— Не могу сказать наверняка; возможно, я и слышал его прежде, милорд, но по телефону я распознаю голоса с величайшим трудом. Однако в тот момент мне показалось, что это — кто-то из членов клуба. — Фентиман, а вы об этом типе что-нибудь знаете? — О да — я с ним встречался. Если, конечно, я его ни с кем не путаю. Но я о нем ровным счетом ничего не знаю. Кажется, мы столкнулись однажды в какой-то ужасной давке: не то на званом ужине, не то еще где-то, и он сказал, что знает моего деда. А еще я мельком видел его за ланчем у «Гатти», и все в таком духе. Но я понятия не имею, где он живет и чем занимается. — Из армейских? — Нет… что-то по инженерной части, сдается мне. — Ну и каков он с виду? — Хм… высокий, худощавый, седой, в очках. С виду ему около шестидесяти пяти. А на самом деле, может, и постарше будет — да уж наверное, постарше, ежели старый друг деда. Я так понял, он удалился от дел — уж в чем бы помянутые дела не заключались — и поселился в пригороде, но пусть меня повесят, если вспомню, где именно. — Все это мало облегчает нашу задачу, — вздохнул Уимзи. — Знаете, иногда мне кажется, что у женщин есть свои сильные стороны. — При чем тут женщины? — Ну, я имею в виду, что мужчины заводят ни к чему не обязывающие знакомства легко и непринужденно, при полном отсутствии любознательности; эта способность, безусловно, достойна всяческого восхищения — зато смотрите, сколько от нее неудобств! За примером далеко ходить не надо. Вы признаете, что встречались с этим типом два-три раза, а знаете о нем лишь то, что он высок, худощав и поселился в неком неуточненном пригороде. А вот женщина, при равных возможностях, выяснила бы его адрес и род занятий, женат ли он, сколько у него детей, как их всех зовут, чем они зарабатывают на жизнь, кто его любимый автор, какое блюдо он предпочитает; имена его портного, дантиста и сапожника; знает ли он вашего деда и что о нем думает — словом, обрывки ценнейших сведений! — Вот именно, — ухмыльнулся Фентиман. — Теперь понимаете, почему я так и не женился? — Целиком и полностью с вами согласен, — кивнул Уимзи, — но факт остается фактом: как источник информации вы абсолютно безнадежны. Ну, ради бога, пошевелите мозгами и попытайтесь вспомнить хоть что-нибудь определенное касательно этого типа. Ведь для вас речь идет о ставке в полмиллиона, а надо-то всего лишь узнать, в котором часу ваш дедушка отбыл утром из Тутинг-Бек, или Финчли, или откуда бы там ни было еще. Если речь идет о дальнем пригороде, тогда понятно, почему в клуб он явился с опозданием — кстати, это вам только на руку. — Да, наверное. Я попытаюсь вспомнить, обещаю. Но я не уверен, что вообще что-либо знал. — Положение крайне щекотливое, — отозвался Уимзи. — Вне всякого сомнения, для полиции не составило бы труда отыскать для нас мистера Оливера, но ведь полицию мы привлекать не станем! И, я так понимаю, давать объявление в газеты вы тоже не склонны. — Ну, возможно, другого выхода у нас не останется. Хотя, разумеется, мы предпочли бы по возможности избежать огласки. Ах, если бы мне только удалось вспомнить, в какой именно области он подвизался! — Ну да, либо попытайтесь сосредоточиться на званом обеде или где уж вы там впервые с ним познакомились! Возможно, удастся раздобыть список гостей. — Дорогой мой Уимзи — с тех пор минуло два года, если не три! — Или, может статься, этого парня знают у «Гатти». — А что, неплохая идея! Я ведь встречал его там не раз и не два. Послушайте-ка, я загляну туда и наведу справки, а если мистера Оливера там не знают, я возьму за правило обедать там порегулярнее. Держу пари, рано или поздно он снова объявится. — Правильно. Так и сделайте. А тем временем, вы не возражаете, если я осмотрю квартиру? — Конечно, осматривайте. Я вам нужен? Или вы предпочтете Вудворда? От него, пожалуй, будет больше толку. — Спасибо. Вудворд меня устроит. А вы на меня не отвлекайтесь. Я тут пооколачиваюсь немного. — Разумеется, работайте на здоровье! А мне еще разбирать два ящика с бумагами. Ежели найду что-нибудь, имеющее отношение к этому Оливеру, я вам крикну. — Договорились. Уимзи вышел, предоставив майора самому себе, и присоединился к Вудворду и Бантеру, что тихо беседовали в соседней комнате. Уимзи хватило одного взгляда, чтобы понять: это — спальня генерала. На столике рядом с узкой железной кроватью стоял старинный несессер для письменных принадлежностей. Уимзи приподнял его, взвесил в руках, а затем отнес к Роберту Фентиману. — Вы это открывали? — полюбопытствовал его светлость. — Да — там только старые письма и всякий хлам. — Адреса Оливера вы, разумеется, так и не обнаружили? — Нет. Безусловно, я его искал. — А где-нибудь еще смотрели? В ящиках стола? В буфетах? Ну, в такого рода местах? — Пока нет, — резковато отозвался Фентиман. — Никаких записок на телефоне — вы ведь в телефонную книгу заглянули, я надеюсь? — Если честно, то нет… согласитесь, не могу же я звонить абсолютно посторонним людям и… — И петь им гимн любителей пива? Бог ты мой, можно подумать, речь идет о потерянном зонтике, а не о полумиллионе фунтов! Этот тип вам звонил, так что очень может быть, что и личный номер у него есть. Лучше поручите-ка это дело Бантеру. Его манере разговаривать по телефону можно только позавидовать; Бантеру просто хором спасибо говорят за то, что потр-р-ревожил. Роберт Фентиман