Глава 1 Хороша. Как всегда. Марина почувствовала привычный укол глухой зависти и столь же привычно залюбовалась золотистой волной ухоженных волос и бежевым костюмчиком, безупречно облегавшим столь же безупречную фигуру. Вот только кроваво-красный платок на шее ярким, отвратительным диссонансом разбивал изящный ансамбль. Марина не могла понять, что в платке такого, но он вызывал омерзение и неконтролируемый страх. Марина потянулась, желая сдернуть пакостную вещь с шеи сестры, но ее пальцы лишь хватали пустоту. Алена покачала головой и шагнула навстречу, вытянув напряженные руки, словно держала что-то тяжелое. Но на руках у нее был лишь легкий клуб молочно-белого тумана, а вокруг них, вокруг этого нежного и какого-то очень беспомощного туманного облачка роилась мгла. Липкие, жадные щупальца мглы осторожно, будто пробуя на вкус, касалась облачка. А Алена, прикрывая туманчик, пыталась защитить его от недобрых прикосновений. Ее лицо исказилось гримасой, а широко распахнутые глаза смотрели на Марину настойчиво и моляще. Когда-то Марина уже видела подобное мучительное выражение на лице младшей, но вот только когда? Она на мгновение задумалась, пытаясь вспомнить, а Алена все так же настойчиво тянулась к сестре, словно пыталась впихнуть белое облачко ей в руки. «Но это же только туман, ничто!» — воскликнула Марина. «Это — все!» — шепнул тихий голос. Когда нахальное поросячье хрюканье раздается возле самого вашего уха, фигушки вы не проснетесь! Марина резко села во взбаламученной постели и уставилась безумными глазами на ходящий ходуном маленький розовый пяточек. Умильные глазки свинки-будильника с укором воззрились на хозяйку. — Выключая, выключаю, — хриплым со сна голосом пробормотала Марина, нажимая кнопочку на мягоньком пузике. Еще на мгновение она вжалась лицом в пушистое тепло подушки, потерла глаза дрожащей рукой. — Приснится же такое, — Марина отбросила одеяло, сунула ноги в тапки и пошлепала в ванную. По утрам она всегда чувствовала себя препаскудно. Утро — время вообще гадостное. Время, когда надо выволакивать свое бедное, так и не отдохнувшее тело из теплой уютной постели, ставить его вертикально и гнать на бесчисленные садистские процедуры, вроде застилания кровати и контрастного душа. Впрочем, кружка горячего крепкого кофе и долгое священнодействие над собственным лицом обычно вносили хоть какую-то приятную ноту в ежеутреннюю тоску. Но только не сегодня. Сегодня кофе убежал и запакостил всю плиту. Марина кинулась вытирать коричневую жижу и, конечно, обожглась о решетку. Мало того, что маникюр недельной давности, так теперь еще и волдырь вскочит. Марина бросила недовольный взгляд на свои руки. Ведь слово же себе давала вечером заняться ногтями! Как же! Приползла в половине двенадцатого, пять минут тупо пялилась в телевизор и отрубилась. Она вытащила из косметички флакончик, наскоро подновила облупившийся лак. Держа пальцы на отлете, приступила к макияжу. Ну хоть тени легли ровно. Полюбовавшись собственными глазами, Марина открутила брасматик, провела щеточкой по ресницам… Рука дрогнула и длинная черная полоса перечеркнула свеженаведенную красоту. Сдавленно ругаясь, Марина швырнула тушь на пол. Вторая черная полоса расцветила светлый ковер. Черт знает что! Все этот жуткий сон. Ну с какой радости ей должна сниться Алена, она ее и в реальной жизни имеет по горло. Сыта уж, хватит! Смывая разводы с физиономии и наскоро красясь заново, Марина понимала, что сегодняшний день безнадежно испорчен. Неприятный сон засел в ней как гвоздь, оставив в душе смутную, тянущую тревогу. С таким настроением в редакции делать нечего. Срочно приступаем к спасательной операции. Нервно поглядывая на часы, Марина полезла в шкаф за любимым костюмом. Та-ак, спаслась, называется! Рукав будто корова жевала. Марина включила утюг, а пока принялась натягивать колготки (ну что за жизнь такая, две пары пустили стрелки прямо под пальцами!). Яростно вцепившись в ручку утюга, она накинулась на ни в чем не повинную ткань, словно перед ней была