Сам сеанс был закончен. Пациентка В, которая ценит свою частную жизнь, но не чересчур, собиралась выйти из моего дома на улицу. По пути она столкнулась (и я имею в виду физически столкнулась) с посетителем-мужчиной, который заходил в дом. Этот парень здесь частый гость, он ухажер моей дочери, и после того, как он принес свои извинения, он посмотрел ей прямо в лицо, и его осенило. «О, [пациентка В]!» – воскликнул он, прежде чем пробормотать список театральных постановок, в которых она участвовала. Этот парень не имеет представления о такте, и такое выступление могло бы легко превратить менее уравновешенного пациента в желе. Но пациентка В весьма рассеянно – и даже холодно – одобрила такое поведение. Она вежливо, но без особого энтузиазма поблагодарила его, после чего извинилась и вызвала такси. Пока ухажер моей дочери стоял в недоумении, пациентка В незаметно удалилась. Но что мне показалось интересным в этой маленькой встрече, так это то, что у мужчины к жилету были прикреплены золотые часы с брелоком – показное жеманство, гарантированно привлекающее внимание. Однако когда пациентка В села в такси, я увидел, что мой гость по-прежнему с часами. Это поднимает интересные вопросы о границах любви пациентки В к золоту. Почему она взяла зажигалку (когда ее уже почти поймали на воровстве), а не часы? Возможно, это связано с явным восхищением парня и его познаниях в области ее выступлений на лондонской сцене? Какова связь между ее карьерой и воровством? Этот вопрос требует дальнейшего изучения». Но, конечно, Рис не дожил до того, чтобы его изучить. Было уже поздно. Спектор на мгновение закрыл глаза и прислушался к потрескиванию камина. Ему предстояло еще многое прочитать: он даже не добрался до «Пациента С». Но ему почему-то казалось, что он лишь ходит вокруг да около. Что разгадка убийства доктора лежит в другой плоскости. Он решил, что сон – лучший выход для него в данный момент. Утром доктор все равно будет мертв. Картина также не будет обнаружена. А тайны запертого кабинета останутся такими же непроницаемыми, как и прежде. Глава X. Краткий экскурс в проблему запертой комнаты Понедельник, 14 сентября 1936 года По пути к Спектору на следующее утро Флинт заехал в Блумсбери, где находился офис издателя Клода Уивера, Ральфа Твиди. Ему не нужно было назначать встречу: одного упоминания об убийстве было достаточно, чтобы попасть в комнату уважаемого издателя. Парень оказался моложе, чем ожидал Флинт. Его лицо было гладким. Человек, который не имеет собственных заслуг, подумал Флинт. Избалованный ребенок, как Маркус Боуман. – Один из ваших авторов – человек по имени Клод Уивер, верно? Издатель чиркнул спичкой и зажег кончик сигары: – Верно. Клод – один из лучших в своем деле. Вы знакомы с его творчеством, не так ли? – Боюсь, что нет. Но не волнуйтесь, мой вопрос не об этом. – Нет? – Твиди снова сел, зажав сигару между пухлых пальцев. – Нет. Я хочу спросить вас об ужине с мистером Уивером два дня назад. – Два дня назад? Двенадцатое, двенадцатое… – пробормотал Твиди. – О таких вещах лучше спрашивать мою секретаршу – Мы уже спрашивали. В вашем ежедневнике записано, что у вас был ужин с Клодом Уивером. Это верно? – Если так записано, значит, верно, – кивнул он, посасывая сигару, пока ее кончик не засветился оранжевым светом. – На самом деле… подождите минутку. Да, кажется, теперь я вспомнил. Клод хотел встретиться со мной, чтобы обсудить контракт на его новый роман. – Вы встретились в восемь? Он пожал плечами: – Примерно так. – Это было у Брауна? – Мы всегда там встречаемся. Форель у них превосходная. – И как долго вы пробыли вместе? – О, довольно долго. – Повисла короткая пауза, пока дым поднимался вверх к неработающему потолочному вентилятору. – Боюсь, мне понадобятся более конкретные ответы. Издатель застонал: – Два часа, может быть, три. Весь этот допрос очень неприятен. – Мне нужно знать только одно: в котором часу Клод Уивер покинул ресторан? – В какое время он вам сказал? У Клода память на такие вещи лучше, чем у меня. Флинт оглядел его полуприкрытыми глазами: – Если бы я не был уверен в обратном, я бы сказал, что вы пытаетесь что-то скрыть, мистер Твиди. Издатель рассмеялся: – Поверьте, это не входит в мои намерения. Еще одна пауза. – Вы знали, что Уивер посещает психиатра? – Нет, я этого не знал, – ответил мужчина, – хотя это меня нисколько не удивляет. – Почему нет? – Он странный тип, с ним нелегко найти общий язык. Писатели, знаете ли. Слишком большие интроверты. Не от мира сего. – И о чем вы говорили? – За ужином? Да как обычно. Ему скоро нужно было сдавать роман. – И о чем же он? Издатель слегка улыбнулся, как бы признавая свое поражение: – О психиатре, раз уж вы об этом заговорили. – И вы говорили об этом три часа? Издатель сидел, задумавшись. Единственными звуками в кабинете были скрип стула и шипение сигары. – Если быть предельно честным, то нет. В тот вечер Клоду стало плохо. – Плохо? Я впервые слышу об этом. Что с ним произошло? – Тошнота во время еды. Он извинился, спотыкаясь, вышел в туалет и… Да, теперь вспомнил. Больше я его не видел. – То есть за стол он не вернулся? – Это было не так необычно, как кажется, инспектор. В моем бизнесе привыкаешь ко всякого рода артистическим выходкам. – В котором часу он ушел? – Ну, это было в середине ужина, так что, вероятно, около десяти. – Он жаловался вам на плохое самочувствие? – Отнюдь. Он говорил о романе, о разбивке на главы – это практически единственная тема, которая его волнует, – и вдруг замер, как будто увидел что-то через мое плечо. Я оглянулся, но там ничего не было. – Вы ему что-нибудь сказали? Что-нибудь, что могло быть неправильно истолковано? – Кажется, мы говорили о… – Тут издатель на мгновение задумался. – Точно! Я рассказывал ему о новой теленаборной машине, которую мы установили в цеху. – Не обращая внимания на пустой взгляд Флинта, он продолжил: – Это чертовски хорошая вещь, она поможет нам, если мы когда-нибудь решим заняться выпуском книг в мягкой обложке. Но, конечно, Клода нельзя назвать поклонником «популярной издательской деятельности». Именно об этом мы и говорили. Это не был жаркий спор или что-то в этом роде, просто вполне вежливая дискуссия. Клод пытался убедить меня, что книги в мягкой обложке – просто дешевая подделка под настоящие. Они могут обмануть необразованных людей, но ценители всегда отличат настоящего Клода Уивера от фальшивок. – И тут ему стало плохо. Издатель кивнул: – Именно тогда у него появилось это странное выражение лица. А потом он вышел из ресторана, бормоча что-то о том, как ему плохо, и больше не вернулся. – И это было в десять часов? – В десять, или в половине одиннадцатого. Не скажу точно. – Уивер сказал нам, что он был с вами весь вечер. Улыбка издателя была издевательской. – Тогда мистер Уивер ошибается. К дому Уиверов Флинт подошел пружинистым шагом. Он решил, что Спектор может подождать несколько минут, пока он зайдет в еще один дом. На этот раз он не стал звонить в дверь, а постучал в нее кулаком.