Носов немного помолчал. — Думал, конечно, над этим. Ума не приложу, кому понадобилась их жизнь. Нет, никого не подозреваю. Да и угрожать нам никто не угрожал. — Скажите, вещи, ценности, документы все на месте? — Да, все на месте. Нет только моего удостоверения на право управления автомашиной. Хорошо помню, что оно в комнате на столе лежало. Перед отъездом к родителям туда положил. — А с какой целью к родителям ездили? — Я к ним вот уже несколько дней собирался. Просто хотел навестить. Я же говорил, что об этом знали и Валя, и ее родители, даже соседи из второй и третьей квартиры. — В какое время вы уехали? — В одиннадцать часов. Хотел раньше уехать. Как раз в десять ноль-ноль автобус на Борисов отправлялся, и я договорился с женой, что она отпросится с работы, проводит меня. Ждал, ждал, а она не пришла. Я даже не стал завтракать. Ровно в одиннадцать вышел из квартиры и на попутной машине уехал. — Хозяйка квартиры была, когда вы уходили? — Нет, она на базар ушла. Ее тоже не дождался. — В Борисове долго были? — Нет, не очень. Немного посидел. Взял детскую машину для дочери. Леночка еще летом, когда мы там гостили, оставила. И уехал. — На автобусе? — Нет, опять на попутной машине. — В какое время приехали? — Вы же, наверное, знаете? Приехав в Минск, я сразу не пошел домой, направился к товарищу — Виктору Василевскому. Распили с ним бутылку водки. Я немножко опьянел. Возвращаться в таком виде домой было неудобно. Поэтому я попросил Виктора, чтобы он проводил. Подходим к дому, смотрим — милиция. Я даже и не подумал, к чему это все... Игнатович больше не стал задерживать Носова. Ведь ему еще необходимо было заниматься похоронами. И тот ушел. Олег Иванович взглянул на притихшего Ветрова. — Ну, что задумался? — Есть над чем задуматься, — ответил Ветров. — Какие версии у тебя? — Пока их несколько, Олег Иванович. Игнатович взял чистый лист бумаги, ручку. — Итак, первая версия. Ветров ответил: — Убийство могли совершить воры, застигнутые в квартире женщинами. — Версия вторая? — Убийство могли совершить лица, которые заранее знали намеченные ими жертвы. Ветров подсел ближе к столу, задумался на мгновение и уточнил: — В подтверждение первой версии говорит то, что, во-первых, в этом месяце совершен ряд краж из квартир в дневное время. Воры, проникая в квартиры, устраивали там настоящие погромы в поисках денег. Во-вторых, с одной стороны — это пропажа удостоверения на право управления автомашиной, а с другой — к нам обратился гражданин Орловский с заявлением об угоне автомашины, что стояла в гараже недалеко от дома, где произошло убийство. Возможно, здесь есть связь между удостоверением и угоном машины или же удостоверением и угонщиком транспорта со стоянок нашего района. Этот угонщик пока тоже неизвестен. — Да, ты, пожалуй, прав. Но что у нас против этой версии? — спросил Олег Иванович и сам ответил: — Воры не взяли никаких вещей, никаких ценностей. Вспомни, как искусно они нашли в последней квартире деньги, спрятанные в большом шкафу. Здесь же деньги лежали почти в таком же шкафу и, по сути дела, точно так же были спрятаны. Меня очень смущает то обстоятельство, что, как говорит судебно-медицинский эксперт, убийство совершено гантелью. А гантели находились в комнате Носовых. Одну из них преступник мыл, но все-таки капли крови остались. В связи с этим непонятны действия преступников. Ведь нужно было время, чтобы найти гантель, совершить убийство, затем по странным причинам мыть гантель водой и положить ее на место. Тебя это обстоятельство не смущает? — Очень смущает. Поэтому мы изъяли из двери замок и отправили на экспертизу. А с гантелью — темная ночь. Ведь преступнику, наверное, нет абсолютно никакого дела до этой гантели. Есть ли смысл тратить время, чтобы смывать с нее кровь, а потом класть на прежнее место? Тем более, если судить по обстановке в квартире, размещению вещей, преступник очень торопился. — Хорошо. Давай посмотрим, какие доводы говорят в пользу того, что к убийству причастен кто-либо из родственников или знакомых. Во-первых, положение тел убитых. Хозяйку смерть застала, когда она не чувствовала, не замечала опасности, спокойно вязала. То, что она была убита первой, нет сомнений. Значит, или преступник уже находился в квартире, или проник туда позже бесшумно. Таким образом, напрашивается вывод: дверь была не заперта. Но это опровергается показаниями родственников и соседей погибших. Хозяйка квартиры никогда не оставляла дверь открытой, да и сама дверь, когда ее открывают, скрипит. Неясно еще и как вошла Носова в квартиру. Ее мать сообщает, что минут десять-пятнадцать двенадцатого она встретила свою дочь, когда та шла домой с сумкой, в которой были молоко и кефир. Таня рассказала, что отпросилась с работы, так как ее муж