Гуров снова кивнул. Он вдруг почувствовал облегчение. Лев до последнего не верил, что план Лозинского сработает. Риск ошибиться был слишком велик. Но психолог все рассчитал верно… И Гуров знал, что теперь уже не упустит грабителя. Старовойтова и ее спутник остановились возле калитки. Алябьев продолжал наблюдать за ними. Мужчина не торопился возвращать Ольге ее сумку. Они негромко беседовали о чем‑то, а затем он слегка склонился и поцеловал девушку в щеку. Она мило улыбнулась ему в ответ. В сторону дома Ольга не смотрела. Свет фонарей отражался от бритой наголо макушки мужчины. Полковника Крячко нигде не было видно. Нервы капитана в отличие от старшего по званию товарища были на пределе. Казалось, время тянулось вечно, пока Ольга наконец не отворила калитку. Она первой шагнула на территорию. Мужчина последовал за ней. Его пальцы нежно коснулись ее запястья. Затем он почти грубо привлек ее к себе и снова поцеловал. На этот раз в губы. Ольга не воспротивилась. Алябьев отлепился от окна и откинулся на спинку кресла. Выудил табельное оружие из кобуры. Положил его себе на колено. На крыльце послышался звук приближающихся шагов и задорный смех Ольги… — Ты уверена, что хочешь этого? — Мужчина вновь взял Ольгу за руку, когда они вместе поднялись на крыльцо. Ключ ловко юркнул в замочную скважину, но еще не успел совершить оборот вокруг собственной оси. — Ты мне нравишься, конечно, но… Для меня непривычно, когда отношения с девушками развиваются так быстро. Невзирая на личности, так сказать… — Перестань! — небрежно отмахнулась Старовойтова. — Быстро, не быстро… Какая разница? Мы — взрослые люди. К тому же, как я понимаю, у тебя в Москве все равно никого нет. — Нет. — И пойти тебе, получается, не к кому. — Получается так… — И что же? Пойдешь в гостиницу? — Она наконец повернула ключ и распахнула дверь вовнутрь. Дом был погружен в непроницаемый мрак. — А я предлагаю тебе вариант лучше… Переночуешь, а завтра решишь, как и что. Работа, жилье… — Будь моя воля, я бы провел с тобой всю свою жизнь. Невзирая на личности, так сказать… Ольга вошла в расположенную полукругом прихожую. Широкий арочный проем соединял ее с гостиной. Забрав спортивную сумку из рук Николая, девушка небрежно бросила ее на пол, захлопнула входную дверь и протянула руку к настенному выключателю. Ярко вспыхнувший свет на мгновение ослепил мужчину. Он несколько раз сморгнул и только после этого заметил сидящего в кресле полковника Гурова. Наметанный взгляд преступника моментально сфокусировался и на оружии с краю журнального стола. Он затравленно оглянулся назад, зло покосился на Ольгу, но сумел достаточно быстро совладать с нахлынувшими эмоциями. Лицо грабителя сделалось непроницаемым. — Проходите, — гостеприимно предложил Гуров. Алябьев поднялся с кресла и прошел вперед так, чтобы тоже держать преступника в поле зрения. Дуло пистолета в правой руке капитана смотрело в пол. — Вы и не представляете, как давно мы мечтали познакомиться с вами. — Лев был само радушие. — Признаться, начали уже думать, что эта встреча никогда не состоится. Но нет… Земля, как видите, круглая. Дорожка узкая… У вас есть при себе документы? — Чего‑то я не понимаю. — Мужчина изобразил на лице растерянность и повернулся лицом к Ольге: — Ты специально заманила меня сюда? Да? Это что?.. Ограбление? Невзирая на личности, как говорится… Но только это напрасно. Вы выбрали неудачную жертву, ребята. У меня ни хрена нет. Я еще даже на работу не устроился… — Прекратите ломать комедию! — поморщился Гуров, по‑прежнему не поднимаясь с кресла. — Мы — из уголовного розыска, и нам прекрасно