– В смысле, кто зону держал, когда вы находились в заключении, кто был в авторитете? – Лёха Иркутский. – А ваша кличка, простите? – Калаш. – Почему Калаш? – Я АКМ торговал – калашами. На них и спалился. – Понятно. Больше отсидок не было? – Нет, больше не было… Здесь. – А где были? – Ну, там, по мелочи. На юге. Не у нас. – Тоже случайно? – Совершенно. Просто под раздачу попал. – Языки выучили там? – Ну да, делать было нечего, русского телевидения и книг не было. И других русских не было, я один. А общаться как-то надо. Пришлось, от скуки. Я так понимаю, что вам не подхожу? – Почему вы так решили? – Ну, биография. Отсидки здесь и там. И вообще… А что биография? Очень приличная биография: офицер, десантник, повоевал, пострелял, немного поторговал патронами и гранатами, был ранен, демобилизовался, на работу устроиться не смог, по налаженным каналам стал толкать вооружение, в том числе в сопредельные страны, попался, сел, вначале у них, потом у нас. В общей сложности оттянул шесть с половиной лет. Да еще по такой статье. В нашей стране тюрьма – лучшая рекомендация. Как у них там Оксфорд. – Можно узнать о вашем здоровье? Чуть дернулся. – Не жалуюсь. Ну а кто будет жаловаться, устраиваясь на работу? Хотя про здоровье врет – цвет лица с желтизной, глаза… Что-то с печенью. Хочется надеяться, что что-то серьезное. С чем долго не живут. И не надо. Хотя держится бодрячком и вполне еще может «сдавать кровь». – Ну, хорошо. Я подумаю о вашей кандидатуре, наведу справки и, возможно, свяжусь с вами в самое ближайшее время. – То есть мы увидимся? – Нет, мы не увидимся. Я вас – увижу. Как вижу сейчас. А вы меня – вряд ли. Я не Марлон Брандо, чтобы торговать своей физиономией. Или вы обязательно хотите меня увидеть? – Нет, нет. Мне вполне достаточно вас слышать. – Ну вот, а я с удовольствием посмотрел на вас. Это, конечно, не живое общение, но довольно информативное. Тем более у вас очень хорошая веб-камера. – Да, меня предупредили, я купил. – Очень правильно сделали. Я увидел вас и услышал. И приму решение. Спасибо… Собеседование было закончено. Экран погас. Интересный кандидат. Интересней предыдущих. Теперь надо послать, кого-нибудь, лучше из бывших следователей, к Лёхе Иркутскому. Пусть найдут его и перетрут за Калаша – где сидел, как сидел, с кем дружбу водил, в чем был замечен? Зона как микроскоп – через нее всяк как на стеклышке виден. Насквозь! Заодно узнаем, подпишется ли он под него… Лёху Иркутского нашли. Пригласили. И поговорили. – Ты чё, начальник, я не при делах. – Так и я тоже. – Ушел начальник? – Ушли. Так что я теперь пенсионер, который про былое за рюмкой вспоминает. Вот с тобой теперь разговоры разговариваю. – Ну, тогда говори. Зачем нашел? – Попросили. Люди хорошие. Я не отказал. Ты ведь на Новосибирской зоне чалился? – Ну? – Калаша знаешь? – Слыхал про такого. – Вы же вместе тянули! – Ну, допустим. Там много кого было, всех не упомнишь. – Расскажешь про него, как он там на зоне? – А чего это я буду рассказывать? Пусть он сам про себя рассказывает. Я, начальник, ничего не помню, я башкой о ступеньку ударился, и всё забыл. У меня справка есть. – Я же без протокола. И не за так, не за здорово живешь. – А за сколько? – Вот за столько. «Столько» было не мало, было в самый раз. – Если без протокола и по старой памяти. Ты опер правильный, тебе – не западло. Слушай… Послушал… Переспросил… Получил ответы… Уточнил… Прикинул… Вроде всё сходится. Не врет Лёха Иркутский. Да и по другим источникам проколов нет. – Значит, правильный зэк? – Нормальный. – Подпишешься под него? – Чего?! – Того самого! Дело Калашу идет большое, от людей серьезных. Поручиться за него кто-то должен. Иначе никак. – Я? – А что? Ты вон как его расписал. – Так я же не у дел. – Ну да! Воров-пенсионеров не бывает. Ты же авторитет, им и в могилу сойдешь. Чего скромничать? Подпишешься под него, каждый месяц «бабки» получать будешь, как с куста… Я нынче не мент, человек сугубо гражданский – «пиджак», так что тебе рисков никаких. Да и не увижу я тебя больше. А деньги хорошие. – А если он подставу учудит, мне за него ответку держать? – Не тебе – ему. Сам с него спросишь. За отдельные «бабки». Аванс прямо сейчас. Но против малявы. – Какой? – Ему. От тебя. Черкни, мол, так и так, подписался под тебя именем своим и если ты фраернешься по-глупому или скурвишься, то разговор с тобой будет один – перо в бок и в землю, а на дно залечь надумаешь, во все стороны малявы разошлем, сыщем, и смерть твоя тогда люта будет… Добро? И деньги – на стол. Зеленой пачкой! На чем и столковались. Потому что точно – «бабки» не маленькие, а ответ, если что, – Калашу держать… – Прочтите. – Что это? – Малява вам. – Мне? – Читайте, читайте… Прочитали?