Глава 18 Ответы и вопросы Полетье – самое мое любимое время года. Еще тепло, а днем даже и жарко, но нет того удушающего зноя, что наваливается на город в первые летние месяцы. Ночи становятся заметно более холодными, но все же не настолько, как осенью, а небо – высоким и поразительно звездным. Впрочем, в городе неба толком не разглядеть… Лениво размышляя на вечную тему мудрости природы, я ехала одной из центральных улиц Заречья. Попутно я соображала, заехать ли самой в лавку или все-таки послать Риму. С одной стороны, вроде бы мне не к лицу самой покупать продукты к ужину, а с другой – если отправить за покупками Риму, то ужина я вообще не дождусь: она из самых благих побуждений отправится на рынок, где можно торговаться, а в результате надолго завязнет в городе. Тут я вспомнила, что давно собиралась заказать себе новые сапоги, и решила, что все-таки сверну на соседнюю улочку, раз уж меня занесло в эти места. Но ни к сапожнику, ни в мясную лавку попасть мне не удалось, потому что, проезжая улицей, где разместились заведения торговцев всяким барахлом, кое они усердно выдавали за антиквариат, я вдруг заметила поразительно знакомую фигуру. Сперва я решила, будто обозналась, но тут же убедилась – зрение меня не обманывает. Упускать такой случай – а когда еще представится другой, если вообще представится! – я не собиралась, поэтому гаркнула на всю улицу: – Господин Гарреш! – Госпожа Нарен? – обернулся тот, к кому я обращалась, и я с радостью удостоверилась, что это и в самом деле он. – Рад вас видеть. – Вы даже не представляете, как я рада вас видеть! – искренне сказала я, спешиваясь и беря свою кобылу под уздцы. – Будь я лет на двести помоложе, – усмехнулся Гарреш, – я не оставил бы эти слова без внимания, госпожа Нарен! Я улыбнулась в ответ и пошла рядом с Гаррешем, ведя лошадь в поводу. – Какими судьбами снова в Арастене? – спросила я. – Я здесь регулярно бываю, – пожал плечами Гарреш. Одет он был неброско, добротно и удобно: то ли средней руки купец, то ли просто бывалый путешественник. – Покупаю что-нибудь для своей… хм-м… коллекции. – И, я думаю, вам нелишне будет знать, что на уме у людей? – спросила я. – Вы совершенно правы, – безмятежно ответил Гарреш. – Но это ведь не преступление, госпожа Нарен, согласитесь? Я лишь слушаю, что рассказывают люди, а рассказывают они много и охотно… – Помилуйте, господин Гарреш, – рассмеялась я, – разве я в чем-то вас обвиняю? Напротив, эта ваша привычка пришлась как нельзя кстати. Не встреть я вас случайно, даже не представляю, как бы мне удалось вас разыскать! – Вы хотели меня видеть, госпожа Нарен? – спросил Гарреш, скупо улыбнувшись. При виде этой улыбки любые сомнения в истинной природе Гарреша исчезали без следа – люди так улыбаться не могут. Я, к сожалению, не смогу описать, что же такого особенного было в этой улыбке, но – было, поверьте мне на слово. – Зачем же? – Я хотела поблагодарить вас за ваш подарок, – медленно сказала я, перебирая в пальцах повод. – Он пришелся как нельзя кстати в одной моей… хм… деловой поездке. – Я рад, – коротко ответил Гарреш. – Еще я хотела бы задать вам несколько вопросов, – продолжила я. – Если вы, конечно, согласитесь уделить мне немного времени. – Я никуда особенно не тороплюсь, – сказал Гарреш. – Но мне кажется, госпожа Нарен, что не стоит беседовать посреди улицы, привлекая всеобщее внимание. Тем более что вас, похоже, неплохо здесь знают. – Да, вы правы, – вздохнула я. – Тогда, может быть, отправимся ко мне? Гарреш не отказался, и оставшийся до моего дома путь мы проделали достаточно быстро, обмениваясь лишь малозначащими замечаниями. Говорить о делах, тем более о делах подобного рода, на улице было и в самом деле несколько необдуманно. – Так о чем же вы хотели меня спросить? – поинтересовался Гарреш, когда мы расположились в моем кабинете, а я разлила по бокалам вино. – Превосходное вино, госпожа Нарен, лучшего не сыскать и в королевских погребах! – Оно как раз оттуда родом, – пояснила я. Его величество решил сделать мне подарок к зимнему празднику, несколько запоздалый, но жаловаться я и не подумала: дождаться от Арнелия такой милости – это дорогого стоило. – Господин Гарреш, скажите честно: вы знали, что со мной случится, и специально подарили мне ту вещицу, чем бы она ни была на самом деле? – Если бы, госпожа Нарен, я умел заглядывать в будущее, – невесело усмехнулся Гарреш, – поверьте, очень многих несчастий удалось бы избежать. Логично, если бы драконы в самом деле четко умели провидеть будущее, вряд ли бы Гарреш позволил своему сыну так