известно, кто вы такой. То есть вашего настоящего имени мы еще по‑прежнему не знаем, но нам известно о тех пяти ограблениях, которые вы совершили в Москве… И о тех, которые совершили в других городах… Я повторю свою вопрос: документы при себе есть? — Какие ограбления? — Мужчина машинально отступил назад, но уперся спиной в запертую дверь. Слева от него качнулось овальное настенное зеркало. — Вы, наверное, меня с кем‑то перепутали… Я лишь проводил девушку до дома… Она пригласила меня… — Возможность ошибки не исключена, — не стал спорить полковник, — во всяком случае, на данном этапе. Но вам все равно придется проехать с нами в Управление. Мы снимем с вас отпечатки пальцев и сравним их с теми, что были обнаружены на местах преступлений… И вот тогда я уже совершенно точно скажу вам, перепутали мы вас с кем‑то или нет. Понимаете? Мужчина понял. По его лицу пробежала мрачная тень. Дыхание едва заметно участилось. Но он не видел выхода из той ловушки, в которую его загнали. Входная дверь заперта, два вооруженных оперативника, Ольга перекрывает путь в кухню… Он не мог понять только одного. Как?!. Как они сумели его вычислить? К такому повороту событий грабитель готов не был. Даже теоретически… В правом заднем кармане лежал билет на поезд Москва — Саратов. Завтра в полдень он намеревался покинуть столицу. Алябьев двинулся в сторону преступника. — Документы! — требовательно протянул он свободную от оружия руку. Решение созрело спонтанно. Подобно загнанному зверю, мужчина не собирался покорно сдаваться на милость охотников. Поджимать хвост было не в его правилах. Стремительно выбросив левый локоть в сторону, он от души врезал им по настенному зеркалу. Осколки разлетелись в разные стороны. Гуров мгновенно подхватил со столика пистолет и вскочил на ноги. Капитан тоже вскинул оружие, но преступник оказался куда проворнее, чем они ожидали. Быстро нагнувшись и подобрав с пола один из осколков зеркала, грабитель нырнул за спину Старовойтовой, схватил ее за волосы и приставил к горлу импровизированное оружие. Зеркальный осколок коснулся нежной девичьей шеи. — Назад! — Голос его сорвался на высокие ноты. Хрипотцы в нем уже не было. Взгляд сделался колючим и холодным. По локтю грабителя текла кровь. Несколько капель упали ему под ноги, одна угодила на рубашку Старовойтовой. — Назад оба! И бросьте пушки! Живо! Я не шучу… Бросайте, или я перережу вашей подружке глотку! Капитан опустил дуло пистолета. Оглянулся на Гурова. Тот коротко кивнул. Пальцы Алябьева разжались, и табельное оружие с глухим стуком приземлилось на пол. Свой пистолет Гуров положил обратно на журнальный столик. Действия оперативников немного успокоили грабителя. Но в его глазах по‑прежнему таилась растерянность. — Не глупи! — спокойно посоветовал Лев мужчине. — Я знаю, на тебе нет крови. Ты работал чисто, без насилия… Последний случай с Юлией Симоненко — исключение из правил. У тебя просто не было выбора… Кстати, если тебе интересно, она жива и здорова… — Это хорошо, — машинально откликнулся преступник. Продолжая удерживать Ольгу за волосы и не убирая осколка от ее шеи, он немного сместился в сторону кухни и кивнул на входную дверь: — Открой! Приказ был обращен к капитану Алябьеву, но тот даже не шелохнулся. Гуров встретился глазами со Старовойтовой. Она на пару секунд прикрыла веки, давая ему понять, что готова к атаке в любой момент. Однако Лев не торопился подавать ответный сигнал. Он давал преступнику шанс. — Отпусти ее! — Голос полковника звучал почти устало. — Тебе все равно не уйти. Мы не допустим этого… А ты не причинишь никому вреда. — С