В ее словах слышалось: «И что в этом такого?». — Нет-нет, не у обоих. Мне с этим повезло не так, как ей. Валери посмотрела ему прямо в глаза, а он поднес кружку с чаем ко рту. Затем она ненадолго отвела взгляд, словно искала подходящие слова сочувствия, и вдруг разразилась внезапным и неконтролируемым смехом, от которого буквально согнулась пополам и вынуждена была срочно присесть. Ричард застыл на месте, так и не донеся кружку до рта. — О, Ричард! — выдохнула она сквозь всхлипы. — Это так смешно! Мужчины! — И тут она снова согнулась в приступе хохота. — Вы такие забавные! Ричард не задумывался над тем, какой будет реакция на его признание: возможно, сочувствие, отчасти раздражение из-за его самонадеянности или молчание, полное печали? Он точно не знал. Но определенно не ожидал, что его история покажется ей такой смешной и заткнет за пояс все фильмы братьев Маркс[74] разом, а потому опустил кружку, не на шутку обиженный. — На самом деле я не вижу тут ничего смешного, — сказал он просто, все-таки возвращаясь к чаю. Валери тут же перестала смеяться, серьезно посмотрела на него и тут же, не удержавшись, снова разразилась смехом. — Я побывала в разных уголках мира, — с трудом заговорила Валери, — и везде, где вы проходите, остаются памятники, доктрины и шрамы от мужского господства. — Она опять хихикнула. — Просто не могу понять, как вы, ваш пол, смогли это провернуть! — Ну, я… — А чего ты ожидал? О, Ричард! Он подождал, пока она слегка успокоится, на что ей потребовалось, по его мнению, неприлично много времени. — А зачем ты вообще пришла? — спросил он раздраженно. — О, точно. — Она утерла глаза, ожидаемо ни капельки не размазав тушь. — Бедный мсье Граншо. Нашли его тело. Пришла рассказать тебе. Прозвучало это как заключение, так, словно всему настал конец, чем бы это все ни было, и пусть полчаса назад он считал, что эта женщина использовала и предала его, а последние минут десять она весьма определенным образом давала ему понять, каким идиотом его считает, все равно у него возникло необъяснимое чувство потери, конца, fin[75]. — Как? — спросил он печально. — Говорят, несчастный случай на охоте: снес себе выстрелом лицо. Мне пока не известны все детали, а посмертное фото сделают завтра. С такими вещами обычно не торопятся. — О, так, значит, теперь все? — Да, похоже на то. Несмотря на печальные новости, в глазах ее все еще искрился смех. Зазвонил телефон, и Ричард, обрадовавшись поводу отвлечься, поднял трубку. — Да, это я, — сказал он печально, полагая, что это в очередной раз звонят, чтобы предложить ему инвестировать в возобновляемую энергию. Но вдруг резко выпрямился, стоило человеку на том конце провода заговорить. — Простите, — прервал он, — не могли бы вы это повторить? — Он щелкнул пальцами, привлекая внимание Валери. — Вы звоните из зоопарка де Боваль, и у вас там мсье Граншо. Он немного не в себе и зовет меня? — Валери тоже поднялась, едва Ричард бросил взгляд на свои часы. — Мы можем быть у вас через тридцать минут, — сказал он и положил трубку. — Итак, пока ничего не закончилось? — спросила Валери, и в глазах ее вспыхнул азартный блеск. — Очевидно, нет. На его лице застыло обиженное выражение, избавиться от которого сразу не удалось. — О, Ричард, — взволнованно воскликнула она и снова рассмеялась, — не дуйся! Ты мужчина в самом расцвете сил! Пойду переоденусь. Через десять минут она уже спускалась по лестнице chambre d’hote, ослепительно прекрасная, с собранными в свободный хвост волосами, в простом облегающем платье. Само собой, ей пришлось потратить некоторое время, чтобы этот образ воплощал небрежную элегантность, и Ричард не мог отвести от нее глаза. Она замерла на ступеньке, словно что-то забыла. Как там сказал Фред Макмюррей? «Я думал только об