Хватаюсь за карман халата. Телефона нет! - Костя, в нейрохирургию звони! Пусть готовят операционную. Вытаскиваю блок с реанимацией. - Маргарита, нас ждёт Омаров, - тихо сзади. - Подождёт! - рявкаю я. Сирена глушит мои слова. Мы бежим к выходу, встречать смертника... Глава 37 - Смерть пациента Привычный хаос... Врачи скорой прилипли к носилкам. Словно порванный мячик затыкая тело пациента пальцами, тампонами, затягивая и расслабляя жгуты. - Три пулевых... пуля застряла в глазной кости! Вторая пробила шею. Третья лёгкое. О, черт… - Нереально вытащить, - констатирует кто-то. Сирена орет, носилки скорой зацепились за что-то их дёргают. Грохот!.. Но если бы меня останавливало то, что спасти человека нереально, я бы не была в когорте наших "небожителей", спасающих "нереальных" пациентов. Поэтому, подбегая, я меняю чьи-то руки, прижимая повязку к шее. Она густо пропитана кровью. Пациента трясет от шока. - Кровь на резус! - Какая группа крови у Вас? Вы слышите меня? - щупая пульс, заглядывает в лицо пациенту Костя. Мы катим его внутрь, колеса грохочут о бетон. Я дёргаю на груди рубашку второй рукой, чтобы открыть доступ до ещё одной раны, другому медику. И чуть отъезжаю от реальности, отметив, что тату на груди как у Дана. Пациенту меняют дыхательную маску на стационарную. Рефлекторно перевожу взгляд на раскуроченное пулей лицо. Знакомый изгиб брови... Носогубная складка... ресницы, прячущие остекленевший подергивающийся зрачок. И пустая глазница с раскуроченной костью, мелькнувшая, под марлевым тампоном, который тоже меняют. Слепну, теряя ориентацию... Голоса отдаляются, словно я слышу их из под воды. - Омаров! - подлетает к носилкам Марк. - Дан, твою мать!.. - Не мешайте! - отстраняюсь его. - Марго! - рявкает Костя. - Очнись! Громко надсадно вдохнув воздух, перехватываю крепче горло, поджимая артерию. Все словно раздваивается. Отдельно я - врач, руки которого делают все, что положено. Отдельно я - женщина, мужчина которой умирает сейчас... - Давление падает! Фибрилляция! Уходит. - Отек лёгкого! - Где кровь?.. Все перекрикивают друг друга, к нам присоединяются ещё врачи. - Разряд! Марго, твою мать, руки убрала! - слышу голос Чадова, нашего реаниматолога. Меня кто-то дёргает назад, я опять глохну, глядя на то, как выгибается грудная клетка Дана от разряда. Его сердце поддается... Стучит... Слабенько... Скорее трепещет. Сейчас опять будет фибрилляция... Испуганно кладу руки ему на грудь. Ну, пожалуйста! Давай... Ты же умеешь оживать! Пока врачи суматошно готовят препараты, я помогаю хирургу шить вену на шее. И снова однотонный писк прибора... - Отошли! Разряд! Марго!... Я заторможенно пытаюсь понять, что Чадову нужно. Меня снова дёргают назад. - Шахова, что с тобой?! - встряхивает меня Костя. Судорожно вдыхаю воздух опять. Как рыба открывая рот. - Разряд! Нет... - качает головой Чадов. - Одергивает электроды, глядя на приборы. - Давай, - в гневе рявкаю на него. - Нет! Асистолия... Атропин, натрий… Реанимация продолжается, эффекта нет. - Вот теперь - точно всё. Стоп. Тормозит врачей Чадов. - Смерть пациента наступила в двенадцать часов… - Дай сюда! - вырываю у него из рук прибор. - Руки! Разряд! И луплю в мертвое тело несколько раз, до тех пор пока коллеги мои не решаются оторвать меня от попыток оживить мертвого. - Марго... Марго, стоп... - обнимая за плечи, тащит назад Костя. Чадов, хмурясь, аккуратно забирает из рук электроды. Кто-то накрывает простыней тело. Все расходятся. На корточках у стены сидит Марк, слепо глядя на свисающую кисть Данияра. - Иди покури, всё... - всовывает мне в руки пачку сигарет Костя. Сжимаю. И тенью, не чувствуя тела, не видя ничего перед собой куда-то иду... Сердце стучит так неровно и громко... Заглушает собой все... Оно звучит как шаги по нашему бетонному коридору в морг в цокольном этаже. Или это и есть шаги. Оглядываюсь. Я в тоннеле. Внезапно останавливаюсь, словно, врезаясь в стену. Дан, там остался... Один. Его сейчас увезут в морг, сюда... Разворачиваюсь, иду обратно. Ничего не соображая, в коридоре скорой отбираю у санитара каталку.