– Так и задумано, – ответил Мэйкон. С важным видом Роза кивнула. В семье только она считала путеводители Мэйкона настоящей литературой. В алфавитном порядке они стояли на стеллаже в ее спальне. После обеда Роза прекращала работать и смотрела свою любимую мыльную оперу. Мэйкон этого не понимал. Зачем тратить время на подобную чушь? – Там есть одна обворожительная злодейка, – объясняла Роза. – В жизни и так полно злодеев, – говорил Мэйкон. – Да, но не обворожительных. – Уж это точно. – Тут, понимаешь, все как на ладони. Сразу ясно, кому нельзя доверять. Роза смотрела сериал и вслух общалась с персонажами. В столовой Мэйкон слышал ее голос. – На кой ляд ты ему сдалась, милашка, – говорила Роза в абсолютно несвойственной ей манере. – Погоди, сама все поймешь. Ха-ха! Пошла реклама, но сестра завороженно пялилась в экран. Мэйкон работал над главой «Попытка поспать в Англии» и вяло долбил по клавишам. Звякнул дверной звонок, но Роза не откликнулась. Эдвард зашелся лаем, царапнул дверь, подбежал к Мэйкону и кинулся обратно в прихожую. – Роза! – крикнул Мэйкон. Ответа не было. Наконец Мэйкон встал, подвесился на костыли и, стараясь не шуметь, поскакал к двери. Взгляд сквозь тюлевую занавеску сообщил, что это не Сара. Мэйкон приоткрыл дверь и высунул голову: – Да? Приехал его сосед Гарнер Болт, костлявый тщедушный старикашка, сколотивший состояние на чистящих средствах. Он увидел Мэйкона, и все морщины на его подвижном заостренном лице загнулись кверху. – Вот вы где! – Из-за лая вконец обезумевшего Эдварда его было почти не слышно. – В чем дело, Гарнер? – спросил Мэйкон. – Мы испугались, что вы померли. – Вот как? Мэйкон цапнул Эдварда за ошейник, но промазал. – На лужайке куча газет, под дверью почта – уж не знали, что и думать. – Да, я хотел послать сестру забрать корреспонденцию. Я, понимаете ли, ногу сломал. – Ох ты, как же это? – Долгая история. – Мэйкон неохотно отступил в сторону: – Ну ладно, входите. Гарнер снял бейсболку с логотипом «Краски Шервин-Уильямс». Он был в коричневом пиджаке, от старости залоснившемся, и комбинезоне, на ляжках вытертом до белизны. Гарнер перешагнул порог, шарахнулся от собаки и закрыл дверь. Теперь Эдвард заскулил. – У меня машина забита вашей почтой, – сказал Гарнер. – Бренда говорит, отвези его сестре и справься о нем. И подруге вашей я обещал разузнать. – Какой подруге? – Дамочке в бриджах. – Не знаю никакой дамочки в бриджах, – сказал Мэйкон. Он даже не знал, что бриджи еще существуют. – Она стояла на вашем крыльце, дергала дверную ручку и кричала: «Мэйкон, вы дома?» Такая худышка, лохматая. Лет двадцати пяти, где-то так. – Не представляю, кто это. – Ладони этак ширмочкой сделала и зырила сквозь стекло. – Кто же это мог быть? – Чуть не сковырнулась с крыльца, пока спускалась на высоченных каблучищах. – Собачница! – догадался Мэйкон. – Господи! – Молодуха, да? – Я с ней едва знаком. – Прошла к черному ходу и опять зовет: Мэйкон, Мэйкон! – Я ее видел-то два раза. – Это она сказала мне про воротца. – Про что? – Ну, воротца у подвала, где все стекла побиты. Осень придет, включится отопление. Расход тепла и прочего. – А, да. Наверное. – Мы подумали, к вам воры залезли или еще что. Мэйкон провел его в столовую. – Понимаете, как вышло: я сломал ногу и решил пожить у родных, пока не оправлюсь. – Мы не видели «скорой» и ничего такого. – Я позвонил сестре. – Она у вас врач? – Нет, чтоб приехала и отвезла меня в травмпункт. – Когда Бренда оступилась на лестнице и сломала бедро, она вызвала «скорую», – сказал Гарнер. – А я вот вызвал сестру. – Нет, Бренда вызвала «скорую». Разговор, похоже, забуксовал. – Я думаю, надо уведомить почту насчет моей корреспонденции, – вырулил Мэйкон, опускаясь в кресло. Гарнер подтянул к себе другое кресло и сел в него, не расставаясь с бейсболкой. – Я и дальше могу привозить вам письма, – сказал он. – Да нет, Роза сходит на почту. Господи, там же, наверное, всяких счетов скопилось… – А то мне совсем нетрудно. – Спасибо, не нужно. – А то давайте. – По правде, я не уверен, что вернусь домой, – сказал Мэйкон. Мысль эта пришла только сейчас. Он аккуратно сложил костыли, словно хаси, и положил их на пол возле кресла. – Возможно, буду жить здесь с родными. – Бросите такой славный домик? – Для одного он вроде как великоват. Гарнер нахмурился, разглядывая бейсболку. Потом ее надел, но передумал и опять снял. – Знаете, – сказал он, – когда мы с Брендой только поженились, у нас была не жизнь, а кошмар. Чистый кошмар. Мы друг друга не выносили, и я даже не знаю, как это мы не разбежались. – Но мы-то не новобрачные. Двадцать лет прожили. – Однажды мы почти весь год не разговаривали, – продолжил Гарнер. – С января по август тридцать пятого. С Нового года до моего отпуска. Ни словечка не сказали. – Да ну? – заинтересовался Мэйкон. – Даже «передай соль» или «открой окно»?