— Какого черта ты там делаешь, Джо? Рыжий, слишком увлекшись своим отчетом и забыв присматривать за Бертом, вскинулся от неожиданности и быстро сунул тетрадь под подушку. — Не твое дело, — нервно сказал он. — Это личное. — Личное, вот оно что? — Берт скинул с себя одеяло и угрожающе надвинулся на Джо. — Стишки кропаешь? — спросил он презрительно. — Тебя это не касается, — огрызнулся Рыжий, — отвали. — А ну, дай сюда тетрадь, — потребовал Берт. — Не дам. — Не дашь? Не дашь?! — Не дам! Отстань! Дрожащими руками Рыжий снова выхватил тетрадь из-под подушки и прижал к груди. — Я все равно посмотрю — а ну, отпусти! Рыжий был крепким для своего возраста парнишкой и смелым, но руки у него были заняты тетрадкой, к тому же Берт имел преимущество в росте, весе и позиции. Завязалась шумная возня. — А ну отпусти, чертова бычина! — Я тебе покажу, как обзываться, цыпленок паршивый. — Ай! — взвыл Рыжий. — Все равно не отдам, не отдам! Я же говорю, это личное! Бац! Хлоп! — А ну прекратите! — громыхнул властный голос. — Это еще что такое? — Уолли, скажи Берту, чтобы отстал от меня. — А пусть не дерзит. Я только хотел посмотреть, что он делает. Вместо того чтобы дрыхнуть, сидит и стишки кропает. — Это личное, — не сдавался Рыжий. — Честное слово, очень-очень личное. — Оставь мальца в покое, — повелительно рявкнул полицейский констебль. — И прекратите шуметь. Разбудите отца — оба схлопочете. А теперь — по кроватям, или я арестую обоих за нарушение порядка. А тебе, Джо, спать положено, а не стихи сочинять. — Это не стихи. Это кое-что, что я делаю для одного джентльмена на работе, и он велел, чтобы я никому об этом не рассказывал. — Вот, видишь это? — сказал Уолли Поттс, протягивая огромный начальственный кулак. — Ты сейчас отдашь мне свою тетрадь. Я положу ее к себе в ящик стола и верну тебе утром. А теперь, ради бога, спите оба! — Только ты не будешь ее читать, хорошо, Уолли? — Хорошо, не буду, если ты такой конспиратор. Рыжий нехотя, но рассчитывая на честность Уолли, отпустил тетрадку. — Вот и хорошо, — сказал тот. — Но если я еще раз услышу тут какую-нибудь возню… Понятно? — И он удалился — гигант в полосатой пижаме. Рыжий Джо, потирая ушибы, полученные в потасовке, подоткнул под себя одеяло и удобно устроился в постели, мысленно сочиняя новую главу своего нескончаемого ночного повествования, в котором он был одновременно и рассказчиком и героем: «Избитый, весь в синяках, но не утративший непоколебимой отваги, знаменитый сыщик улегся на соломенном тюфяке в своей кишащей крысами темнице. Несмотря на болевшие раны, он чувствовал себя счастливым, зная, что бесценные документы в надежном месте. Он засмеялся, подумав о сбитом с толку короле преступников, скрежетавшем теперь зубами в своей позолоченной восточной гостиной. «Опять неудача, Соколиный глаз! — простонал злодей. — Но теперь моя очередь!» Тем временем…» Нелегка жизнь сыщика. Глава 8 Кутерьма в рекламном агентстве Это случилось в пятницу на той неделе, когда все агентство Пима снизу доверху сотрясли бурные события, связанные со скандалом вокруг «Нутракса», превратившие мирное учреждение в военный лагерь и чуть не сорвавшие крикетный матч против «Бразерхуд лимитед». Спусковой пружиной заварухи послужил трудолюбивый и страдающий расстройством пищеварения мистер Копли. Как большинство зачинателей распрей, он действовал из лучших побуждений, и, оборачиваясь назад и беспристрастно глядя на тот катаклизм с безопасной дистанции времени, трудно представить себе, чтó он мог сделать, кроме того, что сделал. Но мистер Инглби заметил тогда: «Вопрос не в том, что сделал Копли, а в том, как он это сделал». В пылу яростной баталии, когда страсти сильных мужчин накаляются до предела, легко принимаются неверные решения. А началось все вот с чего. В четверг вечером, в четверть седьмого, в офисе уже не было никого, кроме уборщиц и мистера Копли, по исключительному случаю оставшегося поработать сверхурочно над экстренной серией рекламы желейного мармелада «Джамбори». Работа шла хорошо, он рассчитывал закончить ее к половине седьмого и благополучно успеть домой к ужину в половине восьмого, когда в диспетчерской настойчиво зазвонил телефон. — Черт возьми! — сказал мистер Копли, раздраженный назойливым трезвоном. — Неужели не ясно, что рабочий день окончен? Или они считают, что мы должны вкалывать и по ночам? Он продолжал трудиться над рекламой, надеясь, что звонки прекратятся. В конце концов так и случилось, но он услышал пронзительный голос миссис Крамп, сообщавшей звонившему, что в офисе никого нет. Мистер Копли принял мятно-содовую таблетку. В