снисходительно улыбнулся неуклюжей шутке и извлек на свет телефонный справочник. Бантер тотчас же углубился в книгу. Отыскав два с половиной столбца Оливеров, он снял телефонную трубку и принялся прилежно прорабатывать каждого из кандидатов по очереди. Уимзи возвратился в спальню. Там царил безупречный порядок: кровать аккуратно заправлена, умывальник в порядке, словно жилец вот-вот вернется; вокруг — ни пылинки. Все это, безусловно, делало честь благоговейной привязанности Вудворда, но для очей следователя являло воистину удручающее зрелище. Уимзи уселся, неторопливо обводя взглядом платяной шкаф с полированными дверцами, ровным рядком расставленные колодки с ботинками и сапогами на небольшой полочке, туалетный столик, умывальник, кровать и комод. Этим, собственно, меблировка и исчерпывалась, если не считать тумбочки у изголовья постели да пары стульев. — Скажите, Вудворд, генерал брился сам? — Нет, милорд; только не в последнее время. Это входило в мои обязанности, милорд. — А сам ли он чистил зубы, или вставные челюсти, или что там у него было? — О да, милорд. У генерала Фентимана зубы были просто превосходные, для его-то возраста! Уимзи вставил в глаз монокль-лупу и отнес зубную щетку к окну. Результаты осмотра его не удовлетворили. Его светлость снова огляделся по сторонам. — Это его трость? — Да, милорд. — Можно взглянуть? Вудворд пересек комнату, взявшись за трость в середине, как принято у вышколенных слуг. Лорд Питер точно таким же манером принял подношение, едва сдержав восторженную улыбку. Массивная ротанговая трость с тяжелым изогнутым набалдашником из отполированной слоновой кости служила надежной опорой для немощной поступи старости. В игру снова вступил монокль, и на сей раз его владелец хмыкнул от удовольствия. — Вудворд, трость необходимо сфотографировать. Будьте добры, позаботьтесь о том, чтобы до тех пор к ней никто не прикасался! — Непременно, милорд. Уимзи осторожно отнес трость обратно в угол, а затем, словно находка придала его мыслям новое направление, детектив подошел к стойке для обуви. — А какие ботинки были на генерале в момент его смерти? — Вот эти, милорд. — Их с тех пор чистили? Вудворд заметно смутился. — Не то чтобы чистили, милорд. Я просто обтер их тряпкой. Ботинки почти не запачкались, а у меня… ну, как-то духу не хватило… вы уж меня извините, милорд. — Это только к лучшему. Уимзи перевернул ботинки и тщательно осмотрел подошвы, как при помощи лупы, так и невооруженным глазом. А затем извлек из кармана пинцет, осторожно снял крохотную ворсинку — должно быть, от плотного ковра, — налипшую на выступающий гвоздик, и заботливо спрятал находку в конверт. А затем, отставив правый ботинок в сторону, он внимательнейшим образом изучил левый, в особенности же — внутренний край подошвы. Наконец, его светлость попросил листок бумаги и завернул в него ботинок так бережно, словно имел дело с бесценным уотерфордским хрусталем. — Мне бы хотелось взглянуть на платье, что было на генерале в тот день — верхнюю одежду, я имею в виду: цилиндр, костюм, пальто и все такое прочее. Искомые предметы туалета были предъявлены, и Уимзи столь же досконально и терпеливо исследовал каждый дюйм ткани под благоговейным взглядом дворецкого. Простодушное внимание Вудворда не могло не польстить его светлости. — Их уже вычистили? — Нет, милорд — только вытрясли. — На сей раз Вудворд извиняться не стал, смутно уловив, что при обстоятельствах столь необычных чистка всех видов отнюдь не приветствуется. — Видите ли, — разъяснил Уимзи, отмечая микроскопические затяжки нитей на левой брючине, — пыль на одежде, ежели найдется хоть что-нибудь, может дать нам своего рода ключ, подсказать, где именно генерал провел ночь. Если, — ну, вот вам не самый правдоподобный из примеров, — мы, скажем, обнаружили бы целую россыпь опилок, разумно было бы предположить, что он гостил у плотника. Сухой листок наводит на мысль о саде или пустоши или о чем-то в этом роде. А вот паутина предполагает винный погреб или… или сарай для рассады… ну, и так далее. Понимаете? — Да, милорд. — С некоторым сомнением. — Вы, случайно, не помните этой крошечной прорехи… впрочем, какая это прореха — так, шероховатость, не более. Похоже, ткань за гвоздь зацепилась. — Не могу сказать, что припоминаю, милорд. Но, вполне может статься, что я ее просто-напросто проглядел. — Разумеется. Скорее всего, это все не имеет ни малейшего значения. Ну что ж, заприте-ка платье от греха подальше! Есть вероятность, что мне придется поручить специалисту взять образчики пыли и тщательно их исследовать. Минуточку… А из одежды ничего, часом, не извлекалось? Ведь наверняка из карманов все вынули? — Да, милорд. — И ничего необычного не обнаружили? — Нет, милорд. Только то, что генерал всегда носил при себе. Его носовой платок, ключи, деньги и портсигар. — Хм-м… А что там насчет денег? — Видите ли, милорд… точную сумму я назвать не могу. Майор Фентиман все забрал. Я помню, что в бумажнике обнаружилось две фунтовых банкноты. Кажется, уходя из дома, хозяин имел при себе два фунта и десять шиллингов, не считая мелочи серебром. Проезд в такси и ланч в клубе он, надо думать, оплатил, разменяв десять шиллингов. — Тогда это доказывает, что у генерала не было никаких непредвиденных трат, вроде разъездов на поездах или такси, ужина или напитков.