некстати приснившаяся сестра. Спасибо тебе, Аленушка, жизнь мне поломала, теперь еще и целый день перегадила! Марина дернула за провод и вырвала штепсель вместе с розеткой. Очень хорошо! Просто замечательно! Не глядя на себя в зеркало, она напялила костюм, схватила сумку, провела щеткой по волосам, и вылетела за дверь. Домашний погром пусть ждет до вечера. Марина села за руль своего старенького раздолбанного жигуленка. — Предупреждаю некоторых четырехколесных, — громко заявила она, — У меня сегодня отвратное настроение и если некоторые начнут откалывать свои обычные штучки, я их брошу на фиг и буду ездить городским транспортом! Все понятно? Похоже, понятно было все, потому что обычно капризный жигуль завелся с полуоборота и старательно затарахтел в редакцию. Идеальное поведение лошадки радости Марине не прибавило. С лобового стекла, из зеркальца заднего вида, сквозь обтекающий ее поток транспорта, отовсюду на нее смотрело лицо сестры. Это выражение: смесь ужаса, страдания и отчаянной надежды, сделавшее ангельское личико Аленки почти уродливым! Да такого просто быть не могло, у Алены каждая гримаска отработана перед зеркалом. Она всегда все делает красиво: хохочет красиво, гневается красиво, даже истерики у нее выходят глубоко эстетичными! У Алены не могло быть такого лица. Впрочем, было-было-было, когда же это было? Смутное воспоминание прокладывало себе дорогу к сознанию, но тут на его пути лег полосатый шлагбаум, потому что Марина приехала на работу и ей сразу стало не до того. — Здрассе, Марин Сергевна. Доброе утро, Марин Сергевна. Вот и еще один ежеутренний раздражитель. Ну не любит она детей, ну что поделаешь! Никогда ее не умиляли шум, гам и беготня. И надо же, именно частная школа согласилась предоставить им две комнатенки в обмен на ежемесячную рекламу. Теперь Марине приходится восторженно расписывать то уникальных педагогов (глаза б ее их не видели, грымзы старые, сплетницы!), то необыкновенно умных деток, победителей всех и всяческих олимпиад (конечно, сами олимпиаду провели, сами ее и выиграли!). Каблучки главного редактора бешено популярной газеты «Мнение» отцокали три долгих лестничных пролета. Она прошагала темным коридором, рванула дверь и блаженно окунулась в безумную атмосферу готовящегося номера. — Слышь, Мар-Серг, наш мэр вчерась заявил: плату за проезд не повысят, — перед Мариниными глазами зависла клочковатая Лешкина борода. Марина запрокинула голову, стараясь увидеть что-нибудь кроме буйной растительности своего корреспондента. Вроде бы и сама не маленькая, метр шестьдесят пять, но рядом с Лешкой всегда чувствовала себя карманной женщиной. — Марина Сергеевна одинокая женщина и никому не верит, особенно нашему мэру, — хмыкнула Ленка. Марина раздраженно передернула плечами. Сто лет как уже нет ни МММ, ни рекламной Марины Сергеевны, а все поминают. Марина старалась не показывать, как сильно задевает ее привычная редакторская шуточка. Да, она действительно одинокая женщина. Если бы Алена не была такой красавицей… Если бы Пашка не был такой сволочью… Ладно, проехали. — Не верю! — воинственно бросила она, — И надо чтобы читатель тоже не поверил, — Марина на мгновение задумалась. — Ты! — блестя подновленным лаком, ее палец грозно прицелился в Ленку, и девчонка нервно заерзала, — Поезжай в городскую библиотеку, возьми местные газеты за последние два года и выбери все обещания нашего мэра, ну вроде, «отопительный сезон начнется в срок», «хлеб не подорожает». Еще на телевидение загляни, может там у ребят чего есть, — она повернулась к Лешке, — Сделаете подборочку, после каждого обещание — реальное выполнение. Я имею в виду — НЕ выполнение. Поднатужьтесь-повспоминайте, топить точно начали на месяц позже. Под конец дайте свеженькую заявку насчет транспорта и вопрос к читателю, верит ли он. — Класс! — восхищенно ахнул Лешка, — Бомба! — Будет вам бомба, мэр лично подложит, никому такое дело не доверит, — пробурчала Ленка, пакуя в свою крохотную сумочку невероятное количество каких-то бумажек, косметики, и