голове у него гладко складывалась фраза: «Оригинальный вкус свежих фруктов из домашнего сада — абрикосов, поспевших под солнцем в старом, обнесенном стеной саду…» — Простите, сэр. — Миссис Крамп, неслышно подойдя в своих войлочных тапочках, виновато просунула голову в дверь. — Ну, что там еще? — спросил мистер Копли. — Ох, извините, сэр, там звонят из «Морнинг стар», говорят, что это очень срочно, спрашивают мистера Толбоя. Я сказала, что все уже ушли, но они утверждают, что это очень важно, сэр, поэтому я подумала, что лучше позвать вас. — Что им нужно? — Что-то насчет завтрашнего утреннего выпуска, сэр, что-то там не так, и они спрашивают, оставить ли все как есть или мы можем прислать им что-нибудь другое, сэр. — Ну ладно, — сдаваясь, сказал мистер Копли, — наверное, лучше мне действительно подойти. — Не знаю, правильно ли я сделала, — не умолкала миссис Крамп, семеня за ним, — но я подумала, что, раз в офисе еще остался один джентльмен, то лучше поставить его в известность, потому что вдруг это действительно важно… — Все правильно, миссис Крамп, все правильно, — успокоил ее мистер Копли. — Я разберусь. Со знающим видом он подошел к телефону и взял трубку. — Алло! — раздраженно произнес он. — Агентство Пима. В чем дело? — О! — радостно воскликнул голос на другом конце провода. — Это мистер Толбой? — Нет. Он ушел домой. Все ушли. Вам бы следовало посмотреть на часы. А в чем, собственно, дело? — Видите ли, — сказал голос, — это касается модуля рекламы «Нутракса» для завтрашней главной полосы. — И что с ним? Вы что, не получили его? («Как это похоже на Толбоя, — подумал мистер Копли. — Никакой организованности. Этой молодежи нельзя доверять».) — Да нет, получили, — неуверенно произнес голос, — но мистер Уикс говорит, что мы не можем его поставить в номер. Видите ли… — Не можете поставить? — Не можем. Понимаете, мистер… — Копли, моя фамилия Копли. Ваш вопрос не по моему отделу. Я совершенно не в курсе. Что там с этим модулем? — Если бы он был у вас перед глазами, вы бы увидели, чтó я имею в виду. Понимаете, заголовок… — Нет, не понимаю, — раздраженно отрезал мистер Копли. — Я же сказал: это — не по моему отделу, я этого текста в глаза не видел. — Вот как! — неуместно бодро воскликнул голос. — Тогда я вам его прочту: «Не слишком ли вы себя изнуряете?» Мистер Уикс считает, что в сочетании с рисунком он может вызвать нежелательное толкование. Если бы реклама была у вас перед глазами, вы бы сами увидели. — Понятно, — задумчиво протянул мистер Копли. Пятнадцатилетний профессиональный опыт подсказывал ему, что это беда. Спорить бессмысленно. Если в «Морнинг стар» вбили себе в голову, что в рекламе содержится какая-то скрытая двусмысленность, они не станут ее печатать, хоть бы небеса обрушились им на голову. Может, кое-кому было бы и поделом. Но подобного рода оплошности снижают престиж продукции, а ответственность несет агентство. Мистер Копли вовсе не хотел видеть, как экземпляры «Морнинг стар» продают по полкроны на фондовой бирже на радость любителям порнографии. Несмотря на возникшую тревогу, он, наподобие Иеремии, видящего, как сбываются его пророчества, ощутил внутреннее ликование. Он всегда говорил, что молодое поколение авторов рекламных текстов никуда не годится. Среди них слишком много новомодных университетских выпускников. Пустоголовых. Ничего не смыслящих в бизнесе. Не имеющих идей. Но он-то сам был человеком опытным и тут же перенес военные действия на территорию противника. — Вам следовало сообщить об этом раньше, — жестко заявил он. — Смешно звонить в четверть седьмого, когда рабочий день уже окончен. Как вы полагаете, мы можем сейчас что-то сделать? — Это не наша вина, — радостно сообщил голос. — Нам доставили модуль всего десять минут назад. Мы всегда просим мистера Толбоя присылать материалы пораньше, чтобы избежать подобных ситуаций. Пророчества мистера Копли находили все новые и новые подтверждения. Всеобщая расхлябанность — вот что это такое. Мистер Толбой удалился ровно в пять тридцать, не задержавшись ни на минуту. Мистер Копли видел, как он уходил. Им всем только бы смыться пораньше. Толбой не должен уходить, не получив из газеты подтверждения, что все материалы получены и все в порядке. Если посыльный не доставил пакет в «Морнинг стар» до пяти минут седьмого, это значит, что он либо вышел слишком поздно, либо задержался где-то по дороге. Тоже плохая организация работы. У этой Джонсон — никакого контроля, никакой дисциплины. До войны женщин в рекламные агентства вообще не брали, и не было таких глупых проколов. Тем не менее что-то нужно было делать.