Глава 5 – Анечка, – слышится в трубке голос Надежды Михайловны. – Я ничего не понимаю, но от заказа нам нужно отказаться. Пришло указание сверху. Я недоуменно смотрю на экран. Как это отказались? – Точно? Просто мне Лесницкий ничего не говорил. Даже наоборот – поощрил и сказал предоставить ему идеи. По телу пробегают неприятные мурашки. – А нам вот сказали, что из-за того, что вы там с рестораном не договорились, сказали нанять другую фирму, – говорит она. Ничего не понимаю. – Надежда Михайловна, а вы мне можете дать номер Лесницкого? Или я сама приду, – говорю я. – Анечка, не могу. Начальство же. – Он мне давал когда-то. Но я не могу дозвониться, – поясняю я. В кабинет заходит мать. Высокая темноволосая женщина пятидесяти лет. В брендовой одежде и с сумочкой такой стоимости, что можно несколько холодильников купить. Вот я и думаю, смотря на нее, точно ли у нас огромные проблемы на фирме? – А, так я все равно не могу. Мне действительно очень жаль, – говорит Надежда Михайловна. – Может, все же как-то договориться? – смотрю в карие глаза матери. У нас цвет глаз похожий. Она грациозно садится на стул и смотрит на меня, ожидая, когда я договорю. Ее острый взгляд так и колет меня. Мать начинает постукивать ногтями по столу. Я немного отвлекаюсь на нее, прослушивая половину того, что говорит Надежда Михайловна. – Так что извините, но никак. До свидания, – и кладет трубку. Я опускаю свой смартфон и перевожу взгляд на мать. – Что такое? – надменно спрашивает она. Я с ней по телефону не люблю говорить, а в жизни тем более. Как окатит волной презрения, так сразу желание общаться и пропадает. – Заказ отменен, – говорю я. – Да и плевать, пока у нас есть “Кондитре”, – машет рукой. Я смотрю на нее и тяжело вздыхаю. – “Кондитре” отказались? – ее глаза вмиг темнеют. – Аня, что ты натворила? Или это все из-за того, что ты беременна? Ну точно! Такая солидная фирма не может себе позволить… – Мама, перестань, – обрываю ее. – Я и сама не понимаю, что происходит. Мы с Лесницким договорились, что как только я все подготовлю, то могу ему показать проект и смету. Зинаида Павловна продолжает стучать ногтями по столу. – Мы на тех заказах, что есть, далеко не уедем. – Мам, что происходит? – У нас долг. Там и за офис заплатить, и за обслуживание, и кредиты выплачивать. – Так давай квартиры продадим. Твою, мою – и оплатим этот долг. – Не все так просто, – говорит она. – Я видела, это все подъемные суммы, – я тру лоб. С мамой как начинаешь говорить, так сразу голова болеть начинает. Вот умеет она доводить. И про долг отца знаю, поэтому и пашу как лошадь. Кажется все какой-то бездонной черной дырой, из которой не выбраться. – Не знаю, Аня, – говорит она. – Езжай к Лесницкому. На колени падай, но чтоб контракт вернулся к нам. И переводит взгляд на мой живот. Я инстинктивно прижимаю руки к нему. Мать хмыкает. Такое от нее я слышу впервые. Даже поверить не могу, что она это сказала. – Хватит, мама. – А что хватит? Он молодой, неженатый. Могла бы лечь под него еще на прошлом корпоративе, – говорит она. Кровь в венах стынет от ее слов. Нет, я догадывалась, почему она посылает именно меня к богатым клиентам, но не думала, что озвучит это вслух. На глаза наворачиваются слезы. Любовь моей матери к деньгам превыше любви ко мне. – К бандиту? – выдавливаю из себя. Моя мать начинает хватать ртом воздух от возмущения. – Не наше дело, чем его отец занимался когда-то. Сыночек у него что надо. Но тебе же надо было залететь от не пойми кого. Щеки вспыхивают, а мне не хочется, чтоб мать заметила это. – Я даже разговаривать на эту тему не хочу. – И вообще, ты думаешь, наш отец просто так поднялся? Я закатываю глаза. Понимаю, что не просто так. В жизни много что не просто так. Но это не означает, что надо не опасаться. – Хватит, мам. Я найду другой заказ. – Уж будь добра. Зинаида Павловна просто встает, поджимая губы, и выходит из моего кабинета. Меня же трясет. Достало все. В кабинет входит Катя. Видит мое состояние, хочет выйти, но я прошу ее остаться. Невыносимо находиться одной. С мамой у меня теплые отношения только в детстве и были. И то – до смерти отца. Он будто невидимая нить, которая связывала нас вместе. Человек, устраивавший праздники, был сам праздником. Мы с ним никогда не нуждались. А вот после его смерти мать будто отстранилась от меня. Или она всегда была такой? Я растерянно смотрю на свой стол. Ага, кто у нас дома готовил? Мама. Как могло у человека так повернуться на деньгах все? За каких-то несколько лет она превратилась в черствого человека, не гнушающегося ничем. Подложить меня под кого-то. Еще в Средневековье вернуться не хватает. Я тру виски. – Что на этот раз? – мягко и участливо спрашивает Катя. – Да так, нахлынуло, – говорю я, потирая пальцами нос. Мысли бродят где-то далеко, а я зарекаюсь в очередной раз быть самой лучшей матерью для своего ребенка. * * * – Анечка, а еще шарики, – говорит Василий Иванович – сухощавый дедушка в клетчатом костюме, владелец СТО, где я как-то оставила на починку свою машину. Мастера тут прекрасные. Ну и я, когда ждала, пока починят, посидела и попила чай с Василием Ивановичем. К нему же не так часто заходят девушки. Он как узнал, что я занимаюсь организацией праздников, так тут же решил, что в его СТО праздника не хватает. А мою машинку еще раз посмотрят и исправят все что можно. Да я и не против. Хотя совсем недавно проходила техосмотр. Но когда мне тут сказали про одну поломку, связанную с тормозами, я чуть не поседела. Тут же подумала, что меня разводят, но оказалось, что нет. Действительно была проблема. Мне даже показал мастер, где именно. Ох, а ведь на тот момент эта неисправность могла стоить аж двух жизней. Так что этому СТО я благодарна очень сильно. И вот сейчас жду, пока починят мою детку. – Черные? – в шутку спрашиваю его и оглядываю площадку. Сегодня мой заказчик решил меня вызвать, чтоб окончательно определиться с празднованием. В воздухе царит запах бензина и мужского пота. Слишком тестостероново и брутально. И вдруг в этом месте – среди шин, разобранных машин и трехэтажного мата – мне предлагают заказать шарики. И сто процентов цветные.