нелепо погибнуть. Но все же… – У меня было всего лишь предчувствие, – медленно проговорил Гарреш. – А нас, госпожа Нарен, с детства учат, что? таким предчувствиям нужно доверять и слушаться их безоговорочно. Нет, я не знал, что именно с вами случится и когда, я только чувствовал, что однажды эта вещица может сослужить вам хорошую службу. Только поэтому я отдал ее вам. – Если бы вы не послушались своего предчувствия, господин Гарреш, – с чувством сказала я, – плохо пришлось бы не мне одной. – Вот как? – Гарреш взглянул на меня с неподдельным любопытством. – Расскажете? – Разумеется, господин Гарреш, – вздохнула я. Признаться, я рассчитывала узнать побольше и о том древнем божестве, и о драконьих предчувствиях, и если для этого придется сперва самой поделиться впечатлениями, то я готова делать это всю ночь напролет! – Прошу вас, без «господина», – произнес Гарреш. – Это звучит слишком… по-человечески. Тем более, Гарреш – это имя, а не фамилия. – Хорошо, – легко согласилась я. – Тогда и вы называйте меня Флоссией. – Договорились, – кивнул Гарреш. – Итак, Флоссия, что же с вами произошло и чем вам помог мой скромный дар? Я начала рассказ, и чем дальше заходило мое повествование, тем более обеспокоенным делалось лицо Гарреша. Под конец, правда, он немного расслабился, но все равно видно было, что своей историей я немало его встревожила. – Вижу, предчувствие меня и в самом деле не обмануло, – сказал он, когда я закончила говорить. – Но такого я даже предположить не мог… – Вот как? – Я взяла со стола свой бокал. – Гарреш, а теперь мне хотелось бы послушать вас. Что такое вы мне подарили? Что это была за тварь? Что собой представляет Лес? Если вы скажете, что ничего об этом не знаете, я вам не поверю! – И правильно сделаете… – Гарреш поудобнее устроился в кресле и налил себе еще вина. Меня внезапно посетила неуместная мысль: я до сих пор никогда не видела вблизи живого дракона в его естественном обличье. Может, попросить Гарреша обернуться? Нет, что за глупости, право слово! Он, возможно, не откажет, но, во-первых, дом разнесет в щепки, а во-вторых, соседей поголовно удар хватит! Пес с ними, с соседями, а вот дом жалко… – Давайте начнем с того, что попроще, – произнес Гарреш. – Хотя ничего простого в этой истории, кажется, и нет… С нашими предчувствиями мы вроде бы разобрались, не так ли, Флоссия? – Кажется, я поняла, – кивнула я. – Если что-то, назовем его, к примеру, внутренним голосом, кричит вам, что нужно, допустим, отдать некий артефакт знакомому магу или сделать иное в этом роде, его необходимо послушаться. – Совершенно верно, – сказал Гарреш. – В противном случае события могут начать развиваться по худшему из возможных вариантов. Поскольку все мы в этом неоднократно убеждались, то желающих идти наперекор своим предчувствиям можно сыскать разве только среди самой зеленой молодежи. – А что это был за камешек? – спросила я нетерпеливо. – Камешек? – Гарреш неожиданно рассмеялся. Смех его казался еще более нечеловеческим, чем улыбка, так что даже мне стало немного не по себе, а я ведь достаточно повидала на своем веку… – Впрочем, откуда вам знать… Это, Флоссия, был не камешек. Это своего рода кокон, в котором спит некая нематериальная сущность. Когда вы швырнули его на алтарь той твари, где бушевал энергетический вихрь, кокон, естественно, разрушился, а существо проснулось. Последствия вы имели удовольствие наблюдать своими глазами. – Весьма сомнительное удовольствие! – хмыкнула я. – И что же это за существо? Вы хотите сказать, что достаточно долгое время я таскала на шее нечто, способное остановить древнее божество? – Это совершенно безопасно, – отмахнулся Гарреш. – Чтобы разрушить кокон, нужен неимоверной силы энергетический поток. Такой, как при пробуждении той твари – я все же не стал бы именовать ее божеством. Что касается самого существа… – Гарреш замялся, словно бы подыскивая слова. Я, как тут же выяснилось, была недалека от истины. – Мне сложно объяснить это на вашем языке, Флоссия. Некоторые наши понятия непереводимы, к моему большому сожалению. – Вы все-таки попытайтесь, – попросила я. – Если в двух словах, то это, как я уже сказал, неразумная бестелесная сущность, обладающая огромным разрушительным потенциалом, – подумав, произнес Гарреш. – Все, что она может сделать, освободившись от кокона, – это уничтожить того, кто первым ей подвернется. В данном случае это была пробуждающаяся древняя тварь. – И куда потом подевалась эта… сущность? – подозрительно спросила я. – Не хотите же вы сказать, что она теперь неуправляемо