Только синие счастливые глаза сияют на красных личиках. У детей неожиданно началась жесточайшая аллергия. – Вы что ели? Захожу на кухню – соседка по квартире баба Нюра разложила на столе ананасовую карамель. – Это твоим! – двигает ко мне. Округляю в ужасе глаза. Маленькие нарушители смотрят на меня с опаской. – Вася! Дай – ка руку, – разжимаю маленькую ладошку. На ней горсть леденцов. Не знаю, о чём думала старушка, но моей малышне понравились ее конфеты. – Ася! Вася! Вы, почему у чужих берёте угощения? А уж конфеты и вовсе под запретом! – Мам, я не брала! – пропихивая быстрее карамель в рот, прячет ладошки дочка. – Мамуль, и я не брал! – подхватывает сын, виновато опуская глаза в пол. – А вам, баба Нюра, стыдно должно быть! – выговариваю я, обнимая и уводя детей из кухни. Старушка огрызается: – Если дети хотят вкусненького, а мать им не покупает! Как ей объяснить, что дело не в деньгах, а в аллергии на дурацкие красители. – Вот пожалуюсь на тебя, куда следует, что детей плохо кормишь, и опека к тебе пожалует. В ужасе вздрагиваю. Неужели баба Нюра способна на подобный низкий поступок? Не люблю коммунальную квартиру всеми фибрами души. Одна надежда, что жить в коммуналке придётся недолго. Хотя с работой полный облом. А я так надеялась на «Медиадизайн». Громкий звонок мобильного разрывает тишину. – Да, мама. Плачет в трубку. Сердце ухает. Пульс учащается. – Что случилось? – Папа сегодня ночью умер… – Как умер?.. Он же шел на поправку… – Повторный инсульт, обширное кровоизлияние в мозг. – Боже мой! За что? Скоро приеду. Привожу детей к Анжеле. Ее муж Стас совсем нам не рад. Ходит нахохрившись. – Анжела, папа умер. Посмотришь за детьми, – сквозь всхлипы шепчу я. – Что у них за пятна? Вдруг мою заразят? – вопрошает грозно Стас. – Нет. Не пущу. Со Стасом спорить, себе дороже. Пячусь на выход. Осматриваю двух солнышек. Послушно бредут за мамой. Они с дедом-то нормально не общались. Всё не было ни времени, ни лишних денег, ни сил доехать до поселка. Как им объяснить, что не стало моего любимого папы? Никак. Иду в ломбард. Проверенная схема, по которой я живу последние годы. Сдаю цепочку, серьги… до зарплаты. Только этой схемой в этот раз не обойтись, захожу в микрозаймы. Беру сто тысяч. Надеюсь, хватит на похороны в посёлке. Как буду отдавать, пока не знаю. Об этом я подумаю завтра. Я бы взяла заказы в интернете на арты и облоги, но в таком ужасном состоянии вряд ли нарисую что-то стоящее. Творить сейчас не могу. А ронять репутацию артера не хочу, я ее два года выстраивала. Булькает эсэмэс от Анжелы «Ярочка, прости. Муж успокоился. Уехал с дочкой к маме. Привози детей». Анжела – мой лучик света в любой безвыходной ситуации. Отвожу малышей к ней. Еду в родительский дом. Последняя ночь, когда мы можем побыть с папой вместе. Сажусь подле него на табуретку. – Папочка, – неуверенно кладу ладонь на деревянную перекладину, разделяющую мир мертвых и живых. – Зачем ты ушел? Почему? Ведь я сделала всё возможное, чтобы ты жил, выздоравливал. А ты ушел, не дожив до пятидесяти. Так рано… Время замирает, откатывается на девять лет назад. Папа сидит на кухне. Призрачный взгляд упал в пустую тарелку. – Это старший Воронцов и его дружок пустили мой бизнес под откос!.. Они подстроили так, что я подписал контракты с фальшивыми подрядчиками. В результате мои деньги осели в их карманах. Когда я понял подставу, было поздно. Те скрылись в оффшорах. – Деньги застройщиков – простых людей тоже утекли? – спрашивает мама. – Нет. Слава Богу. Деньги лежали на специальном счете в банке. Людям вернули. На зарплату сотрудникам я взял кредит в банке, заложив наше имущество. Тяжело вздохнул. – Наша семья осталась ни с чем. Обесцененные акции моего детища выкупил старший Воронцов через подставную фирму. Нервно кусаю губы. – Яра, ты ведь понимаешь, что Воронцовы лишили тебя квартиры, дома, достатка?.. – папа поднимает на меня злые глаза. – Папочка, – кладу голову ему на плечо. – Я переведусь на заочное, пойду работать. Мы снова поднимемся. Егор Воронцов нам поможет. Он мой будущий муж, и он не такой как его отец. – Ярочка, – отец гладит меня по голове, – Ты должна выбрать, на чьей ты стороне? – в голосе стальные нотки. – Иначе это предательство, – впервые голос подает мать. До меня только сейчас доходит, что семья Воронцовых вмиг превратилась в злейших врагов. Обливаюсь слезами: – Папа, папа! Как я могу выбрать? Я люблю и тебя, и Егора. – Дочка, вставай, – люди пришли. Мама тревожно толкает в плечо. Открываю глаза, поправляю на голове черный платок. Окидываю невидящим взглядом соседей, забивших комнату. В руках горят свечи, местный батюшка читает молитву. – Ненавижу тебя Воронцов! Ненавижу… Никогда не прощу. Глава 16 Неделю спустя