– Ладно, – пропыхтел Ричард. – Но все равно – что происходит? – Я же только что рассказала, – нахмурилась Валери. – Нет. Что происходит вообще? – Он развел руки широко в стороны, давая понять, что его вопрос вполне мог трактоваться относящимся к экзистенциальному смыслу жизни в общем, а в частности отсылал к трем убийствам в провинциальном французском городке. – А, ты об этом, – сказала Валери таким небрежным тоном, словно речь шла о пятне на столе. – Да, об этом! – Ричард начал раздражаться. – Мы предполагаем, что Себастьен Гроссмаллард убил Менара, Татильона и собственного сына, но ничего не планируем предпринимать по этому поводу? – Не получив ответа от напарницы, он добавил: – Это неправильно. – Я согласна, – кивнула та, хотя явно по-прежнему не желала принимать на себя обязательства. – А ты не могла бы… Ну… – Нет, не могла бы! – Валери резко обернулась к Ричарду. – Кем ты вообще меня считаешь? – Ну, я видел пистолет у тебя в сумочке и… – Он предназначен для самозащиты. – В ее голосе проскальзывали категоричные нотки. На некоторое время повисло молчание. – Ха! – фыркнул Ричард. – Я все равно не сумел бы тебя нанять. И даже не могу выкупить у Клер ее долю в бизнесе. – Он перевел взгляд в окно и начал жаловаться: – Как у тебя дела, Ричард? Ну, мне далеко за пятьдесят, меня только что освободили из тюрьмы, вся моя рубашка заляпана куриным дерьмом, а еще я даже не могу себе позволить развод, потому что на него не хватит денег! – Ты закончил? – спросила Валери. – Да, прости, – снова вздохнул Ричард. – Просто это очень раздражает. – Что? Развод? – И он тоже. Но нет, я имел в виду ситуацию с Гроссмаллардом. Отвратительный человек и скорее всего убийца, но, как он говорил, неприкосновенный. Погоди, но ведь материалы, которые так всех пугают, находятся в наших руках. Тот альбом с заметками, найденный в номере Татильона. Почему бы не использовать информацию в собственных целях и не вынудить упомянутых там политиков отдать приказ об аресте Гроссмалларда? Пару секунд Валери размышляла над предложением. – Не думаю, что сведения имеют такое уж значение. – Но почему? – искренне удивился Ричард. – Потому что те, кто защищает Гроссмалларда, вообще не желают связываться с этим делом, не желают публичного разоблачения. Допустим, Себастьена арестуют. Что случится, когда его отправят на судебное разбирательство? Думаешь, он будет молчать? Или на весь мир растрезвонит о том, кого шантажировал и почему? На мой взгляд, от такого эгоистичного подонка следует ждать худшего. И люди, скорее всего, ему поверят и зададутся вопросом, почему Гроссмалларда не арестовали раньше, оставив на свободе и позволив убивать. Нет, так не годится. Ричард ссутулился в своем кресле. – Я даже не уверен, что именно подтолкнуло Гроссмалларда на совершение всех этих преступлений. Фабриса он убил из-за перепутанного сыра, испортившего десерт. Антонина – из-за того, что тот испортил десерт. А Татильона из-за того, что ему не понравился десерт? С моей точки зрения, слишком много шума из-за какого-то пафосного пудинга, даже для Франции. В смысле мы вообще сомневаемся, что Себастьен изначально придумал свое знаменитое блюдо. Неясно, зачем Анжелика покончила с собой, вырвала страницу с рецептом из блокнота и отправила ее Гарсону, который, кажется, и не подозревал, что владеет сокровищем. Ричард достал бумажник, вытащил листок, обнаруженный ранее, и продолжил: – Так, масла нет. На мой взгляд, это похоже на ничем не примечательный набор ингредиентов, пусть их и очень много. Такое количество разных вкусов в тщательно выверенных дозах. Пробуя десерт, ни за что не догадаешься, а? Может, в рецепте не указан какой-то особо секретный ингредиент? Валери на секунду задумалась. – Не исключено, что ты прав. Но Себастьен Гроссмаллард в любом случае по какой-то причине не способен воссоздать