носится по тамошней округе? – Нет, конечно, – ответил Гарреш. – Основной недостаток этого существа, – а может быть, как раз достоинство, – это, как я уже сказал, отсутствие даже зачатков разума. Оно уничтожает противника и при этом полностью истощает себя. И тут же гибнет, конечно. Так что не волнуйтесь, Лесу и его обитателям эта сущность не угрожает. – Вы сказали – «оружие»? – насторожилась я. – Это ваше изобретение? – Нет. – Гаррешу явно не хотелось говорить об этом, но, видимо, он решил, что начав, нужно договаривать до конца. – Это человеческая придумка. – Я никогда о таком не слышала, – призналась я. – Вы и не могли об этом слышать, – по-прежнему невесело ответил Гарреш. – Это было слишком давно. А подобных… коконов сохранилось всего ничего, один случайно оказался в нашей семейной сокровищнице, теперь сложно сказать, каким образом. Я призадумалась. Оружие такой разрушительной силы – старинное человеческое изобретение? Если это однажды было сделано, а затем знание оказалось утрачено, то почему никто до сих пор не повторил этого, как случалось со многими другими боевыми приемами и заклинаниями? Неужто не додумались? Кто знает… У магов древности в арсенале имелось много такого, о чем лучше не вспоминать, если уж говорить честно. Но меня больше интересовал другой вопрос. – Гарреш, если вы говорите, что вскрыть кокон может только невероятной силы энергетический поток, – а я ведь была там, я видела, какой именно! – то, надо думать, запечатать его можно с помощью не меньшей силы, не так ли? Но ни один из ныне действующих магов не выдаст такого импульса, если только они будут работать сообща, но и в этом случае сомневаюсь! – Вы сами ответили на свой вопрос, Флоссия, – произнес Гарреш. – Вы сказали «из ныне действующих магов», верно? – Ах да… – Я потерла переносицу. О том, что мы, нынешнее поколение, в подметки не годимся тем магам, что способны были, если судить по легендам, двигать горы и поворачивать реки вспять одним взглядом (и зачем это проделывать, скажите на милость?), я слышала неоднократно. Хорошо. История обрела некоторую ясность. Из всего вышеизложенного я могла сделать только один вывод: мне невероятно повезло в том, что я, во-первых, повстречала Гарреша, а во-вторых, он отдал мне этот самый завалявшийся в его сокровищнице с незапамятных времен «кокон». В противном случае от меня осталось бы мокрое пятно на скалах, а что произошло бы с остальным миром… Боюсь, после моей кончины меня бы это уже не волновало. – Флоссия, простите меня за эти слова, – произнес Гарреш, – но, с моей точки зрения, тот факт, что у людей не осталось чересчур сильных магов, не может не радовать. – Я вас прекрасно понимаю, – усмехнулась я, – так что можете не извиняться. Даже и сейчас хороший боевой маг вполне может потягаться с драконом один на один. Что же вытворяли наши предки, способные на все те воспетые в легендах подвиги (а именно: поворот рек, передвигание гор с места на место и прочие бессмысленные деяния), даже представить страшно. Удивительно, что драконы вообще ухитрились выжить в таких чудовищных условиях! – Благодарю, Флоссия, – вздохнул Гарреш. – Но, увы, у любой монеты две стороны. Сильных магов не осталось, и перед чем-нибудь вроде вашей твари из Леса люди совершенно беззащитны, просто потому что не понимают, с чем столкнулись и как с этим бороться. – О да… – хмыкнула я. – А любопытно все же, куда все делось. Я слышала, это связывают с тем, что магия постепенно иссякает… – Магия не может иссякнуть, – рассмеялся Гарреш, будто я сказала нечто невозможно смешное. – Это ведь неотъемлемая часть нашего мира. Нет, Флоссия, разговоры о том, что она иссякает, – это байки для обывателей, не более того. – Вот как? – приподняла я бровь. Это уже было интересно! – Но если так, как объяснить тот факт, что каждое последующее поколение магов, за редким исключением, слабее предыдущего? – А кто сказал вам, Флоссия, что это следующее поколение в самом деле слабее? – поинтересовался Гарреш. – Каким образом можно измерить способности ваших магов? И, кстати, что вы скажете о потомственных магах? – Могу сказать лишь то, что знаю: магические способности передаются по наследству, иногда дети оказываются сильнее родителей, – ответила я. – Но ведь беда в том, что дети у магов рождаются не так уж часто. К чему вы клоните, Гарреш, скажите прямо! Гарреш сдержанно усмехнулся. Похоже, моя нетерпеливость его забавляла. – Я ведь уже сказал, Флоссия, – произнес он, – задайтесь вопросом: кто определяет, что молодые маги слабее своих предшественников? Кто и как?