прочей дребедени, — Если мы не перестанем дразнить городские власти, они нас закрою, как Бог свят, закроют. — А если мы перестанем их дразнить, то разоримся, нас купить эта наглая шарашка «Worldpress» и всех выставит с работы, — парировала Марина и направилась в свой кабинет, где уже разрывался, трещал телефон. В одиночестве она пробыла недолго. Дверь тихонько приоткрылась и не отрывая трубки от уха, Марина приглашающе махнула рукой. Кто-то когда-то сказал про вошедшую женщину, что так должна бы выглядеть стареющая Маргарита. Прозвище прижилось, никто уже и не помнил, что «заместительница за все» из газеты «Мнение» по паспорту числится Тамарой Алексеевной. Мадам Маргарита, и точка! Глядя на подтянутую элегантную мадам Маргариту, Марина подумала, что просто обречена жить в окружении красивых женщин. Мадам Маргарита немолодая, очаровательная и классическая, Ленка юная, очаровательная и спортивная, Алена… Что с Аленой? Почему странный сон так пугает, так мучает? Глупости, немедленно забыть Алену, надо работать! — Что там у нас? — Номер почти готов. Завтра добавим Лешкин материал и новую рекламу. По электронке пришла статья одного бизнесмена об особенностях нашего бизнеса. Факты блестящие, но стиль… — мадам Маргарита покопалась в своих бумагах, — «Встановить всякие контакты до полного созревания самосознания». — Че-его? Мадам Маргарита учительски глянула на Марину поверх очков. — Меня тоже заинтересовал смысл данного выражения, я даже позвонила автору. — И что сие означает? — заинтересовалась Марина. — Сие означает моральное давление на клиента пока он, бедняга, не уразумеет, что предлагаемый товар для него — самое лучшее. — Ага! — глубокомысленно заметила Марина, — А «самосознание», значит, клиент вроде как сам осознает… Потрясающе! Может введем рубрику «Нарочно не придумаешь», была такая в каком-то старом журнале. — В «Крокодиле», — улыбнулась Маргарита, — Но фактаж в статейке хорош, слов нет. — Свяжись с борзописцем, скажи, что статья требует редакторской правки и перепиши ее всю от начала до конца. Кстати, если он бизнесмен, гонорар зажмем, не фиг жиреть за счет нищих журналистов, — Марина снова взялась за телефон. — Куда ты звонишь? — неожиданно спросила мадам. Марина глянула на нее удивленно. Не в характере мадам Маргариты интересоваться чужими телефонными разговорами, тем более разговорами непосредственного начальства. — В «Визаж-клаб», — тем не менее ответила Марина, — Они должны перевести деньги за рекламу, но что-то не торопятся. — Не звони, — тяжко вздохнула заместительница, — Они отказались. «Worldpress» делает им развернутую рекламную кампанию, во всех изданиях, разные виды товаров, скрытая и явная реклама. «Визажисты» прямо захлебывались от восторга. Марина швырнула трубку на рычаг. — С-скотина, — обоими кулаками она стукнула по столу, так что телефон глухо лязгнул, а бесчисленные безделушки тоненько и обиженно зазвенели, — Обкладывает, гад. Вор поганый, комплексная реклама — это же моя идея, я ему рассказывала как ее делать! Моими же идеями меня же и приканчивает! — У него пресс-концерн, а у тебя одна газета, — резонно заметила Маргарита. — Половина его концерна должна была принадлежать мне! — взвизгнула Марина, — Он меня кинул, ясно! — Это уже всем второй год ясно, ты повторяешься. Марина сердито уставилась на невозмутимую мадам Маргариту. — Сегодня пришло новое предложение, — складывая бумаги, сказала заместительница. — Милейший Пашенька опять поднял цену? Мадам Маргарита покачала головой. — Цена остается прежней. Но если ты соглашаешься продать… — она нерешительно замялась, — В общем, он готов оставить тебя главным редактором, подбор людей тоже полностью на тебе, и лицо издания опять таки твое. Он требует только уменьшить, слышишь, не прекратить, а уменьшить давление на областное начальство и, естественно, не трогать его партнеров. — И ты так спокойно говоришь! — Марина в волнении забегала по кабинету, — Всякое… всякий… — так и не найдя подходящего эпитета, она ограничилась весьма энергичным