десерт и оттого приходит в бешенство, утрачивая здравый смысл. – Но что-то же мы наверняка можем сделать, – пробормотал Ричард, чувствуя упадок духа. – Почему все защищают Гроссмалларда? Начиная от самых высокопоставленных людей, даже в полиции, и заканчивая женой одной из жертв убийства! – Ты имеешь в виду Элизабет? – Да. Не понимаю ее. Убиты муж и сын – если Антонин на самом деле был сыном, а не любовником, хотя смысл почти одинаковый, – но она не поднимает шумиху. Почему? И даже тайком встречается с потенциальным преступником. – Может, они хотели обсудить Антонина вдали от посторонних взглядов. – Может, – с сомнением проговорил Ричард. – Или она просто не любила своего мужа. – Но разводиться ей казалось слишком дорогим удовольствием? Нет. Элизабет состояла еще в той коммуне и знает всех участников. Должно быть, там произошло нечто такое, о чем никто не желает рассказывать. Думаю, бедняжка просто боится. – Боится чего? – Теперь уже Валери выглядела настроенной скептически. – Не знаю. Того, что там случилось. Я не в курсе подробностей и пока пытаюсь их выяснить. Она припарковала машину перед пекарней. – Можешь сама туда сходить? – попросил Ричард. – Не уверен, что Жанин сумеет выдержать зрелище графа Грэнтема, покрытого куриным пометом. Валери оставила напарника размышлять над версиями убийств, но довольно быстро вернулась с багетом. – Знаешь, о чем еще я подумал вчера вечером? – продолжил рассуждать Ричард. – Что, если Элизабет Менар и Анжелика Ройер были сестрами? – Сестрами? – Это предположение точно выглядело сомнительным в глазах Валери. – Да. Если они были сестрами и делились всем? Включая Гроссмалларда? Именно по этой причине Элизабет может защищать его: потому что любит. Он даже может являться отцом Хьюго. Бедный Фабрис страдал от сердечной недостаточности, а подобное заболевание иногда делает мужчин… э-э… не вполне дееспособными… по нижней секции. – По нижней секции? – непонимающе переспросила Валери. – Да. Ну, знаешь, заставляет стрелять холостыми. – Что? – Он не мог иметь детей, – со вздохом пояснил Ричард. – Почему ты сразу так и не сказал? – Сам не знаю! – решительно ответил он. – Тогда Хьюго тоже может быть сыном Себастьена. – Да. Они делились всем. Как сестры. Валери задумалась, вставляя ключ в зажигание, потом поинтересовалась: – Что натолкнуло тебя на подобную идею? – Джоан Кроуфорд, конечно, – ободренный ее интересом, сообщил Ричард таким тоном, словно говорил о самой очевидной вещи в мире. – Твоя курица? – Да. Пока вы вчера общались с Клер, я обдумывал твои слова о мужчинах, и тут мне на плечо прыгнула Джоан Кроуфорд, после чего мысли перескочили на нее и Бетт Дэвис… – Это еще одна несушка? – Нет, актриса. Они с настоящей Джоан Кроуфорд, не курицей, вместе снимались в фильме «Что случилось с Бэби Джейн?» тысяча девятьсот шестьдесят второго года, производства Warner Brothers… – Ричард. – Прости. В общем, они играли сестер, хотя ненавидели друг друга. Особенно колоритной злодейкой выступала Бетт Дэвис, что довольно любопытно, ведь в фильме «Тише… тише, милая Шарлотта» они должны были поменяться ролями с Джоан Кроуфорд. – Он заметил выражение глубочайшего непонимания на лице Валери и начал терять веру в себя. – В любом случае этого не произошло, и вместо нее сыграла Оливия де Хэвилленд. – И? – И… Я забыл, к чему клонил. Думаю, слишком отвлекся на смену ролей Бетт Дэвис. Валери улыбнулась и завела двигатель. – Ты хорошо выспался, Ричард, не так ли? Глава тридцать третья Ричард максимально глубоко воткнул четвертую и последнюю канцелярскую кнопку, а затем отступил назад, чтобы полюбоваться проделанной работой. – Висит криво, – категорично прокомментировала Валери, стоявшая еще дальше. – Это напечатанная рекламная афиша на городской доске объявлений, а не картина да Винчи в чертовом Лувре. – Да, но если уж что-то делать…