попросил проводить его. Но она боялась, что опоздала и что Евгений уже уехал. Далее мать Носовой рассказывает, что они вместе вошли в подъезд. Таня достала ключ, но открыть дверь не смогла: она оказалась запертой изнутри. Таня позвонила, но никто не открывал. Тогда она с матерью вышла во двор и постучала в окно. Мать Тани утверждает, что в окне кто-то чуть-чуть отодвинул занавеску, но кто — она не заметила. Они вместе вошли в подъезд. Таня осталась у двери, а мать начала подниматься на второй этаж. Она слышала, как открылась дверь и Таня спокойным голосом с кем-то заговорила. Вот теперь, Игорь Николаевич, давай разберемся в этом. Во-первых, мог ли преступник или преступники незаметно проникнуть в квартиру и, дождавшись ухода Носова и прихода сначала хозяйки квартиры Горанской, а затем Носовой, убить их? Это почти невозможно. Носов говорит, что был дома до одиннадцати часов. Значит, у преступников было десять-пятнадцать минут. Но Горанская уже сидела в кресле и вязала. Следовательно, она могла прийти домой, снять пальто и сесть вязать только в течение этих десяти-пятнадцати минут. Маловероятно, что преступник или преступники могли опередить ее. Ветров в задумчивости произнес: — Как сказали соседи и родственники, Носов действительно говорил, что поедет в Борисов. Но, Олег Иванович, это же самое обычное дело, и раньше о таких поездках он никому не говорил. Жена его тоже никогда не провожала. Тем более что ехал он с пустыми руками. Зачем нужно было отрывать ее от работы? Игнатович согласно кивнул головой: — Да, Игорь Николаевич, все это надо самым тщательным образом проверить. Причем нужно быть очень осторожным. Ведь подозревать его у нас нет оснований. Тем не менее я хочу, чтобы вторую версию отработал именно ты. — Понял, Олег Иванович. А кто проверит первую версию? — Ее будет проверять Тростник. Я послал людей побеседовать с соседями и жильцами близлежащих домов, а также опросить детей, которые могли играть недалеко от места происшествия. Публика эта наблюдательная, все примечает. Кроме того, наши товарищи побывают на работе у погибших, а к Носову вы сами загляните. Но только еще раз прошу: будьте осторожны, ведь у человека горе. Ветров пришел за час до похорон Носовой и Горанской. Народу было много: с работы, родственники, соседи. Люди, потрясенные несчастьем, даже находясь во дворе дома, разговаривали между собой мало и вполголоса. Ветрову уже не раз приходилось видеть человеческое горе, однако и он был удручен и подавлен. Его поражала жестокость, бессмысленность содеянного. «Кто же они — эти изверги, не пожалевшие ни в чем не повинных людей? Кто отнял у пятилетнего ребенка самое дорогое — мать?» Лейтенант вглядывался в скорбные лица, прислушивался к негромким разговорам и все больше понимал, что здесь собрались люди, действительно подавленные горем, искренне сочувствующие близким покойных. Ветров вошел в квартиру Носовых. Два гроба, утопая в цветах, стоят рядышком на середине комнаты. У окна сидит муж Тани, держа на коленях дочь Леночку. Девочка все еще не может понять, почему лежат мама, тетя, почему собралось так много людей с красными от слез глазами, почему плачут папа, сидящие рядом бабушка и дедушка. Ей кажется, что это временно, что сейчас все пройдет, встанут мама, тетя, все будет, как и раньше. Леночка слезла с колен папы, подошла к гробу, трогает мамино лицо. Какая-то женщина громко заплакала, подхватила девочку, унесла ее из комнаты. Носов встал и вышел за ними. В квартиру вошла большая группа людей. Появились венки, цветы. Стало совсем тесно. Игорь вышел во двор. Здесь людей прибавилось еще больше. Прибыли музыканты. Они деловито возились со своими инструментами. В душе Ветрова с новой силой росло возмущение: «Кто мог погубить этих женщин?» И ответить на этот вопрос должен был он — инспектор уголовного розыска лейтенант Ветров. Зазвучала траурная музыка. Из подъезда начали выносить покойных. Громче заплакали, запричитали женщины. Ветров решил побывать и на кладбище. Вместе с другими людьми он сел в один из автобусов, стоявших около дома. На кладбище длинная процессия шла по аллее. Лейтенант прошел вперед. И то, что он увидел, надолго останется в его памяти. Прямо за гробом шли двое: пятилетнюю девочку за руку вел мальчуган, должно быть, ученик первого-второго класса. Ветров уже знал, что это двоюродный братик Леночки. Она немного отставала, и брат старался помочь ей двигаться быстрее. За ними шли Носов, родители Тани, потом все остальные. Началась церемония прощания. Ветров внимательно всматривался в людей. У всех на лицах неподдельная скорбь и печаль. «Нет, вряд ли пришел сюда тот, кто совершил преступление», — думал инспектор. Он по опыту знал, что убийца иногда приходит на похороны своей жертвы. И делается