этой женщине наверху и о том, как она на меня посмотрела, я хотел увидеть ее снова и поближе, чтобы нас не разделяла эта дурацкая лестница». В конце концов, по ее собственным словам, он был в самом расцвете сил, хотя не до конца понимал, почему его это так волнует. Глава двадцать шестая Ехали они по большей части молча; иногда Валери не могла сдержать смешок, который старалась выдать за кашель, и извинялась, но больше ничего не было сказано. Паспарту сидел у нее на коленях, на пассажирском сиденье, решительно указывая мордой вперед, словно собачий навигатор. Ричард сомневался в необходимости вообще брать с собой такую маленькую собачку и счел необходимым озвучить свои сомнения, даже понимая, что это бесполезно: так как, если пес не поедет с ними, некому будет присмотреть за ним, а французы, судя по его опыту, берут с собой маленьких собачек повсюду, даже в зоопарк. Теперь они стояли у входа, и тут все шло не так уж гладко. — Прошу прощения, мадам. — Юная девушка, скорее даже подросток, в билетной кассе оказалась совершенно не в курсе. — Меня не предупреждали ни о телефонном звонке, ни о Ричарде Эйнсворте, ни о мсье Граншо. Вы знаете имя того, кто вам звонил? Вопрос прозвучал так, словно девушка сочла их рассказ выдумкой мошенников, желающих пройти в зоопарк без билета. Валери обернулась к Ричарду. — Ты запомнил имя человека, позвонившего тебе, Ричард? Он стоял в нескольких ярдах позади, не желая вмешиваться, к тому же держал на руках Паспарту, как молодой отец — первого отпрыска: неловко и с выражением лица «о боже, что же я наделал». — Прости, нет, — сказал он извиняющимся тоном. — Просто какой-то парень, он сказал, что наш друг сейчас с ним в секции шимпанзе. Валери фыркнула, что, по крайней мере, отличалось от покровительственного хихиканья. Лицо девушки стало более озадаченным. «Вам придется изобрести что-нибудь получше» — легко читалось на нем. — Ладно, неважно. Ричард, заплати мадемуазель, мы не можем терять времени. Вдруг он уже мертв?! Эти слова были больше обращены к девушке, давая той понять, что при подобном исходе вся ответственность ляжет на ее плечи. Девушка, к ее чести, подумал Ричард, просто закатила глаза. Она и не такое слышала. — Два пенсионных билета? — спросила она, меняя тон. — Два обычных билета, пожалуйста. Ричард нашарил бумажник, одновременно пытаясь удержать Паспарту, но затем Валери забрала у него пса и решительно двинулась вперед. — Могу я предложить вам стакан попкорна для козлов? — улыбнулась ему девушка. — Нет, — отказался он, — конечно, нет, — и поспешил за Валери. В первую очередь в зоопарке на тебя обрушиваются запахи и звуки, и лишь потом дело доходит до животных. Отдаленные крики растревоженных мартышек сливались с гомоном птиц в клетках, и над ними царил навязчивый запах всевозможных видов навоза. Ричард частенько здесь бывал и постоянно задумывался о том, как странно должно быть местным жителям. Зоопарк значительно вырос с того времени, когда они, он в том числе, проживали здесь, но по-прежнему соседствовал с несколькими маленькими фермами и крошечными виноградниками, и Ричард всегда представлял, насколько это необычно: ухаживать за розами в собственном саду или выносить мусор и слышать на дальнем фоне трубящих слонов, озорных макак и вечно недовольных попугаев. Огромная стая изысканных фламинго расположилась у озера под присмотром нескольких скучающих лемуров с отдельного острова. Далеко впереди Валери петляла между неторопливыми туристами, как гоночная машина на трассе, казалось, вообще забыв, что пришла не одна. Он смог догнать ее лишь на перекрестке, где она остановилась у указателей. — Сюда! — подсказал он, с деловым видом проскальзывая мимо нее. — Секция шимпанзе в том же здании, что и виварий. Держи Паспарту