вместе с дезертирами побежал сражаться. Шаллан осталась с Ватахом и еще двумя. Они выглядели сбитыми с толку тем, что случилось. Вожак скрестил руки и громко вздохнул: – Вот придурки. – Они хотят стать лучше, и это не делает их придурками, – возразила Шаллан. Тот фыркнул и окинул ее взглядом. Девушка ощутила панику. Минуту назад этот мужчина был готов ее ограбить и, возможно, сделать кое-что похуже. Он не шевельнулся в ее направлении, но теперь, без большей части факелов, его лицо выглядело еще более грозным. – Кто ты такая? – спросил он. – Шаллан Давар. – Ну так вот, светлость Шаллан. Я надеюсь ради вашего же блага, что вы умеете держать слово. Идем, ребята. Посмотрим, удастся ли нам спасти этих идиотов. И он направился через холмы к битве в сопровождении оставшихся дезертиров. Шаллан тихонько выдохнула. Буресвет не вышел; она использовала весь. Ноги почти не болели, но веденка чувствовала изнеможение и была пуста, словно пробитый винный мех. Девушка подошла к фургону, привалилась к нему, а потом сползла на землю. Запрокинув голову, уставилась на небо. Рядом появились несколько спренов изнеможения, похожих на небольшие пылевые вихри. Салас, первая луна, был фиолетовым диском в центре скопления ярких белых звезд. Крики и вопли битвы звучали с прежней силой. Хватит ли дезертиров? Она не знала, сколько там бандитов. В сражении от нее не будет никакой пользы. Шаллан зажмурилась, потом забралась на свое место и вытащила блокнот. Под звуки битвы она нарисовала глифы – молитву надежды. – Они прислушались, – прожужжал рядом с ней Узор. – Ты их изменила. – Не могу поверить, что это сработало. – Ах… ты хорошо владеешь обманами. – Нет, я действительно не верю. Кажется невозможным, что они в самом деле прислушались ко мне. Это ведь закоренелые преступники. – Ты обманы и правда, – негромко проговорил Узор. – Обманы и правда меняют. – Что это значит? Салас давал слишком мало света – рисовать было трудно, но Шаллан старалась как могла. – Ты раньше говорила об одном потоке, – напомнил Узор. – О светоплетении, силе света. Но ты владеешь еще кое-чем. Силой трансформации. – Духозаклинание? Я никого не духозаклинала. – Ммм… И все же ты их трансформировала. И все же. Ммм…