это, во-первых, для того, чтобы не вызвать у знакомых и родственников недоуменных вопросов, почему он отсутствовал, во-вторых, чтобы слышать разговоры, предположения о том, кто мог совершить преступление. И, в-третьих, получить как можно больше информации о деятельности работников уголовного розыска, о тех, кто непосредственно занимается раскрытием преступления. Но сегодня человека, который мог заинтересовать Ветрова, на кладбище не было, и поэтому сразу же после похорон лейтенант поехал в райотдел... Тростнику не повезло. Версия о том, что убийство мог совершить человек, похитивший автомашину Орловского, лопнула как мыльный пузырь. Во время первой же встречи с Орловским Тростник пришел к выводу, что здесь что-то не так. А тут еще из госавтоинспекции поступило сообщение: вчера на улице Розы Люксембург был замечен «Москвич», виляющий из стороны в сторону. Работники ГАИ заподозрили, что за рулем сидит пьяный водитель, и начали преследовать машину. Оставалось преодолеть метров четыреста, как «Москвич» завернул за угол. Мотоцикл с работниками ГАИ — за ним, а он уже стоит с раскрытой дверцей, и за рулем — никого. Машину пришлось доставлять в ГАИ. По картотеке был установлен ее владелец. Поехали к нему — нет дома. Оставили записку, чтобы явился в ГАИ. А вскоре поступил сигнал об угоне этой же машины. Тростнику не составляло большого труда изобличить Орловского в ложном заявлении. Быстро проведенная экспертиза показала, что замок от гаража посторонним ключом или предметом не открывался. Кроме этого, эксперты обнаружили у самого Орловского остаточное алкогольное опьянение. Значит, в день угона автомашины он был пьян. Тростник проверил, где и с кем пил Орловский, и уже к вечеру предложил ему выкладывать все начистоту. После небольшого колебания тот рассказал правду. Оказалось, он выпил с друзьями, а затем сел в свою машину и поехал к знакомой. Но на улице Розы Люксембург «Москвич» попал в поле зрения работников госавтоинспекции. Вот и пришлось Орловскому бросить свою машину за углом и бежать дворами подальше от нее. Затем, чтобы избежать наказания, он и заявил об угоне... Тростник, передав материалы в следственное отделение для привлечения владельца «Москвича» за ложное заявление к уголовной ответственности, продолжил розыск истинных угонщиков, чтобы проверить, не причастны ли они к убийству, а по возможности раскрыть обстоятельства неоднократных угонов транспорта, совершенных в последнее время на территории района. Ветров сразу же, как только приехал в Борисов, зашел в отдел милиции, но здесь никто не мог ничего сказать предосудительного о родителях Носова. Начальник отдела посоветовал ему встретиться с бывшим участковым инспектором Савушкиным, который раньше обслуживал участок, где проживают Носовы. Савушкин недавно вышел на пенсию и сейчас находился дома. Ветров быстро отыскал небольшой деревянный домик. Хозяин сидел на кухне и ремонтировал детский велосипед. Рядом крутился мальчуган лет трех-четырех. Савушкин, чуть-чуть прихрамывая на правую ногу, вышел навстречу Ветрову, лейтенант, представившись, сказал: — Мне посоветовал обратиться к вам за помощью начальник отдела Леонтьев. Савушкин предложил Ветрову снять пальто, пригласил в небольшую уютную комнату. Он дождался, пока гость присядет на стул, пристроился на диване и спросил: — Что это Иван Арсентьевич вспомнил обо мне? — Как мне показалось, он вас постоянно помнит. А здесь дело. Вы помните Носовых? — Носовых? Конечно, помню. — А их сына Евгения? — Тоже хорошо помню. С ним пришлось немало повозиться. — Вот вы, Алексей Порфирьевич, и расскажите о нем. — Что здесь рассказывать. Хлопец в детстве паршивый был. Любил похулиганить. Помню, как-то однажды, по-моему, он тогда уже в девятом классе учился, вместе со своим дружком Левиным во двор одного дома заглянул. Вы как раз проходили мимо этого дома, рядом с моим на углу стоит... Оба были пьяными. Начали вызывать знакомую девушку. Но та, увидев их в таком состоянии, не вышла. Тогда Носов и Левин завернули во двор, поймали кота и давай им в присутствии ребятишек в футбол гонять. В общем, убили кота, затащили в подъезд, измазали кровью стены, двери и окровавленным животным на стене имя девушки написали. Жильцы дома поймали хулиганов и, не окажись я там случайно, всыпали бы им по первое число. Носова хотели было в колонию направить. Но родители, да и он сам, упросили оставить его в школе. Правда, с возрастом он стал потише. Но я не верю ему. Он просто похитрее стал. После армии остался жить в Минске, женился. Родители говорили, что вроде все у него хорошо. Ну, если это так, то дай бог. Его же дружка, Левина, судили за хулиганство. Потом он снова совершил преступление — ограбил женщину — и сейчас в тюрьме... А что это вас Носов заинтересовал?