и неприличным жестом, — будет тут указывать, что и как писать, кого можно трогать, а кого нельзя! Да я пошлю его дальше, чем видно! Мадам Маргарита осуждающе покачала головой. — Марина, ну что ты как маленькая девочка! В нашем деле всегда были запретные зоны. В конце концов, у тебя тоже есть люди, которых ты категорически не трогаешь. Хотя ангельских крылышек у них не наблюдается. Мне предложение Павла кажется вполне справедливым. — И ты, Брут! — Марина с укором поглядела на заместительницу. — Я не Брут, я голос разума. Посмотри правде в глаза, дорогуша, мы потихоньку прогораем. — Да нас читают больше всех в области! — Читают, и будут читать, но рекламу мы теряем. Нас может прикончить любой кризис: хоть с долларом, хоть с ценами на бумагу. А «Worldpress» переживет что угодно, у них солидная база и такое уникальное сочетание разноплановых газет и журналов, что потеряют на одном, возьмут на другом. — О господи, ну как же ты не понимаешь! — Марина подчеркнуто бессильно уронила голову на скрещенные руки, — Это уникальное сочетание создала я! Я составила план, разработала базовые типажи, показала как одно издание будет поддерживать другое! Сукин сын Пашенька бегал вокруг меня и подбадривал: «Давай, давай, твои идеи — мои деньги, фифти-фифти, компаньонами будем!» А потом по моим материалам создал свой концерн, а меня выкинул, как линялую тряпку! — Сама дура, надо было заранее соглашение составлять, а не вываливать информацию задарма! — рассердилась мадам Маргарита. Она гневно фыркнула, потом минуту помолчала и ласково-успокаивающим голосом завела, — Мариша, твое негодование вполне понятно. Однако же подумай сама. Сделанного не вернешь, да и Павлу ты уже, считай, отомстила. Твою единственную газету читают больше, чем все его хозяйство. — Преувеличиваешь, — нервно буркнула Марина, меняя местами стоящий на столе крохотный стеклянный кораблик и фигурку рыцаря. — Ну и преувеличиваю, — согласилась мадам Маргарита, — Но деньги он готов платить бешенные, и не за твои красивые глаза, а за твой успех и талант. А теперь, когда еще и работу предлагает, и ребят увольнять не придется… Да ты за год-два всю власть в «Worldpress» перехватишь! — Название дурацкое — «Worldpress»! Надо же, «Мировая пресса». Самомнение у Паши не мерянное! — Так ведь и есть отчего, бизнесмен он от бога. Слушай, Мариш, позвони ты ему, а? Поговори, поторгуйся, на каждый чих официальный документ с него сдери. Это выход, понимаешь! Ну сама подумай, сколько мы еще продержимся в одиночку? Паша с тобой поступил некрасиво, но в конце-то концов, вы с ним родня, муж сестры как никак! — мадам Маргарита небрежно упихала бумаги в папку и пошагала к выходу. У дверей обернулась, словно хотела что-то добавить, но лишь поглядела на задумавшуюся Марину и молча покачала головой. Марина мрачно уставилась в закрывшуюся дверь. Действительно, муж сестры. Жил-был банковский оператор Паша и была у него девушка Марина, журналисточка. Больше года они друг в друге души не чаяли и задумали совместный крутой бизнес. Марина план составила, а Паша деньги достал. Потом пришел Паша к Марине и сказал, что дальше обойдется без нее. Балдея от собственного благородства сунул отступные и исчез с Марининым бизнес-планом в кармане. А через месяц женился на Марининой сестре Алене. Алена стала женой миллионера, а Марина создала самую скандальную газету в области и превратилась в одинокую женщину, которая никому не верит. Марина подорвалась со стула и подскочила к высокому во весь рост зеркалу. Слава богу, ничего в ней нет от жуткой тетехи из старой рекламы МММ. Ни пуховика, ни шапки-малахайки, ни завивки «прощай, молодость!». Из зеркала смотрела высокая стройная молодая женщина. Коротко подстриженные русые волосы красивой блестящей шапочкой обрамляли бледноватое личико с изящными мелкими чертами. Марина критически прищурилась. Может, нос чуть длинноват, но это придает даже своеобразное очарование. И вообще, идеальные физиономии не бывают красивыми, для красоты нужно чуточку неправильности.