покрепче: анаконды там вечно голодные. Он понятия не имел, что или кто будет ждать их, когда они доберутся до места. Не будучи знаком с мсье Граншо, Ричард страшно удивился телефонному звонку, прямо сообщившему, что теперь он ответственен за благополучие старика. Также не предполагал, чего ожидает Валери, но выглядела она до неприличия взволнованной. Ричард открыл тяжелую двойную дверь, придержал ее перед спутницей, и тут на них обрушился шум. Справа от них находились небольшие остекленные вольеры с деревьями и маленькими обезьянами, беспокойно следящими за всеми, кто приходит посмотреть на них. Быстрые, резкие движения и испуганные глаза придавали им виноватый вид, как будто они затевают какую-то проделку, хотя, скорее всего, животные просто боялись, и Ричард испытал к ним жалость. Следом шли орангутаны, его любимцы. Их матриарх Манис, как обычно, сидела ссутулившись у бронированного стекла с видом скорбного спокойствия, как если бы вся мудрость мира держалась на ее могучих плечах. Когда Клер уехала в первый раз, он часами просиживал у Манис; одно ее присутствие утешало его, хоть он и не мог объяснить почему. Он наклонился, чтобы поздороваться: ему все время казалось, что она узнает его. Валери тоже наклонилась и прошипела: — Что ты делаешь, Ричард? Нам нужны шимпанзе. Ричард заглянул в глаза Манис, ответившей ему тем же, в эти глубокие, шоколадные колодцы, полные печали, которые снова, как ни странно, подарили ему покой. Затем чудное создание посмотрело на Валери и на Паспарту, а затем — Ричард мог поклясться в этом — старушка насмешливо закатила глаза. — Идем! — воскликнула Валери и потянула его за рукав куртки. У шимпанзе было до странности тихо, словно они устали скакать. Молодняк играл; несколько самок сбились в кучу в уголке; самцы же сидели поодиночке, следя за соперниками, а самый старший из них лениво удовлетворял себя, доставляя больше удовольствия группе школьников, снимавших все действо на телефоны. За спинами детей стояла скамья, на которой сидела маленькая сгорбленная фигурка, тяжело опирающаяся на трость. — Это он! — воскликнул Ричард и дернулся к скамье. — Нет, Ричард, постой! Валери схватила было его за руку, но опоздала. Ричард добрался до скамьи за пару шагов и положил руку на плечо сидящему. — Мсье! — позвал он взволнованно. — Мсье Граншо? Морщинистое лицо обратилось к нему, лицо старухи, если быть точнее, и она вовсе не выглядела довольной тем, что ее назвали «мсье». — Мсье? — негодующе проскрипела она. — Да как вы смеете?! — Затем поднялась и ударила Ричарда по локтю своей тростью. Тут подоспела Валери и, рассыпавшись в извинениях от его имени, поспешно уволокла его прочь. — Думаю, нам нужно найти того, кто тебе звонил, Ричард, а не налетать на каждого старика, которого увидишь. — Он потер локоть. — Говоришь, это был парень? — Да, — быстро ответил он, наученный горьким опытом. — Я не расслышал его имени из-за шума на заднем фоне. В этот момент два взрослых самца шимпанзе принялись верещать друг на друга, будто в подтверждение его правоты, да так, что Паспарту весьма благоразумно спрятался с головой в переноску. — Извините! — Валери остановила женщину в форменной одежде с корзиной мертвых белых кроликов в руках, которую несла к огромным серпентариям, расположенным, насколько помнил Ричард, прямо за углом. Он очень любил зоопарк и восхищался его важной ролью в сохранении видов, но также понимал, что здесь полно жестокости; хотя школьники, похоже, ничуть не возражали, с одинаковой охотой снимая и мертвых кроликов, и шимпанзе-онанистов. Валери бережно и доверительно передала Паспарту обратно Ричарду и отошла поговорить с женщиной, несшей кроликов. Вернулась она очень быстро. — Тебе звонил какой-то Эрик, и он сейчас кормит тамаринов у входа.