чего ты взял? — хмыкнул мужчина. — Мне ведь уже терять нечего. Так? Да и какого черта?.. Если не дадите мне спокойно уйти, я прирежу ее. Клянусь! — Это лишь усугубит твое положение. Не бери грех на душу… — Я — атеист. И я не верю в правосудие. Ни в людское, ни в господнее. — В лице преступника на мгновение мелькнуло что‑то человеческое. — Если бы оно существовало, сейчас все было бы не так… И мне не пришлось бы стать тем, кем я стал. Впрочем, вы не поймете… — Почему же? Мы не глупее тебя, приятель. Объясни. — Нечего тут объяснять. Пусть он откроет дверь и позволит нам выйти. В противном случае… — Ты перережешь ей горло. Да, мы уже поняли. Это твое окончательное решение? — Брови полковника сурово сошлись в области переносицы. — А есть другое? — Всегда есть другое решение, поверь мне. Гуров кивнул. Старовойтова только и ждала этого сигнала. Резко отбросив голову назад, она ударила затылком неприятеля в лицо. Раздался характерный хруст ломаемой переносицы. Мужчина взвыл от боли и в ту же секунду пропустил еще один мощный удар. Локоть майора впечатался ему в грудь. Дыхание его сбилось, мышцы словно сковало, рука с зажатым в ней осколком зеркала, как парализованная, плетью повисла вдоль тела. Ольга развернулась на сто восемьдесят градусов, оказалась лицом к лицу с ним и для верности ударила его ребром ладони в кадык. Мужчина выронил осколок, захрипел и двумя руками схватился за разбитый нос. Привалившись к стене, он медленно сполз на пол. Лицо покрылось мертвенной бледностью, глаза выкатились из орбит. Алябьев, наблюдая за ним, нагнулся и подобрал свое оружие. — С ним все будет в порядке? — обеспокоенно поинтересовался он. — Да. — Старовойтова застегнула одну из пуговиц на своей рубашке. — Меня научили выводить неприятеля из строя, не убивая его и не нанося серьезного вреда. Очухается через пару минут, капитан. А нос… Нос будет в порядке недели через полторы. — Надень на него наручники, Рома, — улыбнувшись, сказал Гуров и спросил, уже обращаясь к Старовойтовой: — И где же такому учат, майор? Какое‑то специальное подразделение? — Можно и так сказать, — пожала плечами Ольга. — Только скорее не специальное, а специфическое, я бы сказала. «Тюрьма» называется, Лев Иванович. Алябьев с опаской покосился на девушку, но уточнять ничего не стал. Промолчал и полковник. Он уже знал, насколько неохотно Старовойтова делится воспоминаниями из своего прошлого. Если захочет, расскажет сама. А если нет… Это ее право. — Почему?.. — прогундосил задержанный грабитель, сидя на полу и все еще не отрывая ладоней от разбитого носа. Он постепенно приходил в себя. Бледность спала, дыхание восстановилось. — Почему так?.. Ведь это несправедливо… Эта мразь до сих пор разгуливает на свободе, а я… Я попадаюсь. Почему я, а не она?.. Вопросы не были обращены к оперативникам. Мужчина разговаривал сам с собой. Алябьев заставил его растянуться на полу лицом вниз, завел ему руки за спину и надел наручники. Порезанный зеркалом локоть продолжал кровоточить. Гуров опустился на корточки рядом с задержанным и извлек из его заднего кармана паспорт. Подхватил на лету выпавший железнодорожный билет и бегло ознакомился с содержимым обоих документов. — О чем вы, Леонид Константинович? — вполне буднично поинтересовался он. — Какая мразь до сих пор разгуливает на свободе? Мужчина с трудом принял на полу сидячее положение и привалился к стене. Его губы и подбородок были обильно залиты кровью. Потухшие глаза смотрели не на Гурова, а мимо него. Однако полковник успел заметить, как его визави коротко покосился в сторону погруженной во мрак кухни. — Убийца моей жены, — тихо, почти шепотом произнес задержанный. — А вы думаете, с чего я вдруг ступил на этот путь? — Признаться, я об этом вообще не думал, — честно ответил Гуров. — В сферу моей деятельности не входит установление причин психологических расстройств преступников… Но мужчина не обратил внимания на слова полковника. В эту минуту он не замечал ни его, ни двух других оперативников. Для того чтобы выговориться, слушатели ему были не нужны. — Я не первый и, думаю, не последний, кто проворачивает грязные делишки подобным образом. Соблазняет женщин, остается на ночь, затем забирает все ценное и уходит. Навсегда и не оглядываясь… Но вы правы… Я не хотел насилия. Я избегал его. Но не все поступают так же благородно. — Грабитель криво усмехнулся. — С моей женой, например, поступили совсем не так. Совсем не так… Хотя начало, как я полагаю, было таким же типичным. Разводка, приглашение на ночь, секс, но потом… Не просто грабеж, а грабеж с убийством… Видимо, из опасения, что жертва опознает преступника. Только так я могу объяснить себе, почему моя жена в итоге оказалась мертва… Гуров, не перебивая, внимательно слушал эту исповедь. Алябьев и Старовойтова, стоя за спиной полковника, тоже хранили молчание. — Я был тогда в командировке… — продолжал мужчина, смахнув ладонью кровь с подбородка. — В Питере. Меня не было две недели, а когда вернулся… Это я обнаружил ее. Я нашел ее мертвой. И она была мертва уже несколько дней. — Он замолчал. Вновь бросил взгляд в темноту кухни. — Когда это случилось? — спросил Гуров. — Три года назад. — Где? — В Волгограде. — И его до сих пор не поймали? Убийцу вашей жены? Задержанный покачал головой, и его губы вновь тронула кривая ухмылка. — Не его, а ее, — поправил он полковника. — Это была женщина. Чертова лесбиянка! Или выдававшая себя за лесбиянку… А ведь я даже и не догадывался о скрытых наклонностях своей жены. Та мразь знала, а я нет… Как же я был слеп… — Так ее поймали? — на этот раз вопрос прозвучал в исполнении капитана Алябьева. — Нет. Не поймали. Эта мразь до сих пор где‑то на свободе… А вот меня поймали. Ну, разве это справедливо? Разве есть на земле вообще справедливость? Он снова смахнул ладонью кровь с подбородка. Попытался было подняться на ноги, но не смог. Поморщился от боли. Гуров взял его под руки и помог принять вертикальное положение. Тот скупо кивнул в знак благодарности, но уже в следующее мгновение боднул полковника в грудь и рванул в сторону кухни. Алябьев вскинул пистолет, однако фигура человека в наручниках растворилась во мраке. До слуха оперативников донесся звон разбивающего стекла. Грабитель высадил его плечом, вскочил на подоконник и буквально вывалился наружу. Старовойтова первой бросилась за ним. Зажгла свет в кухне. На рваных осколках, торчащих из рамы, остались следы крови и клочок черной майки‑борцовки. — Лежать, гнида! — раздался грозный окрик с улицы, и Гуров без труда узнал голос Крячко. — Я сказал, лежать и не дергаться! Вот так! Лев прошел к окну и распахнул его настежь. Свет из кухни осветил круглую клумбу, по центру которой, неловко подвернув под себя ногу, распластался мужчина в наручниках. Крячко сидел на нем сверху, дуло пистолета уперлось преступнику в затылок. — Все в порядке, Стас? — окликнул напарника Гуров. Тот обернулся. Лицо его выражало крайнюю степень недовольства. Глаза Станислава встретились с серыми глазами Ольги, и недовольство мгновенно испарилось. Крячко растянул губы в улыбке и ответил: — В полном, Лева. Я взял этого гада. И чем вы только думаете? Еще секунда, и он улизнул бы… Капитан, кинь‑ка мне наручники!